Агатовый браслет - Екатерина Владимировна Овсянникова
После разговора с Хильдой мне больше не снился тот добрый незнакомец, поэтому даже в мире снов никто не проявлял ко мне заботы или знаков внимания, что наводило на грустные мысли. Та веселая и болтливая девушка Криста, что помогала мне исследовать окрестности, тоже ни разу не пришла в таверну с тех пор, как мы тогда распрощались. На душе становилось все больнее и больнее… Лишь мнимая надежда, что когда-то черная полоса должна вновь обратиться белой, не давала мне хандрить и окончательно потонуть в болоте отчаяния.
Но вскоре произошло то, что заставило меня еще сильнее взволноваться.
– Сегодня я буду вести переговоры с будущим покупателем, – объяснил Альфред, указав носом в сторону пока еще пустого, дорогого блестящего подноса. – Джетта сегодня выходная, так что обслуживать столик гостя придется тебе.
– Эм, вы уверены? Что, если ваш клиент захочет меня живьем съесть?
– Не, по сравнению с Зайбертом он вполне спокойный мужчина, но отношение к нему надо проявить достойное, – начальник заведения с важным видом почесал бороду. – Советую тебе произвести на него хорошее впечатление, тогда, глядишь, в случае продажи таверны даже работу искать не понадобится.
Выбора у меня особого не было. Взяв волю в кулак, я принялась помогать подготавливать для будущего гостя достойный прием: и стол лишний раз до блеска отмыла, и свежие цветы в вазу поставила, и занавески на окнах поправила, и посуду расставила красиво. Оформляя место для гостя, я искренне надеялась, что хотя бы эта смена пройдет тихо и спокойно.
Ага, покой мне только снится… Важного вида мужчина, в назначенное время оказавшийся на пороге таверны, с первых секунд засверлил меня знакомым взглядом. В отличие от Зайберта, открыто свое презрение он ко мне не выражал и голоса не поднимал, но при этом не гнушался на хитрости: то он специально вдохнет всем носом запах цветов и чихнет, как бы намекая на несвежий букет и неприятный запах, то показательно проведет пальцем по столу, будто тот год не мыли, то попросит поменять ему напиток, потому что предыдущий выдохся и уже не такой вкусный, как он любит. Пф, пить быстрее надо, тогда, глядишь, и портиться ничего не будет!
Скрипя зубами, я, стараясь не показывать волнения, терпеливо исполняла свои обязанности, пока будущий владелец не подозвал меня к себе. Во мне сразу все сжалось от ожидания возможных неприятностей. Подобные просьбы еще ни разу до добра не доводили!
На удивление мужчина вел себя вполне спокойно. Один раз, правда, очень неудобно махнул рукой и я пошатнулась с подносом в руках, пролив немного напитка. Альфред сверлил меня злобным взглядом, как бы намекая на мое неподобающее поведение, но незнакомец его успокаивал и всеми силами давал понять, что из него мог выйти вполне достойный начальник.
Примерно через час после переговоров обе стороны принялись подписывать документы, а затем довольно пожали друг другу руки и разошлись. Крепко держа в руках бумагу о продаже, Альфред вернулся за стойку и принялся разбирать свои вещи.
– Как все прошло? – полюбопытствовала я, тихонько встав рядом. Клиентов в зале все равно не было, поэтому в такие моменты работникам вполне разрешалось отдохнуть. Косым взглядом я тихонько поглядывала в сторону выхода, чтобы сразу же приветствовать любого возможного гостя.
– Вполне отлично, несмотря на все недоразумения, – ответил теперь уже бывший владелец, внимательно собирая вещи. – В этот раз, пожалуй, можно тебя и похвалить – держалась достойно, хоть иногда и чудила немного с непривычки.
– Спасибо, – ответила я, смущенно улыбнувшись. – А что вы теперь будете делать?
– Ну денег на достойную старость мне и жене должно хватить, – усмехнулся Альфред, почесав седую голову. – Либо хотя бы на ее часть, а там уже видно будет. Буду иногда захаживать, разумеется, и наблюдать, как меняется «Марфуртский странник» под крылом нового владельца.
– А я смогу здесь жить или мне надо искать другое место?
Воцарилось неловкое молчание. Гнетущее и пугающее, будто мне собирались поведать страшную новость. Лишь шум с кухни хоть как-то намекал, что вокруг еще есть жизнь.
– Я теперь больше не владелец, поэтому ничего не могу обещать, – бывший начальник растерянно пожал плечами. – Разумеется, я замолвлю за тебя словечко, попрошу не рубить сгоряча и дать тебе шанс проявить себя, но лишь от Ландольфа, твоего нового начальника, уже будет зависеть все остальное. Вечером перед закрытием он придет на ужин, где мы все и обсудим. Если хочешь, можешь задать ему вопрос во время трапезы, только аккуратно – не стоит все же злить людей, особенно если они дают тебе работу и хоть какую-то крышу над головой.
– Спасибо, буду очень признательна. Все-таки не хотелось бы возвращаться в деревню слишком быстро.
– Понимаю, душа просит приключений и разнообразия, – Альфред понимающе улыбнулся. – Ладно, посмотрим, как получится, а пока что продолжай работать – до вечера я все же твой начальник.
Задорно кивнув, я продолжила заниматься своими обязанностями как ни в чем не бывало, иногда при этом вспоминая слова Альфреда. В чем-то он прав: мне и вправду хотелось узнать как можно больше о новом месте, но при этом я понимала, насколько сейчас зависима от работы, платы за нее и от крыши над головой.
Чем быстрее приближался вечер, тем сильнее на душе нарастало волнение. Вспоминая свое знакомство с Ландольфом, могу сказать, что, скорее всего, в общении с ним так легко не будет…
Вскоре на пороге вместе с новым хозяином заведения возник еще один гость. От одного лишь взгляда на него душа моя ушла в пятки. Не может быть! Что здесь делает Зайберт?
Растянув губы в злорадной улыбке, ненавистный мне гость повернулся к Ландольфу и что-то зашептал ему на ухо, не прекращая при этом указывать на меня. По телу пронеслись мурашки, а ноги, казалось, вот-вот подкосятся от безнадеги. Страх, что от этой встречи не стоит ждать ничего хорошего, все сильнее разрастался на душе, как ползучий сорняк. Стараясь не подавать виду, я терпеливо обслуживала столик, за которым помимо гостей разместился и Альфред, и вскоре, к моему облегчению, весь этот пугающий званый ужин закончился.
Зайберт первым поднялся со своего места и, с усмешкой фыркнув в мою сторону, исчез в дверях, а вот два
