Огонь измены (СИ) - Брис Руфина
Закончив с водными процедурами, выхожу из ванной. Достаю из шкафа плед, хватаю за уголок одну из подушек. Несу на кухню, кидаю на диванчик перед озадаченным Никитой.
Возвращаюсь в комнату, запираюсь, укутываюсь в одеяло и засыпаю.
Просыпаюсь, на удивление, свежей и спокойной. Одеваюсь, в мыслях представляя будущий разговор с Никитой. Выхожу из комнаты и застываю. Пол в коридоре завален цветами. Дверь приоткрыта. На пороге, держась за ручку, стоит ошарашенный Никита, а какие-то мужчины заносят букеты, ещё и ещё.
- Земфира, что это значит? - нахмурившись, строго спрашивает муж.
Шок длится всего миг. Вот Соловьёв! Я же сказала ему, что не буду больше участвовать в его играх.
- Так, - рявкаю я, - забирайте всё и увозите отсюда обратно. Мне ничего не нужно!
Доставщики возмущённо гудят:
- Девушка, не положено. Всё оплачено. Никогда такого не было, чтоб заказы возвращали.
Молча хватаю цветы и начинаю выносить их. Складываю на лестничной клетке букеты один за другим. Мужчины растерянно мнутся какое-то время и неохотно начинают мне помогать.
- Земфира, от кого эти цветы? - топчется за моей спиной Никита.
Его губы дрожат, а в глазах странное. Не раздражение, не ревность, а страх.
- Не твоё дело, - цежу я.
Он кидается к цветам, берёт один из букетов, судорожно крутит его в руках:
- Где пишется, кто заказчик, мужики?
Они молча пожимают плечами. Никита с рычанием отбрасывает букет. Его лицо краснеет, он сильно сдавливает мою кисть, дёргает, чтобы я повернулась к нему:
- Земфира?
- Отстань ты от меня, - раздражённо выворачиваю и извлекаю руку, - даю тебе время до вечера. Вещи свои собирай и вали из моего дома!
- Куда? - оторопело таращится он.
- К маме своей, - выкрикиваю я, выкидываю на лестницу последний букет, захлопываю входную дверь и направляюсь в ванную.
Никита мнётся рядом, что-то обиженно бубнит, но я не хочу его слушать. Его слова для меня теперь, как белый шум. Я умываюсь холодной водой, чищу зубы.
- С дороги, - командую ему.
Он удивлённо отступает в сторону, а я направляюсь в прихожую, одеваюсь и, не оборачиваясь, завершаю общение:
- Ключ оставь у соседки. На развод сама подам.
***
Вечер. Сижу в полутёмной группе, на коленях у меня посапывает Серёжка. Задумчиво пялимся с ним в окно, за которым кружатся крупные пушистые снежинки. В блеске фонаря они похожи на тысячи мерцающих светлячков, переливаются, тихонько опускаясь на землю. Хочется смотреть и смотреть на эту красоту, почти медитирую. Ну, и пусть я опять задерживаюсь на работе. Мне хорошо и спокойно, хочется, чтобы это не заканчивалось. Я перебираю маленькие пальчики Серёжи, тихонько поглаживая их, вдыхаю сладкий запах детской кожи, наслаждаюсь тишиной.
Сегодня Серёжку привела в сад няня. Он целый день был грустным, не носился, не дрался, не кричал. Сидя на ковре, в одиночестве строил что-то из кубиков. Я даже подумала, что он снова заболел, щупала его лоб. Но он был прохладным, никаких других признаков простуды я тоже не обнаружила. Успокоилась, решив, что бывает. У Серёжи, как у любого другого человека, настроение может меняться.
И только сейчас, когда всех ребят разобрали родители, и мы остались наедине, он решился поделиться со мной.
- А знаешь чего? - тихо роняет Соловьёв-младший.
- Чего, - эхом повторяю за ним, легонько целуя в затылок и заглядывая в лицо.
Его губки задрожали, а на глаза навернулись слёзы.
- У меня больше нет мамы. Утром папа выгнал её из дома.
Короче
Соловьёв
Пять утра. Встречаю Арину в гостиной.
Явилась. Пьяная в лохмотья. Не может даже разуться нормально. Опирается спиной на стену и сползает по ней вниз при любой попытке расстегнуть сапоги. Подхожу, дёргаю одну молнию, вторую. Арина поднимает на меня мутные стеклянные глаза, криво улыбается. Скидывает с плеч прямо на пол короткую голубую шубку и чуть не падает, опирается рукой о стену. Выглядит она просто пи*дец. Колготки в огромных дырах. Мятая юбка надета задом наперёд. Бежевая полупрозрачная блузка, вся в бордовых пятнах от вина, заправлена в неё только наполовину. Застёгнута на верхнюю пуговицу и всё, да и то, неровно. Лифчик съехал куда-то набок, одна грудь торчит. Косметика размазана, волосы в засохшей сперме. Перегаром несёт от неё, как от бомжа.
- Где была?- тихо осведомляюсь я, наблюдая, как она, покачиваясь, бредёт к дивану и падает на него.
Возится, стараясь присесть. Наконец, получается.
- В сауне, а что? - пьяно рыгнув, сообщает она.
Презрительно цежу:
- А почему не помылась там? Вся в сперме.
С трудом фокусирует на мне взгляд и возмущается заплетающимся языком:
- Не пойму, а чё ты мужа строгого включаешь, Соловьёв? Мы же насчёт секса друг к другу не придираемся, так? Сам меня не трахаешь, и другим нельзя? Может, прикажешь меня зашить?
Она оглядывается, ищет что-то. Потом слабо взмахивает рукой в сторону стола и, громко икнув, просит:
- Подай сигаретку, не встану я.
Фу, еб*чая мусорка, а не девка. Мутит от брезгливости. Но надо закончить то, что много раз хотел сделать.
- Разъясни-ка мне, Арина, одну вещь, о которой совершенно случайно узнал вчера. Ты обзываешь Сергея, унижаешь, не считаешься с ним. У тебя есть адекватное объяснение, почему ты так обращаешься с моим, - выделяю голосом, - сыном? Мне нужно понять, как давно и по какой причине у нас возникла эта проблема.
Она презрительно фыркает в ответ:
- Пошёл ты. Будет спрашивать он с меня. Да потому что на тебя он похож, такое же чмо.
Сжимаю руки в кулаки, играю желваками. Как бы сдержаться и не всечь ей сейчас.
- Чё смотришь, фэбс упоротый? Ударить хочешь? Только попробуй. Я мать твоего сына, имею право говорить, что думаю. И делать тоже. Сейчас вот не хочу рожу твою видеть мусорскую. Танцевать хочу.
Она поднимается с дивана, но ноги не слушаются, танцев не получилось. Арина падает обратно.
- Игорёк, я спаать буду, - сменив тон, жалобно тянет она, - не бзди мне на ухо, иди на хрен отсюда лучше.
И укладывается головой на подушку, прикрывает глаза.
- Поспи, Арина. Последний раз здесь. Ты переезжаешь в свою квартиру. Распоряжусь, чтоб собрали твои вещи.
- Да, да, да, - насмешливо тянет она с закрытыми глазами, - куда ты денешься, Соловьёв. Ничего ты мне не сделаешь, я мать.
Попыталась что-то ещё сказать, но получилось только бессвязное бормотание. Захрапела.
Тьфу, бл*ть. Всё, хорош. Мать она. Обойдётся мой сын без такой матери, справимся без неё. Меня же отец как-то вырастил.
Вызываю помощницу, прошу собрать вещи Арины. Заказываю такси на время. Пусть уезжает. Сегодня узнаю, как развестись поскорее.
Стою у окна, нервно улыбаюсь. Доигрался в семью, Соловьёв. Наивный такой. Думал, что если шлюхе нормальную жизнь организовать, денег достаточно дать, работу нормальную, то она исправится. Нет, это всё-таки призвание. Не хотел, чтобы сын рос, как я, без матери. Смотрел сквозь пальцы на её бл*дство. И вот до чего мы докатились.
