Укротить сердце - Ава Хантер
Я отказываюсь это понимать. Как можно остановить биение чего-то прекрасного? Как тот самый орган, который дает тебе жизнь, решает, что твое время истекло?
У меня заболевание сердца, которое называется суправентрикулярная тахикардия. Сокращенно СВТ. Если у нормального человека частота сердечных сокращений составляет 60-100 ударов в минуту, то у меня она колеблется от 150 до 220 ударов в минуту. Учащенное сердцебиение разрушает предсердия моего сердца, но я контролирую его как могу. Ежедневный прием лекарств ― это все, что мне нужно, чтобы замедлить его. Стресс, волнение, переутомление или перегрузка усугубляют ситуацию. Также мой кардиолог предупредил меня не употреблять алкоголь, кофеин и не заниматься спортом с высоким содержанием адреналина, потому что, что-если…
Именно ― что-если управляет моей жизнью.
Но не здесь. Не в Воскрешении.
Я могла бы сказать Чарли правду, но я не обязана ему это объяснять. Мы чужие люди. Он не собирается заботиться обо мне. Он даже не хочет меня знать. Поэтому я хочу пожить в этом городе без груза своего прошлого. Просто побыть обычным человеком, без обреченности и мрака. Приятно вырваться из этой части моей жизни хотя бы на несколько месяцев.
Даже если моя прежняя жизнь никуда не делась.
Сегодня утром я отправилась в клинику, чтобы предоставить данные о себе, получить лекарства на три месяца и обсудить свое состояние с врачом. Теперь я умираю от голода и радуюсь возможности увидеть Воскрешение в лучах утреннего солнца.
Мне нужен плотный завтрак и карта.
Но за мной топает угрюмый ковбой. Я практически чувствую, как улица дрожит под его сапогами.
― Куда ты идешь? ― низкий голос Чарли раздается позади меня, вызывая вибрацию внизу живота.
― Я охочусь.
Когда я слышу фырканье, я поднимаю глаза и вижу, что Чарли идет рядом со мной. Даже в профиль он красив. Бородатая челюсть такая острая, что ею можно резать стекло. Глаза такие голубые, что похожи на драгоценные камни.
― Ты мог бы спросить, на что, вместо того чтобы фыркать.
Через некоторое время раздается грубое:
― На что?
Я улыбаюсь.
― Я собираюсь найти лучшую в мире булочку с корицей и съесть ее. ― Я останавливаюсь перед кофейней «Зерна на ходу». ― А потом я собираюсь осмотреть город.
Чарли упирается массивной рукой в дверной косяк, преграждая мне путь.
― Ты не найдешь тут свою булочку с корицей. Их кофе на вкус, как бензин.
Я бросаю взгляд в сторону двери, надеясь, что парень, стоящий за прилавком, не услышал. Даже если кофе плохой, им не нужно напоминание. Я упираю руки в бока.
― А где найду?
Он выглядит смирившимся, и резко дергает бородатым подбородком в сторону. Я смотрю в указанном направлении. В конце квартала стоит кирпичное здание с ярко-зеленым навесом, на котором написано «Магазин на углу».
Сделав глубокий вдох, я направляюсь к зданию. Позади меня раздаются тяжелые шаги.
― Я думал, ты уедешь, ― бормочет Чарли.
― Ты ошибся. ― Я обвожу взглядом Главную улицу, подавляя улыбку. Таблички с патиной указывают на исторические достопримечательности, такие как оперный театр и здание мэрии. Меня окружают антикварные магазины, шикарные бутики и сувенирные лавки. У них есть салон под названием «Дом волос». Я насчитала пять салунов и стейк-хаус.
Это всего лишь городок, но Воскрешение с его атмосферой американской окраины и горным воздухом вдохнул жизнь в мою душу.
Я поднимаю глаза на Чарли, который сердито смотрит на меня.
― У вас нет цветочного магазина?
― Что? ― Он хмурится и проводит рукой по своей бороде. ― Нет.
― О. ― Я одариваю его улыбкой и игнорирую разочарование. ― Ну, раз уж ты здесь, можешь устроить мне экскурсию.
― Ты ведь не сдашься, да? ― спрашивает он грубовато.
― На самом деле, нет.
― Отлично, ― говорит он с раздраженным видом. Он кивает через дорогу на здание с винтовой лестницей, поднимающейся на балкон. ― Это бордель.
Я украдкой бросаю любопытный взгляд на Чарли.
― Правда?
― Раньше был, по крайней мере. Работал до 1970-х годов, если ты можешь в это поверить. Теперь это музей.
У меня отпадает челюсть. Я почти вижу Воскрешение периода золотой лихорадки. Бутлегеры, убивающие печень и опустошающие кошельки. Накрашенные дамы, машущие мужчинам с балкона.
Мы продолжаем наш путь к «Магазин на углу», идем рядом. Время от времени наши руки соприкасаются, его мышцы напрягаются, и у меня в животе разливается тепло. Чарли неохотно делится различными историческими фактами по пути. Переулок, где в 1886 году был застрелен Билли Бонс, укравший курицу. Четыре медвежьих черепа, охраняющие городскую площадь, ― место тринадцати казней, зафиксированных в Воскрешении.
Мы уже почти добрались до места назначения, когда из переулка выбегает питбуль коричневого цвета и преграждает нам путь. Из его пасти капает слюна, и я подхожу к Чарли вплотную и хватаю его за бицепс. Он напрягается.
― Чарли. Этот питбуль собирается на нас напасть? ― спрашиваю я. А потом смотрю на собаку еще раз. ― О боже, так и есть.
Уголок рта Чарли приподнимается в слабой улыбке.
― Это Голодный Хэнк. Он живет на улице. ― У него вырывается ласковый смешок. ― Он ― дворняга, не так ли, парень?
У меня в животе все переворачивается от беспокойства.
― Голодный? ― Отойдя от Чарли, я лезу в сумочку, висящую у меня на плече, и ищу батончик в беспорядке баночек с таблетками и бумаг. ― Бедняжка.
Найдя батончик, я надрываю упаковку и протягиваю ему.
― Держи, песик.
Собака бросается ко мне.
Чарли делает то же.
― Господи, Руби, не надо. ― В его глазах мелькает тревога, он хватает мою руку и переворачивает ее в своей большой ладони, словно в поисках крови. Все, что он находит, ― это собачьи слюни. Его взгляд встречается с моим. ― Ты только что… покормила его?
Я сияю улыбкой, наблюдая за тем, как Голодный Хэнк поглощает батончик с гранолой, обертку и все остальное.
― Он был голоден.
Сердце пропускает несколько ударов, когда Чарли вытирает мою руку своей футболкой, давая мне возможность увидеть твердый, подтянутый живот и рельефный пресс.
― Он монстр.
― Это твои слова, ― говорю я ему, пока Голодный Хэнк
