Могу я тебе кое что рассказать? - Холли Джун Смит
Так, подожди, не хочу сводить все к мысли о технических зубрилах. Позволь вернуться к тому, о чем я реально хотел поговорить.
Довольно мило слышать о его путешествиях с его точки зрения, но это тоже не то, о чем я хотела бы послушать.
На чем я остановился? Ох, блядь, как же это приятно. Ладно, думаю, то, о чем я хочу поговорить сегодня — это идея Запретного плода.
Короче говоря, я и мой приятель, прилетаем и садимся на автобус с пересадкой. Я никогда раньше не был в Европе и чувствую себя здесь гребаным королем, понимаешь? Поездка была великолепна, все эти извилистые дороги и заснеженные горы вдалеке. Она заняла пару часов, но вскоре мы подъехали к их домику. Извини, шале, черт возьми, я продолжаю называть его домиком по ошибке.
Я познакомился с его мамой, я познакомился с его папой, они супер милые, достойнейшие люди. Я сразу почувствовал себя желанным гостем. Но затем…
Он задыхается, и по его хриплым стонам я могу сказать, что он близок.
Затем… ох черт, не могу перестать об этом думать… Затем появилась его сестра.
Я сажусь, окончательно проснувшись, и смотрю на дверь. Какого хрена? Меня охватывает паника, но я продолжаю слушать. Он же не собирается меня выдать?
Она в клетчатой пижаме, ее темные волосы собраны в неряшливый пучок, она трет глаза, как самая милая маленькая засоня, которая только что проснулась после дневного сна, и я… Ох блядь… и я стал таким чертовски твердым.
Когда она видит своего брата, она подбегает, чтобы обнять его. Из того, что он мне рассказал, я знал, что они очень близки, а потом он поворачивается, чтобы представить нас, и она бросает на меня один взгляд, и выглядит… она выглядит безумно злой.
Не просто злой. Типа, разъяренной. Она смотрит на меня сверху вниз, руки на бедрах, спина красивая и прямая, как будто «кто ты, черт возьми, такой» написано у нее на лице.
И вот тогда я понимаю, о черт, это любимый семейный праздник не только моего друга, но и ее тоже, а вот я все порчу, неожиданно заявившись. Я не член семьи, она меня не знает, я пятое колесо.
В любом случае, очевидно, что вся его семья катается на лыжах, а я, как прирожденный пляжный бродяга, нет. Сегодня они все на склонах, а я просто прохлаждаюсь здесь, в шале. И я понял, что это идеальное место для записи одного из этих аудиозаписей, потому что здесь мягкая мебель и великолепный вид.
Итак, прямо сейчас… бляяядь… ох блядь, я действительно пиздец как возбужден. Я сижу на этом большом шезлонге…
Мой шезлонг? Мак’и’Наслаждение дрочил в моем любимом кресле? Я перестала дышать. Я сейчас умру.
…и он расположен прямо у этих окон от пола до потолка, так что я смотрю на склоны, и это так чертовски красиво. Как будто что-то из фильма или сказки. И все покрыто снегом, так потрясающе. Такое чистое. От этого мне хочется делать по-настоящему грязные вещички.
И я продолжаю думать, что, если она вернется? Что, если она войдет сюда и застанет меня в таком виде? Моя рука в спортивных штанах, мой твердый член в моей руке.
Понравилось бы ей это?
Возненавидела бы она меня еще больше?
Встала бы она на колени и взяла бы меня в рот?
Я ставлю на паузу, снимаю наушники и смотрю на телефон. Сердце бешено колотится, так громко, что я слышу его в ушах.
Он же издевается надо мной, да?
Глава 14
Ханна
Очевидно, я прослушала остальную часть аудиозаписи. А затем еще раз, когда проснулась около пяти и не смогла снова заснуть.
Я не только слушала, как он кончал, но и слушала, как он в мельчайших подробностях описывал все, что он хотел бы сделать со своей соседкой по дому на этих праздниках.
Соседкой по дому, которой оказалась я.
Он не назвал моего имени, и, насколько известно его слушателям, сценарий был полностью вымышленным, но я-то знаю. Я поняла, когда он описал шезлонг, вид, свое прибытие.
Я поняла, когда он описал мои косички, и как сильно ему хотелось намотать их на свои кулаки, когда он бы насаживал меня на свой член.
И честно? Что, черт возьми, я должна делать с этой информацией?
Не желая валяться в постели и слишком много думать, я встала пораньше и выскользнула в булочную за свежими багетами и круассанами. Мне нужно было время, чтобы подумать о том, что все это значит.
Кэмерон, Мак’и’Наслаждение, знает, кто я такая, знает, что я слушаю его творчество, знает, что он мне нравится, и, очевидно, он тоже хочет меня. Он выложил свои карты на стол, так, как ему лучше всего это удается, но кажется, что что-то не так. Я так много знаю о нем, а все, что он знает обо мне, это то, что я сестра его лучшего друга, я юрист и умею кататься на лыжах. Ничто из этого не заманчиво, что заставляет меня задуматься, не использует ли он идею обо мне просто ради контента. Он определенно делает это не для меня.
Возможно, вся его фишка в том, чтобы заводить знакомства со слушателями. Я видела, как это происходило с другими создателями, и это никогда не заканчивалось хорошо.
Я, может, и застенчива, но я не слабачка. Если он захочет поиздеваться надо мной, ему будет нелегко.
Мои родители не спали, когда я вернулась, поэтому я взяла кофе и помогла папе приготовить завтрак. А сейчас я предаюсь размышлениям наедине с собой, растянувшись на шезлонге.
Обычно при мысли о том, что кто-то мог здесь кончить, меня бы стошнило, и я бы потянулась за средством для чистки мягкой мебели, но осознание того, что Кэмерон был здесь вчера днем, одинокий, возбужденный и думающий обо мне, делает меня одичавшей.
Его ход был рискованным. У него нет возможности узнать, слышала ли я его аудиозапись, поэтому я отчаянно хочу, чтобы он проснулся, чтобы я могла собрать информацию о нем.
Мое сердцебиение учащается, когда я слышу, как открывается дверь на лестничной площадке наверху, но шаги, которые спускаются по лестнице, принадлежат моему брату. Он бурчит что-то в мою сторону, направляясь на кухню.
К счастью, мне не приходится долго ждать, и он появляется через несколько минут, все еще в
