Американский принц - Сьерра Симоне
Музыка затихла, но рука Колчестера не отстранилась от меня. Он продолжал делать шаги, закусив губу зубами, глаза устремлены на наши ноги. Он хотел добиться совершенства, абсолютной точности, это было так на него похоже.
Группа начала играть вальс на песню Этты Джеймс «At Last», и я снова начал его вести, пытаясь оттолкнуть ту часть меня, которая была в восторге от того, что еще три минуты его тело было рядом с моим.
Мы танцевали около тридцати секунд, не разговаривая, и тут Колчестер произнес:
— Знаешь, когда я увидел тебя сегодня вечером, то подумал о Себастьяне Флите из фильма «Возвращение в Брайдсхед».
Настала моя очередь хмуриться.
— Потому что ты трахаешь мою сестру?
Колчестер засмеялся.
— Ну, я полагаю, что сравнение неизбежно, но нет. Потому что в этой одежде ты выглядишь таким богатым, похожим на аристократа. Потому что ты переключаешься с закрытости на очаровательность так быстро, что я не могу отследить, с какой версией тебя разговариваю. Прямо Себастьян.
— Ой. Я думал, что все это время был плюшевым мишкой.
Он улыбнулся, и я почувствовал, как его бедра трутся о мои. Я затвердел при мысли о том, что его член так близко к моему, что потребуется лишь один случайный шаг, и наши промежности окажутся прижатыми…
Он, очевидно, не обращал внимания на мои плотские мысли и продолжал говорить, я слушал его низкий голос, когда мы шагали «быстро, быстро» по маленькому помещению.
— Но я подумал кое о чем другом. «Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери. Ты его читал?
— Да.
— Маленький принц в книге такой мудрый, но такой грустный. Может много чего предложить этому миру, и все же не может перестать тосковать по тому, кого любит.
Колчестер посмотрел мне прямо в глаза, и я не мог отвести взгляд.
Его голос не становился спокойнее, но стал глубже.
— И это казалось таким совершенным. Ты — маленький принц, Эмбри Мур, во всем, что я могу себе представить. Богатый и испорченный, как и Себастьян… и все же мечтательный и грустный, как маленький принц из книги Сент-Экзюпери.
Маленький принц.
Это должно звучать, как уменьшительно, снисходительно, и все же, когда он это сказал… не знаю, в этом чувствовалось почтение. Комплимент. Это ощущалось правильно, как будто это было мое истинное имя, всегда было моим истинным именем, и просто ожидало, когда его раскроют.
— Маленький принц, — повторил я, пробуя слова на моем языке.
— И ты настоящий принц.
Я резко взглянул на него, ожидая увидеть, что он меня дразнит, но на лице Колчестера не было никаких следов юмора. Только серьезность, честность и…
— Я отошла на тридцать минут, а вы двое демонстрируете видео «Как танцевать бальные танцы»?
Мы оба перестали двигаться, и я почувствовал свой гнев на Морган, словно это было живое существо, взбирающееся на мои плечи, готовое набросится на нее. Но прежде чем я смог заговорить, двинуться или сделать еще что-то, она оказалась рядом с нами, физически надавила, чтобы мы отстранились друг от друга.
— Я готова вернуться в отель, — сказала она очень царственно для той, что не так давно отведала плохой шницель. Она бросила несколько евро на стол, затем продела свою руку в руку Колчестера. И галантный мужчина, которым он был, позволил ей сделал это с улыбкой, и с этим все, что только что произошло между нами, сошло на нет.
Но, когда мы вошли в холл отеля, когда я оторвался от счастливой пары, чтобы провести пару одиноких часов в баре отеля, Колчестер повернулся ко мне и сказал:
— Спокойной ночи, маленький принц. — С этой редкой улыбкой, которую я видел только тогда, когда он танцевал со мной или причинял боль.
И я задрожал.
И дрожал и дрожал, независимо от того, сколько напитков выпил, чтобы согреться, независимо от того, насколько горячей я сделал воду в душе, и когда я, наконец-то, уступил зуду, ненависти и воспоминанию о его теле, прижатом к моему, когда я, наконец-то, закрыл глаза и начал трахать свой кулак, то представлял, что это большая грубая рука Колчестера, а не моя собственная, ну… тогда я также дрожал.
ГЛАВА 6
Эмбри
Прошлое
Что-то изменилось. Но только для меня.
Остаток недели Морган и Колчестер провели так же, как и до того ужина, когда Колчестер сказал мне те слова, и трахались, как кролики. Это было как раз хорошо, потому что, наконец-то позволив себе думать о нем таким образом, я раскрыл внутри себя дверь к голоду, и я не знал, как бы себя повел, если бы мне пришлось встретиться с ним тогда. Как бы то ни было, я пошел искать мужчин, чтобы выскрести изнутри зуд в форме Колчестера. Темноволосых мальчиков, высоких мальчиков с широкими плечами, мальчиков, которые выглядели серьезными и даже строгими в ярких огнях танцевального клуба. А затем я позволил себе притворяться, когда их трахал, когда я поглаживал свой член и вдавливался в них. Притворялся, что трахал Колчестера, что это его высокомерное совершенное тело находилось под моим. А когда они трахали меня, я тоже притворялся, представлял, что поздно ночью Колчестер пробирался в мои казармы и закрывал одной из этих больших рук мой рот, пока использовал меня. Или, что он победил меня в тренировке, и прямо там, в лесу, придавливал меня к земле и брал то, что было его.
Но затем эти чешские мальчики улыбались не так или говорили не так, и иллюзия лопалась, как мыльный пузырь, и я чувствовал больше зуда, чувствовал себя более жалким, чем когда-либо. О чем я только думал? Что эти мальчики превратятся в него, пока я их буду трахать, прошепчут «маленький принц» мне в ухо, когда будут кончать?
Глупо, глупо, глупо.
И как я должен был жить с этим, с этой… проблемой, на базе? На этой базе я должен был провести еще, по крайней мере, девять месяцев, и не стоило рассчитывать, что Колчестер исчезнет сам по себе. Нет, я просто должен был затолкать все это поглубже и сделать вид, что все прошло. Это был единственный ответ.
Вскоре наступило время вернуться в Украину, и мы прощались с Морган на вокзале. Мы коротко обнялись, и я по привычке поцеловал ее в щеку. А с Колчестером она зависла, не отпускала его из объятий, целовала в губы, удерживала его лицо близко
