Первым делом самолёты - Лада Шведова
Он кивнул, хотя как это толковать было неясно.
– Руслан, – надавила Юля, глядя на него со всей серьезностью, хотя на губы в очередной раз просилась глупая улыбка. Эта его фишка с серьезностью… сводила с ума. Можно ли запасть на чью-то серьезность?! – Я сейчас о том, что… возможно, мы с тобой сходим в кино. Или на каток. Или… без разницы, суть ты понял. Но мне хотелось бы знать подробности. Понимать, что у тебя в голове.
– А ты любишь все препарировать и обсудить, да?
– Да, люблю. И искренне считаю, что диалог – хороший способ понять друг друга.
– Не знаю, что еще тебе объяснить. Ты правда мне понравилась сразу, и встречались мы не один раз, просто ты меня не замечала. Для тебя я нескладный первокурсник, а сколько таких вокруг… но я тебя заметил, это главное. И понял, какая ты.
– Понял как? По тому, как я жевала котлету в столовой?
– Мы виделись не в столовой, хотя и там тоже.
– А где?
Судя по всему, рассказывать он не хотел. Его и без того серьезный вид превратился в суровый – брови сдвинуты, губы поджаты. Только поглядите! Как в любви признаваться, так сама уверенность, а как что-то объяснять – в кусты. Но Юля все равно изо всех сил сдерживала улыбку. Было в Руслане что-то такое, что ненадолго возвращало ее прежнюю.
– У ректора, ты тогда переводилась. И я тоже оформлял документы, потому что приехал позже, чем следовало. Зашел подписать бланк, секретарь меня пропустила, а внутри была ты.
Та самая встреча, когда принималось решение о ее переводе! Юля тогда для себя решила – не уйдет, пока не получит положительный ответ. При необходимости она в знак протеста и к ректорскому столу себя привязала бы или к какой другой мебели. Помнится, она тогда столько говорила, умоляла и даже угрожала, что сейчас страшно вспоминать этот поток сознания. И вот это понравилось Руслану Владимирову? Да он точно псих!
– Еще был случай с Редисом, – продолжил Руслан.
– Каким еще редисом? Я вообще редис не ем.
– Нет, Редис – это человек. Коля Калашников. Он так-то умный, все экзамены сдал на высшие баллы, но со странностями, за это над ним издеваются. Как-то раз его привязали к лопастям в сентябре.
Ах, тот Редис.
Парнишку привязали не к лопастям работающего самолета, пугаться не стоит, а к памятнику на территории университета. Юля тогда торопилась на пары, но заметила первокурсника в слезах и отвязала его. А потом… в общем, был у нее пунктик на издевательства, ну не могла она с таким мириться, хотя и убеждала себя думать о собственных проблемах, коих выше крыши, а не о чужих. Но когда ты сама была жертвой отчима… мимо уже не пройти.
Ветрова отыскала обидчиков (было несложно, они гордились сделанным) и пообещала им завал на зачете по начертательной геометрии, если удумают повторить свой «подвиг». А потом показательно заявилась на эту самую геометрию и долго хихикала над шутками преподавателя, который вообще-то считался суровой грозой первокурсников, о нем без малого легенды слагали. Но Юля в свое время нашла к нему подход. Не настолько, чтобы Герман Львович кого-нибудь завалил по одному ее слову, но небольшого показательного выступления с его искренней улыбкой хватило, чтобы напугать глупых перваков.
Кто же знал, что за ней все это время кто-то наблюдал.
– Этот Редис – твой друг, что ли?
– Нет, но мы в одной группе.
– Ясно.
– Был еще случай…
– Хватит! – напугалась Юлька. – На сегодня достаточно, а то я решу, что ты за мной намеренно следил.
Руслан кивнул. Пока они стояли и разговаривали, его щеки успели покраснеть от мороза, а брови и ресницы начали покрываться инеем. У Юли, должно быть, похожая картина… Беда с этими морозами. Но почему-то прямо сейчас холодно не было.
– Идем уже в общагу.
В этот раз он взял ее за руку уверенно и без колебаний. И посмотрел так, что Юля не осмелилась освободиться или засмеяться, хотя последнего очень хотелось. Теперь они брели по безлюдной улочке, словно сладкая парочка, и это было так странно, но вместе с тем правильно и комфортно.
Юля подумала, что Руслан свалился на нее подобно снегу.
– Значит, ты сходишь со мной в кино? – спросил он, когда они пересекли проходную и оказались на территории универа.
– Схожу. Но большего не обещаю.
– Мне обещаний и не надо.
– А что тебе надо? – развеселилась она. – Только не говори какую-нибудь пошлость вроде: «Тебя!»
– И что в этом пошлого?
– Да буквально все.
– Видимо, мы с тобой по-разному понимаем пошлости, – ответил Руслан.
Они остановились возле ее общаги.
Фонарь не горел – один умник еще осенью бросал камешки в окно своей девушки, но оказался мазилой. С тех пор так и не починили. Но зимой света хватало: белоснежные сугробы, яркие окна, искрящиеся в воздухе снежинки…
– Думаешь? И как же их видишь ты? – Юле до ужаса захотелось его смутить.
Но он не поддался:
– Расскажу не раньше, чем мы сходим в кино.
– Ты и шутить умеешь?
И он… улыбнулся, сверкнув ямочкой на правой щеке и как бы говоря: «Я еще и не то умею!» Интриган, однако. Но его нехитрые уловки как-то очень прицельно работали на Юле Ветровой.
Глава 12
Первым делом поцелуй
Из общежития вывалилась толпа девчонок, едва не сбив их с ног.
Руслан поймал Юлю за плечи и так взглянул, что у нее опять закружилась голова. Странный получился вечер. Она смотрела на его лицо, его губы… Кажется, еще ни разу она столь пристально не разглядывала чьи-то губы. Ей и в голову не приходило, что они могут быть такими красивыми, такими притягательными, особенно, если их обладатель при этом умеет так серьезно смотреть.
Юля уже поняла кое-что об этом первокурснике – он на редкость нахален.
Просто не так нарочито, как это часто бывает, его нахальство не показное. Кто, если не последний наглец, подошел бы к ней в столовой и у всех на виду признался в любви? Юля могла отреагировать как угодно, да хоть на смех его поднять! Это был риск, и еще какой! Но он подошел и даже тогда выглядел упрямым безумцем, которого не сдвинуть с места, пока он того не захочет. И сегодня, с ее друзьями… всю дорогу он был невозмутим, словно не замечал злых взглядов Сереги (а их было немало), и куча шумных незнакомцев
