Нелюбовь - Эллин Ти
Да, у меня мило, потому что ремонт от и до я сама придумала, папа полную свободу дал.
Смотрю на малыша в моих руках: грязный, просто ужас. Его нельзя таким отпустить бегать по квартире. А вдруг у него блохи и… и что там у них еще бывает?
– Я быстро искупаю щенка и приготовлю поесть, как обещала, – говорю я Леше и сбегаю в ванную, но он за мной идет, как будто я приглашала. Наглый до ужаса. Уже и не так радостно то, что он меня защитил. Хотя… Боже, как сложно с ним! Невыносимый какой-то. – Со мной будешь его купать?
– Мне заняться нечем, что ли? – Он опять смеется надо мной, как над дурочкой. Опускаю щенка в ванную, замечаю, что мальчик. Нужно придумать ему кличку… Он беленький, грязный только, из-за этого не видно белоснежной шерсти. Он не сопротивляется, а когда направляю на него струи воды – даже радостно виляет хвостиком. Такое солнышко.
– Как назвать его?
– Хатико назови, – отзывается Чудовище, – он вон сколько ждал, пока ты реветь перестанешь.
– Нет, Хатико не хочу, хочу, как в мультике.
– Тогда Бродяга. Ходил-бродил, пока ты не пришла на помощь, – посмеивается Леша, и я вижу в зеркало, как закрывает ладонью глаза. Не очень рад он со мной возиться, я понимаю его. Еще и есть не готовлю, как обещала, а с собакой бегаю.
– У него на боку пятнышко черное, молнией как будто. – Я улыбаюсь, намыливая его детским шампунем. Да, он у меня есть, потому что я сама иногда мою им голову, для моих кудрей идеально подходит.
– Тогда Вольт. – Леша жмет плечами, и щенок начинает активнее вилять хвостиком.
– Кажется, ему понравилось. – Я улыбаюсь, смывая пенку. Ну вот, совсем чистый теперь.
Пока я укутываю малыша в полотенце, вижу, что Леша выходит из ванной и… И уходит. Стоит на пороге, натягивая кроссовки. А что… А что я не так сделала? Я уже даже придумала, что готовить буду, чтобы отблагодарить. Что происходит?
– А поужинать? – спрашиваю я, но, видимо, так жалобно, что Чудовище застывает на пару секунд и странно смотрит на меня. А я что? У меня от этих эмоциональных качелей настроение туда-сюда скачет. И стыдно теперь, что я за спасение никак не поблагодарила, а только спиной повернулась, чтобы уделить время собаке, а не человеку, благодаря которому я вообще смогла эту собаку забрать.
– Я сейчас вернусь, не надейся. – Он усмехается. – Если будет мясо, то о-очень быстро вернусь. Будет? – Спрашивает с такой надеждой, как будто он сто лет не ел.
Киваю. Будет, конечно. Не огурцами же его кормить.
Леша уходит, я укладываю малыша на подоконник на кухне, он у меня в небольшой диванчик переделан, наливаю ему молочка в тарелочку и заставляю себя не наблюдать за милым зрелищем, а оторваться и начать наконец-то готовить! На самом деле вкусный ужин – слишком малая плата за то, что сделал для меня Леша. Но он сам попросил, а большего я дать ничего и не могу.
Время прошло быстро, щенок напился молока и уснул, а я так увлеклась готовкой, что даже не услышала, как Леша вошел.
– То есть ты серьезно даже не потрудилась закрыть дверь? Рапунцель, ты вообще без мозгов? – Он заходит на кухню, и я от страха и неожиданности отпрыгиваю и чудом не отрезаю себе палец, хотя порезаться все-таки успеваю. Черт…
Подношу руку под кран, стараюсь держаться и не плакать, хотя очень хочется. Моя жизнь идет наперекосяк, я с появлением этого маньяка стала какая-то неуравновешенная, всего боюсь уже. Даже чуть пальца из-за этого не лишилась.
– Вот говорил же, что горе ты. – Чудовище подходит ко мне и берет меня за руку, осматривая травму. – Царапина, повезло. Пластырь есть?
– В аптечке за зеркалом в ванной, – бормочу я, не глядя ему в глаза. Мне, честно сказать, очень стыдно. Мы едва знакомы, а из-за меня у него уже столько проблем! Ничего хорошего от меня, вот прямо совсем. То домой отвези, то сумки отнеси, то от маньяка убереги, пожертвовав свиданием. Ужас. Такими темпами он со мной здороваться перестанет даже. Надеюсь, вкусный ужин хоть немного спасет ситуацию. В том, что он будет вкусный, я не сомневаюсь. Моя ба – шеф-повар, она меня с пяти лет готовить учила.
Леша возвращается с пластырем, снова молча и по-хозяйски берет меня за руку и осторожно дует на ранку, открывая упаковку. Там действительно просто царапина, даже крови уже почти нет, но его забота так приятна, что я даже чуть краснею. Стоит тут, медведь здоровенный, дует мне на пальчик. Ну не прелесть?
Приклеивает пластырь, и я поднимаю голову, но не ожидаю того, что Леша окажется настолько близко. Мы почти носами сталкиваемся и замираем посреди моей кухни, глядя друг другу в глаза. Мамочки… Сердце не может стучать так быстро, что происходит?
А он смотрит, не отрываясь, такой простой, открытый. Он всегда делает то, что считает нужным, и говорит тоже, я успела понять, и сейчас отчего-то страшно становится, потому что считать его желания я просто не в силах. Так и стою, замерев, будто в ожидании.
Выкипает картошка. Шипит, крышкой стучит, и Леша, усмехнувшись, целует меня в лоб и отворачивается, забирая какой-то пакет у стены, пока я пытаюсь собрать себя по кусочкам и вернуться к приготовлению ужина. Боже…
Руки дрожат, но эта дрожь не от страха. Сумасшедший день какой-то, честное слово.
Старательно делаю вид, что все в порядке, а потом поворачиваюсь на звук шуршания пакета и замираю.
Леша выкладывает на стол кучу покупок, так же молча, без лишних слов.
– А это?.. – Даже мысли собрать в кучу не могу, чтобы что-то сказать.
– Корм, миска, подушка, шампунь для животных, одноразовые пеленки, ошейник, поводок и еще какая-то хрень, которую мне в зоомагазине сейчас впарили. Повезло, что в ТЦ он работает до десяти, – говорит он невозмутимо, как будто бы это все в порядке вещей. А все вообще не в порядке! Ничего не в порядке! Тут одним ужином не отделаешься, я что, должна буду его каждый день кормить?
– Леш, это же… боже, сколько я тебе должна?
– Три ужина и сырники на завтрак. – Он усмехается, снимая упаковочный пакет с подушки для животных. – Успокойся, Рапунцель, это подарок. Сама же ты точно не поедешь никуда, а раз пса забрала, то жить ему надо в условиях. С новосельем, Вольт, – говорит он с улыбкой проснувшемуся щенку, и я чувствую, как по щеке слеза катится
