Эксклюзив (СИ) - Юнина Наталья
– Чо уставился? Закрой дверь с обратной стороны и на досуге карту белорусских братьев изучи, тугодум, – как ни в чем не бывало произносит Люся, смачно откусив кусок сырокопченой колбасы. По ее взгляду я четко улавливаю, что приняла моя подруженька на грудь ой как много. От половины бутылки коньяка, при ее-то росте, выглядела бы она сейчас по-другому. А взгляд у нее уж очень пьяный, благо язык не заплетается.
– Ну и что ты об этом думаешь, товарищ Е. Банько? – не скрывая насмешки выдает Федор, обводя меня придирчивым взглядом.
– Что бабушка за выпитый коньяк меня убьет, – вполне серьезно произношу я. Перевожу взгляд на нахалку. – Люсь, ты не могла взять обычную водку? А колбасу? Ну эта же дорогущая, купленная на бабушкин день рождения! В холодильнике же было колечко Краковской.
– На том свете меня твоя бабка не достанет, чего мелочиться-то? Да и водку я уже выпила, там было-то почти на дне. Кстати, она горчила, то ли дело коньяк. А Краковскую я еще с водкой съела, и она была жирн…
– Заткнись, мать твою! И ты тоже ни звука, – рявкает Федор уже на меня и тут же переводит взгляд на любительницу дорогих продуктов. – Живо вылезай из шкафа, иначе меньше, чем через минуту, ты будешь выть от боли. Я тебе обещаю.
Сейчас Федор как никогда убедителен. Но из-за выпитого алкоголя, чувство самосохранения у подружки явно поубавилось. Выбираться из шкафа она не спешит. Я четко улавливаю, что сейчас Федор сделает реально что-то плохое, от чего у меня испарится вся имеющаяся, чего уж греха таить, к нему симпатия. И она бы точно испарилась, если бы у ясно зрячего не зазвонил телефон.
Он берет трубку и тут же меняется в лице. Выходит из моей спальни, я же помогаю выбраться Люсе из шкафа. Когда мне все-таки удается поставить ее на ноги, я понимаю, что она в дупель пьяная. М-да… водки явно было не на дне. Сказать, что она не стоит на ногах – ничего не сказать. Пытаюсь расспросить ее, как она здесь оказалась и почему выбрала именно мою квартиру для временного убежища, но в этот момент Люсю накрывает.
– Я не хочу умирать, а эти падлюки нас грохнут, Лиза. У меня жопа чешется, понимаешь?! А это все! Конец.
– Ну, может быть, сейчас это… глисты?
– На выход, девки, – зло произносит Федор, прерывая нашу беседу. – Причем так быстро, как будто за вами гонится маньяк, – Люсино лицо принимает относительно вдумчивое выражение и ни капли страха. Мне тоже совсем не страшно. – М-да… чего это я, вы только порадуетесь попади он на вашем пути. Тогда просто на выход. Живо.
– Но я не собралась.
Федор хватает из шкафа дорожную сумку и сгребает все, что видит. Дергает меня за руку, правда, не осознает, что от меня зависит устойчивость Люси. Она тут же оседает на пол.
– Твою мать, этой кобылы мне еще не хватало.
Только я хочу возмутиться о том, что Люся не имеет лишнего веса и называть так девушку крайне некрасиво, как тут же замолкаю, когда мы начинаем ее поднимать. Ощущение, что весит она не восемьдесят килограмм, а все сто пятнадцать.
– Может, ты ее на руки возьмешь? Как меня тогда?
– А у нас научились делать пересадку спины?
– Спины? – непонимающе произношу я.
– Да, спины, которую мне сломает эта особь, если я ее подниму.
– Нет, не научились, но я умею делать расслабляющий массаж и знаю некоторые точки, которые приведут в тонус любого человека. Я тебе сделаю приятно.
– Неубедительно, Лизок.
Сходимся на том, чтобы взять пьяную особу под руки. Не знаю, как нам удается дотащить Люсю в подъезд. Когда на очередной ступеньке я тупо оседаю под ее тяжестью, Федор сдается и поднимает ее на свое плечо.
– Стой, ты слышал? Что это был за звук? Как будто перезаряжают ружье.
– Это мои позвонки сместились, – усмехаясь произносит ясно зрячий, спускаясь с ценным грузом на плече. Хорошо бы это оказалась и вправду его спина, а не какой-нибудь бандит с оружием. А в свете Люсиной чешущейся пятой точки это кажется вполне реальным.
Выгрузив Люсю на заднее сиденье, Федор садится за руль, и мы трогаемся с места. Сказать, что не Достоевский озадачен – ничего не сказать. На нас он совершенно не обращает внимания. В одной руке держит телефон, другой управляет машиной, параллельно высматривая кого-то или что-то в зеркале. Пытаюсь понять, о чем идет речь в его телефонном разговоре, но ничего не понимаю. Ощущение, что Федор говорит какими-то шифрами. Наконец, кладет трубку и переводит на меня взгляд.
– Сделай так, чтобы ты и твоя подруженция были максимально незаметными. Хотя бы так, чтобы ее рыжая шевелюра не выделялась. Накинь на нее мою кожанку. И сама как-нибудь скрой это, уже изрядно примелькавшееся, платье.
Ну, неузнаваемы так неузнаваемы. Разгуляться особо не с чем. Но благо есть черная футболка и красные трусы шорты. На голову Люси последние не налезли, а вот футболка в самый раз. Самой пришлось маскировать голову шортами. Выходит у меня это легко, ибо в свое время мы дурачились, как из нижнего белья сделать маску. Задать вопрос «а на черта нам нужно быть неузнаваемыми», не успеваю. Мы резко останавливаемся возле какого-то незнакомого мне здания. Федор выходит из машины и открывает багажник. Я же принимаюсь натягивать на себя спортивные штаны.
Через считанные мгновения он открывает дверь со стороны заднего сиденья и предстает передо мной в совершенно не узнаваемом стиле: кофта с капюшоном, закрывающая почти все лицо и черные очки.
– Это что за вид?! – удивленно спрашивает он.
– Ты сказал, чтобы мы были неузнаваемы. Видны только глаза. Ни волос, ни носа со ртом.
– Я сказал незаметными! Блядь, ниндзя и человек паук – это не совсем то, что я имел в виду, не находишь?!
– Не нахожу. Снять? Тогда ее яркие волосы будут видны, – киваю в сторону подруги.
– Да за что мне это, мать вашу?! – сквозь зубы изливает очередной поток нецензурной лексики и кое-как помогает выбраться из машины более-менее пришедшей в себя Люсе. – Шевелим булками. Рыжая, ты тоже.
Идем мы недолго, по ощущениям минут пять. Людей в округе мало, но ловлю на себе взгляды. Странные ощущения. Еще и Федор подозрительно на меня косится.
– Сначала я подумал, что ты шарфом так искусно замоталась. Однако…Е. Банько, у тебя красные трусы на голове? Точно они. Я же их и закинул в сумку.
Молчу, не соображая какой достойный ответ придумать на его реплику.
– Почему на нас так смотрят? Это тоже бандиты?
– Может, потому что у тебя красные трусы на голове? – не скрывая издевки в голосе выдает Федор.
– Нет. Это трусы-шорты.
– Ну это, конечно, меняет дело. Рыжая, не борзей, харэ на меня так опираться.
– Пшел на фиг, муд…, – резко щипаю Люсю, на что она, к счастью, замолкает, – мудрый человек.
Я не успеваю задать вопрос куда мы направляемся, Федор останавливается у одного из гаражей. Меньше, чем через минуту, он выгоняет оттуда машину. В марках я не разбираюсь от слова совсем, но с виду этот автомобиль не такой крутой, как предыдущий. Открыв окно, жестом указывает нам сесть в машину.
Я освобождаю голову от шорт сразу, как только мы трогаемся с места. Тянусь к вновь дремлющей подружке, дабы снять с ее головы маску из футболки, но Федор меня останавливает.
– На ней пусть остается.
– Зачем?
– Чтобы не портила мне аппетит. Промолвишь хоть слово до того, как я разрешу тебе говорить, вырублю.
– А знаешь что, ты только обещаешь, но ни разу ничего не сделал. Из всего этого я делаю вывод, что ты…, – теряюсь, не зная, как выразиться правильно.
– Пиздабол, – хриплым ото сна голосом произносит Люся, откинув голову на окно.
– Да, балабол, – киваю в такт Люсе. – Ты только пугаешь, но ничего не делаешь. Поэтому знаешь что, оставь свои страшилки для своих дружков бандюков.
Федор ничего не отвечает. Через пару минут он сворачивает на обочину и открывает дверь с моей стороны. Я не сразу понимаю, зачем он наклоняется ко мне. Инстинктивно закрываю глаза и в этот момент ощущаю, как его ладони обхватывают мое лицо. Чувствую, как его губы накрывают мои… это как вообще понимать? Вроде и не шевелит губами, но я же не больная, он точно ими меня касается. Чувствую, как его рука перемещается мне на шею, приятно проходится пальцем по коже и сильно надавливает. Чувство такое, как будто падаешь в пропасть.
