Выбери меня, девочка - Анастасия Пырченкова
Так что, когда консультант предложила нам помощь, я самоустранилась, позволив Тенгизу управлять ситуацией. Лишь вкратце описала, какую рубашку хочу, ее цвет и ткань. Дальше консультант приносила подходящее, а Тенгиз мерил и выходил показаться. А я… кивала и улыбалась. Потому что никогда раньше мне не приходилось покупать кому-то рубашки. И я понятия не имела, что может понравиться Давиду. Я вообще ему уже приготовила подарок. Он любитель пластинок, одну такую я и выбрала. Но да ладно.
— Выбрала? — явно устал изображать из себя манекен Тенгиз.
А я…
— Давай ты еще раз бордовую примеришь для сравнения? — состроила умоляющий вид.
Тенгиз вздохнул, но кивнул и вернулся в примерочную. Правда на этот раз не до конца закрыл занавеску, что позволило видеть, как он раздевается.
Мужчина стоял ко мне спиной и расстегивал рубашку, а я невольно оценивала ширину плеч. Серебристая ткань соскользнула с них, открывая вид на литые мышцы, которые заметно перекатывались под смуглой кожей при каждом движении своего хозяина.
Выглядело очень впечатляюще.
А ведь помимо этого у него еще и характер не плохой — настоящая мечта, а не мужчина.
Вот только…
Не екало.
Как утром.
Когда я пялилась на Ильяса.
Захотелось побиться головой о стену.
Ведь опять думаю не то, что надо!
Об этом вообще запрещено думать!
Забыть и не вспоминать.
Я же…
Точно дура!
Потому что опять невольно скосила взгляд на Асатиани, который сейчас изучал рубашку из черного шелка в ожидании нас. А затем… направился в соседнюю примерочную, которую тоже до конца не занавесил.
Да издеваются они что ли?!
Как сговорились.
Что хуже всего, пялилась я по итогу исключительно на Асатиани. На его широкие плечи, испещренные белесыми полосками давно заживших шрамов. Так и тянуло очертить каждый пальчиками. Расспросить, откуда они взялись. Хотелось взять в руки ластик и стереть каждый вместе с воспоминаниями о них. Ведь им явно предшествовало что-то плохое и очень болезненное. И…
— Ну как?
Голос Тенгиза как ушат холодной воды пролился на мозги. Вздрогнула. И не сразу смогла сосредоточить на нем все свое внимание. Несколько секунд бестолково пялилась на него, прежде чем сообразила, чего он ждет.
— Отлично. Беру ее.
На самом деле все равно уже было.
Лишь бы поскорее уйти из магазина и искушения в лице Асатиани. Хотя вот мой жених мою растерянность явно принял на свой счет, судя по довольной улыбке. Вот и хорошо. И на Ильяса я больше не смотрела. Хватит! Творить глупости…
— Погуляешь еще со мной? — поинтересовался Тенгиз будучи на улице.
— Конечно, — улыбнулась я ему. — Куда пойдем?
— Куда хочешь, — пожал он плечами.
Я же призадумалась.
— Давай в планетарий? — предложила.
Тенгиз улыбнулся.
— Только ты могла предложить такое, — покачал головой. — Веди меня, моя королева, — добавил шутливо.
Ну вот же!
Замечательный мужчина!
На которого засматривались все прохожие девушки.
Чего еще надо?
Живи и радуйся.
Да только прежнего воодушевления от скорого замужества я больше не испытывала.
Как, оказывается, способен повлиять на восприятие всего один нелепый случай.
Как отравило разум.
А может это во мне жило раньше, а я просто не замечала?
Ведь было восхищение Ильясом. Но скорее как другом брата. Слишком невзрачное, чтобы обращаться внимание на него. Теперь как цветок в поле на рассвете распускалось, опьяняя своей красотой и ароматом.
И как быть, если все так?
Как избавиться?
Да и так ли?
Запуталась.
Сама себя уже начала убеждать в том, чего нет и не было. Или все-таки было?
Как понять?
Лучше вообще не поддаваться.
Жила же раньше без этого всего, значит и дальше смогу.
Решив и успокоив себя таким образом, в очередной раз направилась к автомобилю Тенгиза.
— Я с Тенгизом поеду, — бросила Ильясу через плечо и, не дожидаясь ответа, нырнула в тут же открывшуюся передо мной дверцу.
Да, специально сделала выбор в пользу жениха. Потому что так правильно. Я должна мыслить правильно. Все равно отказаться от свадьбы нельзя. А значит и все остальное не имеет смысла. Только Тенгиз Ахалая.
— Не думал, что решишься, — заметил последний, как только его любимая синяя ауди тронулась с места. — Я приятно удивлен.
Улыбнулась как можно беззаботней, стараясь не вспоминать, каким взглядом наградил меня оставшийся за спиной мужчина.
— Мы ведь почти женаты, — отозвалась негромко. — Осталось всего ничего. И раз уж мы все равно знакомы, то я подумала… почему нет? Это ведь только поездка в машине.
Тенгиз на мои слова добродушно усмехнулся.
— И то верно.
Больше ничего не сказал, что порадовало. И без того не по себе стало наедине с ним. Словно воздух сгустился и мешал полноценному дыханию. Вот и отвернулась к окну, разглядывая мелькающий за окном городской пейзаж. И думала…
Представляла.
Себя и Тенгиза в одной кровати.
Делающих то, что было с Ильясом.
И не представлялось.
Как проклял кто, честное слово.
Ильяс
Ревность.
Острая.
Беспощадная.
Она накрыла его с головой.
Затуманила разум.
Лишила всех крох адекватности.
И единственное, что удерживало от опрометчивых поступков — понимание, что любые его действия в первую очередь отразятся на девушке. А этого никак допустить нельзя. Хотя чем дольше он наблюдал за этой парочкой, тем громче завывали живущие в нем звери. Велели перестать изображать из себя побитого пса с поджатым хвостом и уже сделать то, на что все никак не решался. Еще эти ее постоянные восклицания:
— Как же здорово! Потрясающе! Так красиво! Безумно интересно!
Вот и Ильясу безумно интересно, какого черта он терпит это все!
Ах, да, потому что пообещал родителям этой жестокой девчонки присмотреть за ней до свадьбы.
С другой стороны Ильяс ведь не обещал ничего после этого «до».
Мозг тут же принялся рождать с десяток планов того, как можно поступить потом. И каждый дебильнее некуда.
Дьявол, он точно сходил с ума от ревности!
Что хуже — Ахалая заметил.
Вон как не менее ревностно придвинулся ближе к своей невесте. Даже посмел руку на хрупкое плечико положить.
И это неожиданно успокоило грызущих внутренности монстров. Затихли в одночасье.
Ильяс усмехнулся.
Не реагирует.
Сколько бы Ахалая не пытался пробудить в девушке интереса, Этери оставалась равнодушной. И тут же принималась искать глазами его — Ильяса.
И ох, что это был за взгляд.
Мечущееся пламя, загнанное в ледяную клетку, из которого никак не могло
