Импринт - Вероника Десмонд
– Сэм переживет, – я прочищаю горло. – Я серьезно, Зак. Пригласи ее на свидание.
– Может быть, в следующий раз. Расскажи про свои выходные.
Боже, какой же он настырный. Я люблю своего дядю. Безумно люблю. Но если я поведаю ему о недавнем инциденте, то ссоры с мамой не избежать.
Дядя Зак будет до последнего отстаивать позицию о моем немедленном переводе. Мама же будет изводить меня разговорами о деньгах и о том, как много они в меня вложили. Между ними опять вспыхнет война, и их хрупкое перемирие канет в небытие.
Тем более… Кембридж.
После Кингстона мне будут открыты все двери, и я не собираюсь изменять своей мечте ради какой-то четверки засранцев.
– Ничего особенного, – бормочу я, чувствую чужое присутствие.
Я растерянно оглядываюсь в комнате, в которой кроме меня никого не было. Но я ощущала чужое присутствие.
Словно кто-то наблюдает.
Мной повелевает совершенно детское желание проверить ванную комнату, шкаф, заглянуть под кровать, чтобы убедиться, что там нет монстров.
Однако я всегда знала правду: монстры живут только в моей голове.
– Ты куда-то выходила?
– Да, – выдыхаю я. – На вечеринку вместе с девочками.
Я вытираю руки и подхожу к окну. Тусклые фонари и луна подсвечивают вековые деревья, делая их по-настоящему жуткими. Внутренний двор обычно плохо освещался в вечернее время суток, но ранее это никоим образом меня не пугало.
Задвинув шторы, я возвращаюсь к рабочему столу.
– И как все прошло?
Серые глаза дяди Зака смотрят на меня внимательно, под их тяжестью хочется сдаться. Я задыхаюсь от невысказанных слов, которые горят в моем горле.
– Так себе, – вру я. – Лучше бы осталась дома.
– Вот как. Ты продолжаешь бегать? С твоей умственной нагрузкой тебе полезны физические упражнения.
– Хотела выйти на пробежку после нашего звонка, – несмело произношу я, снова кидая взгляд на окно.
Я любила Кингстон еще по одной главной причине: здесь безопасно. Лучшая охрана, лучшие технологии, полностью закрытая территория. Если не брать в расчет жестокий и аморальный клуб, мне и вправду было спокойно.
До субботней ночи.
– Отличная идея, Кэтти. Напиши, как вернешься. Пока, крольчонок.
– Пока, Зак.
Я вешаю трубку, раздумывая над этой идеей, а потом решительно иду переодеваться в спортивную форму. Натянув на себя черные леггинсы с ветровкой, я обуваю кроссовки и выхожу на пробежку.
К черту, все это.
Без понятия, откуда взялась эта странная паранойя, но я не желаю идти у нее на поводу и ограничивать себя из-за глупых страхов.
Моя кровь бурлит при воспоминании о вечеринке. О том, какие ужасные вещи там творились. Я чудом вытащила Марка, вдоволь наглотавшись соленой воды, но благо все обошлось.
Меня даже не доставал Эрик Боулмен, хоть я и ждала скорой расправы из-за моего удара. На меня смотрели все ученики Кингстона, меня обсуждали, но на протяжении недели меня никто не тревожил.
Интересно, так все и будет продолжаться? Или..
Никакого или.
Кэт, – прошу я себя. – Успокойся.
Холодный воздух приводит меня в чувства.
Я с наслаждением втягиваю в себя запах сырой земли и прелой листвы, пока бегу в сторону футбольного поля. Бег всегда помогает мне сосредоточиться, очистить голову, но, к сожалению, не в этот раз…
Густые деревья леса больше не кажутся мне привлекательными, а хруст под ногами приводит в настоящий ужас и заставляет прислушиваться к каждому шороху. Выйдя на протяженную аллею, на меня с новой силой накатывает паника.
Я замедляюсь, чтобы выключить музыку в наушниках, и продолжаю бежать.
На улице темнее, чем я ожидала. Тусклые желтые огни едва ли способны подавить мое разыгравшееся воображение. Это не в первый раз, когда я бегаю после захода солнца, но почему-то именно сегодня мне неспокойно.
В животе все сжимается. Мне приходится глубоко дышать, чтобы не скатиться в паническую атаку. Моя скорость все больше, но это не помогает рассеять ужасающих призраков.
Опять это дурацкое ощущение.
Словно кто-то смотрит на меня.
Кто-то позади меня.
Я резко останавливаюсь, загнанно дыша.
Черт возьми, Кэт, ты спятила! Здесь никого нет! А если и есть, то это студенты, преподаватели или персонал.
С деревьев доносится шорох, и мое сердце на миг останавливается.
У меня перехватывает дыхание, но я не останавливаю попытки сохранять хладнокровие, а затем пускаюсь в бег. Очень-очень быстрый бег.
Боже, да я никогда в жизни так быстро не бегала. Мои мышцы горят от напряжения, а легкие вот-вот лопнут.
Я почти у кампуса…
Почти…
Но резко останавливаюсь, когда вдалеке вдруг мелькает высокая темная фигура. Крик застревает в моем горле. Я пячусь к двери спиной, боясь, что на меня нападут. Но стоит отвлечься на вход в общежитие и вернуть взгляд на деревья, как фигура исчезает.
Дело в том, что это не в первый раз. И не во второй.
После школы, во время уроков, во время прогулки – я замечала кого-то. Этот кто-то даже не пытается быть незамеченным.
За мной кто-то следит.
Я чувствую на себе пристальные взгляды.
Или мне так кажется?..
Черт побери, да что со мной такое?
Оказавшись у себя в комнате, я несколько раз проверяю заперта ли дверь и замираю прямо на пороге. На мрачном холсте сверкает яркое багровое пятно свежей краски.
Краски, которую я совершенно точно не наносила.
***
Я ненавижу то, как в последнее время меня поглощает тревожность.
И еще я ненавижу свою успеваемость. Моя первая “С+”, выведенная отвратительными красными чернилами, смотрит на меня с усмешкой и вызывает противную тошноту.
В последний раз я получила С на уроке черчения.
Когда мне было девять.
И то, у меня был сломан палец, я физически не могла делать четкие эскизы. Но “С+” по тригонометрии – это просто удар под дых. И новый преподаватель искусств меня невзлюбила… Превосходное начало семестра!
Я встаю из-за стола и захлопываю тетрадь. Я использую конюшню, как укромное место, в котором можно спрятаться. Эль обожала быть волонтером, и взяла меня сюда за компанию, за что я ей сильно благодарна.
До ужина у меня есть около часа, чтобы почистить и покормить лошадей. Наконец, оставшись наедине с моей любимицей Блюбелл, я провожу рукой по ее светлой шее и начинаю с нажимом гладить – слишком нежные прикосновения лошади воспринимают как щекотку.
– Скажи, Колокольчик, я спятила? – тихо спрашиваю я, заглядывая в ее добрые глаза.
Навязчивое желание обернуться никуда не уходит.
Словно я везде вижу его. Призрака.
Нет, призраком была я, а моя тень
