Посвященные в любовь... (СИ) - Варс Ирина
— Господи, какая же я дура! — ругала она себя. Какое счастье, что Ванечка сумел подняться. Это ведь он просто от перенапряжения выкрикнул. И не надо обижаться, не надо больше слез. Он должен пройти через сложный период восстановления. И он его пройдет! А если он начнет передвигаться на костылях, я смогу хотя бы на пару часов ездить на работу. Ну и детям больше уделять внимания.
Когда спустя два часа она решила зайти в гостиную, ее остановил Мика.
— Маш, ты не обижайся на Ваньку. Пойми, нам, мужикам, как бы хреново не было, не стоит подставлять хрупкое плечико. Это мы должны для вас, нежных и любимых, быть крепкой и надежной опорой. А твой Иван именно такой. Он не хочет, чтобы ты его видела слабым и немощным. Может, это ему поможет быстрее встать на ноги.
— Спасибо, Мик. Ты прав, это был неосознанный порыв. Ваня справится, я знаю. И я рада, что он, преодолев свой страх, подтянулся на костылях и встал.
— Маш, он не только подтянулся, но и на коляске доехал до туалета. Я ему только поставил высокий металлический стул в душевой и пониже на полку выложил шампунь и необходимые мелочи. Так что он у тебя мылся сегодня сам. Сам вытирался, сушил себя феном, напялил халат. Я ему потом подкатил его электроколяску, и он доехал до гостиной.
— Неужели это правда?! Побегу и зацелую!
— Маша, не стоит туда бежать!
— Почему? У него посторонние?
— Да нет! Андрей будет сейчас делать первый укол. А это, я скажу тебе…
И да поможет нам Бог…
— Вань, прости, что вмешиваюсь, — не удержался Андрей, — но не могу не спросить: ты почему на Машу наорал?
— Андрей, я сам не знаю. Я никогда не повышал голоса ни на Машу, ни на детей. Готов убить себя! Когда она бросилась ко мне, я испугался, что не смогу удержаться и потащу ее за собой. И заорал…
— Дурак, ты, Иван! Обидел такое сокровище. Умница, красавица, троих детей выносила и родила тебе. Любит осла такого. А как ухаживает за тобой… Зажрался ты, Иван, вот что я скажу тебе.
Видел бы ты мою бывшую жену. Я-то, идиот, думал, что она красивая и верная. А когда впервые увидел твою Машу, сразу понял: моя бывшая по сравнению с Машей — это деревенская баба с дурным вкусом и манерами. А я первое время даже переживал, что она ушла к любовнику. Говорить с ней было не о чем. Да и секс у нас был паршивенький. Под одеялом, без света и только ночью. Как хочешь, так и изворачивайся. Зато сплошные понты. А у тебя…
— Сам знаю, что у меня, — резко перебил его Иван. Вот только того не знаю, как вымолить прощение.
— Говори так, как и мне объяснял. Ладно, Иван, уверен, Маша все поймет. А у нас сегодня еще один сюрприз. Мы делаем первый укол.
Я знаком с этим препаратом. Колол его одному из партийных лидеров ГДР, когда 10 лет назад проходил стажировку в Берлине в Центре хирургии костно-мышечной системы знаменитой клиники Шарите.
Моим руководителем был профессор Георг Вельдман. Он и познакомил меня с израильским препаратом. Объяснил и показал, как правильно определить точку прокола. И хотя инъекция в коленный сустав вводится тончайшей иглой через все слои мягких тканей в полость коленного сустава под местной анестезией, орали от боли все. Хотя Вельдман настаивал на инъекции без анестезии, как абсолютно бесполезной в данной ситуации.
Так что, дружище, я тебя предупредил. Колем?
— Конечно, колем! Если уж Мика в свои 10 лет выдержал и не орал, то я на его фоне имею право только постанывать или пищать, как крыс в захлопнувшейся крысоловке.
— Тогда вперед! И да поможет нам Бог!
Да, хорошо шутить. Но когда, несмотря на анестезию, игла попадает в полость коленного сустава, тут тебя боль рвет в клочья. И если это так с анестезией, то что было бы без нее?
Стиснув зубы, покрывшись испариной, Иван приговаривал про себя: «Это тебе за то, что Машу обидел, дебил несчастный».
Голова раскалывалась. Сердце учащенно билось. И вдруг боль внезапно исчезла, свернулась, как рулон бумаги. Иван свободно выдохнул.
— А ты, оказывается, стоик, — похлопал по плечу Ивана Андрей. — Даже не пикнул. Мужественно перенес боль.
Как себя чувствуешь?
— Не пойму. Вроде не болит. Только спать хочется.
— Это хорошо. Давай я тебя прикрою. Спи.
Андрей вышел из гостиной и столкнулся с Машей, стоявшей за дверью.
— Машенька, ты что? Не беспокойся. Твой Иван — сильный мужик. Даже не пикнул. Выдержал. Все будет хорошо! Он уснул. Не стоит его беспокоить.
Иван провалился в глубокий сон с мыслью о том, что он обидел своим окриком Машу. Он слышал чьи-то голоса, осуждавшие его поступок. Бегали чужие дети и кричали ему что-то обидное. Плакала Маша. И появившаяся вдруг Бабли обозвала его тупым бараном.
Он с трудом открыл глаза. Понял, что лежит на диване в гостиной. Маша дремлет в кресле рядом. В соседнем кресле сидит Андрей и что-то вписывает в свой блокнот.
Увидев, что Иван проснулся, Андрей подошел к нему и положил руку на лоб.
— Ваня, как ты себя чувствуешь?
— Нормально. Но у меня почему-то мокрая футболка. А почему Маша в кресле спит?
— Ты напугал нас. У тебя резко поднялась температура. Это допустимо при подобной инъекции, но не настолько. К тому же у тебя начался бред. Ты разговаривал с кем-то на французском языке, все время повторяя одну и ту же фразу. Я не знаю французского, но ты явно просил у кого-то прощения, потому что слово «пардон» звучало много раз. Затем перешел на немецкий.
— Ты разговаривал с какой-то женщиной и просил простить тебя, — подсказала мужу проснувшаяся Маша.
— Маш, и во сне и наяву я могу разговаривать только с одной женщиной — с тобой. Прости своего адиёта. Ты так неожиданно бросилась ко мне. Я испугался, что не устою на ногах и грохнусь вместе с тобой. Больше всего я боялся упасть на тебя, мой воробушек.
— Pardonne moi mon amour/Прости меня, любовь моя/, — я все время повторял эти слова, обращаясь к тебе в моем сне, потому что я насвинячил, а ты плакала.
— Так, друзья мои, дальше вы и без меня разберетесь, — вмешался в разговор Андрей. — Держи градусник. Мне нужно знать, какая у тебя температура.
— Маша, смени футболку мужу. Он пропотел.
Температура была нормальная. Иван решил, что подскочила она, скорее всего, на фоне его переживаний.
— Я пошел. Меня Нил с Полканом ждут. Если что, звоните. Счастливой ночи вам, — подмигнул Ивану Андрей.
— Маш, ты простишь меня?
— Нет… Мне прощать нечего. Ты всего лишь эмоционально меня предупредил. Я это поняла чуть позже. Просто я люблю тебя, Ванечка, по-прежнему очень сильно люблю.
У Ивана чуть не остановилось сердце от ее «нет». Эти секунды он с трудом пережил.
— Воробушек, никогда не сомневайся во мне и моей любви к тебе. Без тебя меня нет и не будет. Смотри, я вчера научился самостоятельно садиться на диване, перетаскивая ноги руками.
— Ты даже не сказал об этом Андрею?
— Я хотел, чтобы первой об этом узнала ты. Иди ко мне на руки. Я хочу тебя обнять. Сними с себя все, любимая. Я так соскучился по твоему обнаженному телу. Бог мой, как ты прекрасна, любовь моя! Одно прикосновение к тебе — уже счастье.
Он стянул с себя футболку и оперся на спинку дивана. Наконец-то он смог обнять Машу обеими руками, тесно прижав к себе.
Маша тонула в бескрайнем океане его ласк. Его настойчивые и ласковые губы не давали ей опомниться. Она чувствовала, как их разгоряченные тела наполняются невероятным и страстным желанием, стремясь захватить и прочувствовать каждый миг вместе. И так же вместе достигнуть наивысшей точки любви.
Постепенно приходя в себя, Иван не выпускал Машу из объятий и продолжал целовать ее, шепча ей что-то на ушко. Прислушавшись, она поняла, что Ваня нашептывает ей строки стихотворения Андрея Дементьева, которое ей тоже нравилось:
Спасибо за то, что ты есть. За то, что твой голос весенний Приходит, как добрая весть В минуты обид и сомнений.
Спасибо за искренний взгляд: О чем бы тебя ни спросил я — Во мне твои боли болят, Во мне твои копятся силы…
