Одиночество любимых - Григорий Васильевич Солонец
Ближе к 40 в ней пробудился вулкан женских страстей, не истраченных в молодости. Тоня по-прежнему оставалась стройной, привлекательной и желанной для мужчин среднего возраста — от 35 до 60. Чего, к сожалению, не скажешь о муже. Располневший, облысевший он как-то на глазах сдал, обзаведясь букетом болезней, из-за которых они уже давно спят порознь. Правда, Костя нашел отдохновение в благоустройстве дачи, а еще в радиоделе, микросхемах, припоях. По-прежнему немногословный, замкнутый в себе, будто в скорлупе, живущий в своем узком мире.
Нельзя сказать, что дружим домами, но приятельствуем более 30 лет. И все это время со стороны наблюдал эту семейную сагу и часто думал: каков будет ее финал?
Дочь и сын давно выросли, сами обзавелись детьми. Бабушка Тоня пуще всего теперь любит внуков, на мужиков уже даже не смотрит: ни на своего, законного, ни на чужих. Говорит, как на пенсию вышла, так страсти и улеглись. Костя тоже давно на заслуженном отдыхе, но по-прежнему трудится, только уже на даче, в деревне, где с весны по глубокую осень и живет. Ему там, в родительском доме, хорошо, уютно, ведь все своими руками сделано, вымощено, перекрыто, покрашено, подогнано до миллиметра. Есть крепкая рубленая банька, его рук творенье, лес с грибами-ягодами и бесплатными дровами в двух шагах.
Кроме кота, завел кроликов, чтобы не одиноко было и опять же есть о ком заботу проявить. Вечерами в старые подшивки журнала «Радио» погружается, находя в них отдушину. Смастерил любительский радиоприемник, теперь в радиоэфире, как молодежь, в интернете, подолгу зависает. Тоня приезжает раз в месяц на выходные, с сумкой продуктов: она не сельский, городской житель.
Иногда ей кажется, что она лишь наполовину замужем. Муж на расстоянии ее вполне устраивает, так он даже ближе и роднее, чем если бы, раздражая, храпел под боком в квартире. А так, будто свидания у них после долгой разлуки, и даже что-то напоминающее интимную близость времен молодости по большим праздникам случается.
Но в душе Тоня понимает, как, думаю, и Костя, приближающийся уже к себе, 70-летнему: с каждым годом не только в организме что-то изнашивается, ломается, требует срочного ремонта, но и в уставшей душе. Да и чему удивляться, когда наступила осень жизни, причем, не та, воспетая поэтами и влюбленными, завороженно золотая, а поздняя, глубокая, депрессивная, когда сумерки рано поглощают дневной свет, и деревья, до бесстыдства оголенные холодными ветрами, как мертвые тени, застыли в предчувствии зимы. Костя и Антонина дожили до такой поры, когда уже от завтрашнего дня ничего хорошего не ждешь, и чаще как-то отстраненно думаешь о том, чтобы он лишь наступил…
Холодный дом
Кто-то из святых сказал: благословляй свою жизнь, и она будет благословлена; проклинай свою жизнь, и она будет проклята. Все внутри нас.
Ночью неожиданно выпал снег, красиво, по-хозяйски припорошив все вокруг — наспех перепаханный огород, в беспорядке валяющиеся доски и дрова, так и неубранные сыном в сарай, натоптанную дорожку от калитки к дому. Художник по имени Зима хорошо постарался и перекрасил в свой любимый белый цвет яблони, груши и пару вишен с кое-где бессильно трепыхавшимися на ветках листочками, а также кусты малины, высаженные вдоль покосившегося, явно требующего мужских рук забора. И только белые хризантемы, как ангелочки, послушно покачивали на ветру свои хрупкие заснеженные головки.
Даже беглого полусонного взгляда Вике хватило, чтобы понять: за окном все пространство оккупировала нежданно пришедшая зима. В середине ноября она совершила незаконный переворот в природе, преждевременно ликвидировав власть и полномочия осени. И теперь все живые существа должны смириться с реальностью — резким похолоданием и выпавшим снегом.
В надежде согреться Вика с головой нырнула под пуховое одеяло и, как в детстве, свернулась калачиком. Она и проснулась в такую рань от холода, по-воровски закравшегося с неутепленной крыши. Перед уходом муж обещал обшить плитами пеноплэкса кровлю, да так и не сделал этого. Только комнату сына успел кое-как утеплить, а вдобавок купил еще напольный обогреватель, прилично накручивающий подорожавшие киловатты электроэнергии. А в их бывшем супружеском ложе, как и на всем втором этаже, теперь вольно гуляет ветер…
Сегодня понедельник, выходной на рынке, и Вика хотела поспать подольше, но вот поди ж ты, ее планы бесцеремонно порушила невесть откуда взявшаяся зима. А ведь еще вчера стояла тихая солнечная погода, по истине золотая осень, что беспристрастно зафиксировал и оконный термометр, показывавший стабильные 14–15 градусов.
Попытки согреться и вернуть сон, видимо, ускользнувший вместе с теплом через щели в крыше, ни к чему не привели, и, накинув поверх пижамы махровый халат, Вика неторопливо спустилась по деревянной лестнице вниз, на кухню. Судя по тарелке с остатками котлеты, Артем, как обычно, сымитировав завтрак, ушел в школу.
Мельком глянула на часы, отсчитавшие всего лишь десять минут десятого. Каждое утро она на автомате делала одно и то же: умывалась, приводила себя в порядок после сна, затем в медной турке заваривала любимый «Лавацца», наслаждаясь приятным ароматом. С появлением густой «шапки», едва дав воде закипеть, тонкой струйкой наливала кофе в свою чашечку с голубой каемкой. Затем в предвкушении многократно испытанного внутреннего расслабления Вика с удовольствием делала пару небольших глотков божественного напитка и закуривала сигарету.
Домашним — мужу и сыну, ее курение не нравилось, но со временем они с этой вредной привычкой смирились, как, впрочем, и она с их неаккуратностью, что наглядно и часто проявлялось в разбросанных по дому вещах. Эта, безусловно, мелочь бытия сейчас ей показалась совсем пустяшной и даже немного милой, а ведь еще недавно валявшиеся где попало мужские носки и рубашки могли вызвать у Вики нервную реакцию.
Кофе и сигарета в этот раз не принесли ожидаемого душевного комфорта и настроения, может, потому, что тело нуждалось в тепле. Поеживась от холода, накинула на плечи куртку. «Хорошо бы протопить в доме», — мелькнуло в голове, но от одной только мысли, что надо одеваться и идти в еще больший холод, на улицу, доставать из-под снега полусырые дрова, с которыми придется повозиться, чтобы их разжечь, желание что-либо делать пропало. Когда они жили втроем, часть мужниной зарплаты уходила на оплату коммунальных услуг, да и газ тогда не такой
