Тебя искал - Тата Кит
- Такое ощущение, что ты меня боишься, - сузил он подозрительно глаза, и теперь я действительно начала бояться.
- Я знаю тебе меньше суток. Воспоминания из детства можно даже во внимание не брать. Я тебя почти не помню.
- Ну, позвони своим родителям, деду… Узнай, что Мотя хороший мальчик и спускайся ко мне ужинать.
- Мотя? – поморщилась я насмешливо. – Ты всерьёз называешь себя Мотей?
Он, вообще, видел себя в отражении хотя бы пудреницы? Какой там Мотя? Там целый Мотоцикл – грозный, уверена, периодически рычащий, и опасный. Если бы не его добрые глаза и улыбка, что часто растягивала его бороду, то фиг бы я переступила порог этого дома.
- Меня так все называют. Ты идёшь, нет? Сосиска?
- Ириска. Она спит, - указала я на выступ под одеялом. – Видишь?
- Сосиска, Сосиска! – завопил вдруг Матвей, отчего Ириска зашевелилась под одеялом и выглянула из-под него, глядя с помятой мордочкой на источник звука. – Твоя хозяйка есть не хочет, так что компанию мне составишь ты.
Матвей вошёл в комнату, из-за чего я сильнее вжалась в матрац, сгреб одной ладонью Ириску и пошёл с ней прочь.
- Проголодаешься, присоединяйся, - бросил он, уходя.
Несколько минут лежала в замешательстве, пока из-за двери, которую Матвей оставил открытой, до меня не донеслись умопомрачительные запахи чего-то съестного.
Организм вдруг вспомнил, что не ел сегодня ничего, кроме овсяной печеньки, что я успела перехватить дома.
Ничего. До утра желудок потерпит. В университетской столовой завтра чем-нибудь позавтракаю.
Поднялась с постели, закрыла дверь и завалилась обратно под одеяло, усиленно закрыв глаза и мысли от того, что где-то там внизу двое лохматиков уплетали мясо и овощи. Еще и на гриле приготовленные… Желудок неприятно резануло голодным спазмом.
- Вот же ж! – озлобленно поворчала я сама с собой, но чувство голода, мешающее расслабиться, никуда не денешь. Пришлось выбираться из-под одеяла и спускаться вниз.
Матвей о чем-то довольно оживленно беседовал с жующей над блюдцем Ириской. Как он ее еще на стол не посадил?
Заметив моё приближение, мужчина ничего не сказал, лишь едва заметно ухмыльнулся, раскладывая мясо и овощи по двум тарелкам.
Откуда он знал, что я, всё-таки, спущусь?
- Чай с сахаром пьёшь или без? – спросил он, продолжая колдовать над блюдом. Мне бы так уметь готовить.
- Без, - ответила я и подошла к нему ближе. Заглянула через плечо и готова была присвистнуть, увидев, как красиво он сервировал блюдо. – Чем-нибудь помочь?
Скрестила руки на груди и слегка поежилась, почувствовав прохладу, что пробежалась по моим обнаженным ногам, почти не прикрытыми шортами. Зря я к завтрашней тренировке не взяла леггинсы. На первом этаже этого дома казалось прохладнее, чем на втором.
- Помочь? – переспросил Матвей. Окинул кухню беглым взглядом, словно пытался придумать мне задание. Внезапно серые глаза сосредоточились на мне, пробежались по фигуре вниз и, вероятно, заметив мои голые ступни, мужчина нахмурился. – Налей пока нам чай. Я только что заварил свежий. Мне две ложки сахара, - бросил он сухо и вышел из кухонной зоны, чтобы уйти на второй этаж.
Разумеется, где здесь найти кружки и сахар, мне никто не сказал. Пришлось искать самой.
Через пару минут Матвей спустился со второго этажа, неся в руках какую-то одежду.
- Надень, - протянул он мне, как я теперь поняла, толстовку.
- Зачем? Мне и так нормально.
- Не нормально. Я же вижу, - показал он две фиги на уровне своей груди.
Нахмурилась, не понимая, о чём он. Но стоило мне опустить взгляд вниз и увидеть торчащее безобразие под тканью майки, что свидетельствовало о том, что я замерзла, как мне тут же захотелось провалиться на месте и сгореть со стыда.
В любой другой ситуации я бы не приняла толстовку от постороннего мужчины. Только от Ромы. Но сейчас ситуация и мой мозг буквально вопили о том, что нужно срочно что-то делать.
С гордым видом, будто внутри меня нет никакой истерики, я взяла из его рук толстовку и быстро её надела практически утонув в ней по колено. Тяжеленькая, мягкая, пахнет вкусно.
- И носки, - протянул Матвей, очевидно, свои. – Я забыл включить обогрев пола. Один я не мёрзну.
Конечно! С такой-то растительностью!
- Спасибо, - выронила я сухо и натянула носки почти до самых коленей.
- Пойдём к камину. Я привык есть там, перед теликом, - вернулся уже привычный мне чудаковатый Матвей. – Который чай мой?
- Синяя кружка.
Если бы не треск поленьев в камине и вкусная еда в моей тарелке, то вряд ли я смогла бы мириться с тем, насколько Матвей шумный.
Нет, он не чавкал и даже не хрюкал, просто каждое его действие происходило как-то громко: он дышал, пыхтел, с аппетитом хлебал горячий чай и даже бороду свою как-то громко отирал ладонью. А еще тихо подхихикивал над фильмом, сотрясая при этом диван и меня, сидящую рядом с ним.
- Тебя, наверное, Несмеяной называют? – вдруг спросил он.
Повернула голову и заметила, что тарелка мужчины была уже пуста, а сам он смотрел на меня, слегка прищурив глаза. Ещё бы лупу или микроскоп прихватил.
- Я… - растерялась и начала нервно возить кусочек перца по тарелке, сосредоточив на нём всё свое внимание. – Я просто устала сегодня. Тяжелый день.
- Ещё бы! – насмешливо выронил Матвей. – Ты так ревела на дедовом крыльце. Даже я устал бы.
- Ну, вообще-то, да, нытьё выматывает. Но, говорят, после него хорошо спится.
- Да? Надо как-то попробовать, - мечтательно произнес Матвей и с дедовым кряхтением вытянул ноги, сложив их на журнальный столик. Пустую тарелку поставил себе на колени и закинул руки за голову, снова вернув внимание телевизора.
Сытая Ириска обошла диван, неуклюже на него запрыгнула,
