Его Уязвимость - Анна Гур
– Неожиданный сюрприз…
Проговаривает, безотрывно глядя мне в глаза, словно самому себе. На долю секунды кажется, что он меня сейчас снесет, опрокинет навзничь и растерзает.
Я читаю это в его взгляде, в том, как сжимаются челюсти. В нем есть сила. Физическая и ментальная. Мое тело отвечает на призыв, который чувствую.
Спустя мучительно долгие секунды, когда магната становится слишком много, я просто не выдерживаю натиска и, наконец, делаю шаг в сторону. Обхватываю себя руками, закрываюсь.
Кац меняется, отпускает меня, выпрямляется и проходит мимо. Забирает с переговорного стола еще одну толстенную папку, возвращается на свое место.
У меня от него мороз по коже. От этих глубоких, но стеклянных глаз.
Опять передо мной собранный бизнесмен, не имеющий ничего общего с мужчиной, который секундой ранее на мгновение застыл в миллиметрах от моего лица, окутав своей обжигающей харизмой.
– Специфику завода хорошо знаешь? – по-деловому интересуется.
– Я уже несколько лет работаю здесь. С терминологией знакома, но не могу считать себя профессионалом.
Не собираюсь прыгать выше головы, что-то мне подсказывает, что с этим человеком сработаться будет весьма трудно, а усложнять и без того нелегкую жизнь не собираюсь.
– Присядь, Катрин.
Указывает на кресло перед своим столом и разворачивает в мою сторону талмуд.
– Переведи мне, что написано.
Забираю документы и сажусь напротив большого босса. Утыкаюсь в текст. Настраиваюсь. Глаза читают на родном языке, а губы произносят английские слова. Я долго разрабатывала этот навык, стремясь к совершенству:
– За последний отчетный период проблемы обнаружены на всех стадиях организации работы предприятия. Имеются серьезные проблемы в сфере безопасности, как на доменных цехах воздуходувки, так и на конверторном сталелитейном производстве…
– Достаточно.
Отрываю взгляд от текста и замечаю, как мужчина, слегка наклонив голову, буравит меня взглядом.
– Откуда такое произношение? Такие знания у девочки из провинции? – уголки его губ приподнимаются, но глаза остаются холодными, смотрит так, словно я на допросе.
Интуитивно чувствую, что лучше говорить правду, максимально искренне, но в рамках, поэтому отвечаю как есть.
– Всегда любила смотреть старые фильмы в оригинале. А там у актеров дикция на уровень выше, чем сейчас.
– И какой именно ретро-фильм понравился больше всего?
– Их много…
Прищуривается недобро как-то.
– Название фильма. Быстро.
Он что, проверяет, правду ли говорю?!
– “Унесенные ветром”, господин Кац. Я обожаю этот роман Маргарет Митчелл. Считаю фильм с Вивьен Ли и Кларком Гейблом в главных ролях лучшей из всех возможных экранизаций. Так же я без ума от книги “Грозовой перевал” Эмили Бронте, и я думаю, что последняя не менее талантлива, чем ее сестра Шарлотта, у которой я зачитывалась романом “Джейн Эйр”, и экранизация с Тимати Далтоном мне понравилась больше всего.
Я удовлетворила ваш интерес?
Последнюю фразу проговариваю с вызовом, глядя прямо в глаза магната.
Немного откидывается в кресле, продолжает на меня смотреть, словно змея кольцами опутывает.
Красивый. Грациозный. Гад. Я не могу отвести взгляда от Димитрия, как загипнотизированная.
Губы кривит в подобии улыбки, а смотрит так, что у меня все внутри дрожит.
– Маленькая бунтарка. Не перегибай и не раззадоривай, бросая мне вызов, тебе не понравится то, каким я могу быть.
– Я всего лишь ответила на вопрос... – отвечаю робко, теряя весь боевой запал.
– Нет, малышка, ты попыталась поставить меня в рамки, а я этого не люблю. Очень не люблю.
Кац замолкает, рассматривает странно и с каждой секундой все во мне начинает пульсировать истомой, чувства взбунтовались, привычное спокойствие исчезает под тяжелым взглядом нового босса.
– Любишь читать, значит. Смотришь старые фильмы. Такая хорошая, правильная девочка…
Все, что происходит, его забавляет. Хотя глаза у него зеркальные, слишком спокойные.
Это взгляд человека, привыкшего подчинять и держать все на контроле.
Ничего не предвещает моего личного апокалипсиса, но когда Димитрий задает очередной вопрос, у меня земля из-под ног уходит, кажется, что я лечу в самую темную и страшную пропасть…
– Почему же такая правильная девочка смухлевала? Как так получилось, что ты работаешь на предприятии без диплома?
Он знает!
Черт!
Как он узнал?!
Душа в пятки уходит.
Чувствую, как капельки пота катятся по спине, а в глаза словно песок швыряют.
– У меня нет диплома, потому что я еще не окончила университет…
Отвечаю совсем тихо, опускаю взгляд в пол. Видимо, новое начальство действительно всех начнет увольнять.
Начав с меня…
– Как отдел кадров пропустил такое нарушение?!
В глазах магната я, наверное, жесткая нарушительница устава…
Но…
Иногда бывает так, что у тебя не остается выбора. Федьку от детдома спасать нужно было, и мамина подруга помогла дать взятку кому нужно, чтобы взяли меня на вакантное место с необходимым окладом. Только так смогла брата вырвать из цепких лап работников опеки.
На мгновение прикрываю глаза, чудится, что я замираю на склоне, подо мной беснуется океан – дикий, необузданный, ветер волосы треплет, бросает мне в лицо, а я стою у края бездны, сделав последний глоток воздуха, прежде чем сигануть в холодную темно-зеленую гладь, такую же изумрудную, как и глаза, что цепко следят за мной.
Что мне сказать этому расчетливому мужчине, который с лету находит нестыковки в документах?! Врать? Юлить?
– Я жду ответа, мисс Елецкая.
Судорожно выдохнув и открыв глаза, решаю сказать правду. Что-то внутри предупреждает, что Димитрию лучше не лгать. Во мне будто непреодолимая тяга к правдивости просыпается, и я отвечаю как есть:
– Меня взяли на вакантное место в бухгалтерию, когда сотрудница ушла в декрет. Тогда мне очень была нужна справка о трудоустройстве с определенной ставкой... Другого выбора у меня не было. Пришлось дать взятку. Только так.
На миг в его взгляде что-то проскальзывает – жадное, пронзительное и придавливающее, заставляющее щеки запылать, когда мужчина фыркает:
– Бухгалтером работает переводчик. Теперь понимаю, почему предприятие терпит такие убытки.
Руки дрожать начинают. Я не могу потерять работу! Федька несовершеннолетний!
Паника накатывает резко, вцепляюсь пальцами в подол платья и не замечаю, как сминаю коричневую грубую материю, слегка обнажая колени.
На несколько коротких секунд взгляд Каца опускается, и я понимаю, что творю, резко одергиваю подол.
Только поздно. Что-то в его глазах проскальзывает порочное, радужки цвет меняют. Темнеют, напоминая глухой оттенок малахита.
Сглатываю.
– Дала взятку, значит. А по виду такая праведная малышка.
– Я честно работаю, господин Кац, не за красивые глаза держат. У меня были обстоятельства, которые заставили пойти на подобный шаг
