Мама для чужой дочки - Ксения Богда
Это надо же было именно сейчас вспомнить наш поцелуй.
Ничего не могу с собой поделать. Хочется задеть бывшего, чтобы он не думал, что только он вызывает во мне эмоции. Но чем дольше я провожу с ним время, тем сильнее меня охватывают воспоминания из прошлого. Тем чаще я прокручиваю в голове, как нам с ним было вместе.
И это мешает дышать полной грудью.
– Буду, – следует короткий ответ, от которого глаза лезут на лоб.
– Манная, – зачем-то уточняю и слышу со стороны стола смешок.
– С комочками?
Оборачиваюсь, всматриваюсь в лицо Олега. Он спокоен и серьезен. На его лице появляется довольная улыбка.
– Понятия не имею. Это мой первый опыт приготовления манной каши.
Его брови дергаются от удивления, но он быстро берет себя в руки.
– Так, ну ты готовила для ребенка, значит, не отравишь, – бурчит под нос Олег.
Отворачиваюсь и беру посуду. Хмыкаю.
– А вдруг в тарелку что-то подсыплю?
По обе стороны от меня опускаются его ладони. Боже! Когда он успел так близко подкрасться ко мне? Почему я не услышала его шагов?
– А ты подсыплешь? – наклоняется над ухом.
Я оказываюсь в клетке, и сердце рвется из груди от близости бывшего. От его тела, прижатого к моей спине. Его тепла, проникающего сквозь одежду.
Все это кружит голову, перед глазами прыгают красные пятна.
Толкаю его.
– Соблюдай дистанцию.
– Не хочу, Ледышка, – ещё сильнее прижимается, вжимая меня в столешницу.
Крохотная ручка хлопает меня по лодыжке, и я опускаю взгляд. Олег за спиной неестественно застывает и не шевелится.
– Поль, убери малышку, – хрипит бывший.
Неприятно царапает. Как будто она причинит ему вред.
Не сдерживаю горького смешка.
– Поль, я серьезно, я сейчас как-то не так дернусь, и ребенок полетит на пол.
Выдыхаю от облегчения. Наклоняюсь и беру Лизу на руки. Она обхватывает меня за шею и смотрит испуганно на Олега, который немного отстранился, чтобы я смогла стоять с ребенком.
Олег всматривается в лицо малышки.
– Я не чувствую, что она моя, Поль.
И вот надо же ему все испортить этой фразой. Настроение с грохотом падает и разлетается на тысячу мелких осколков.
– Олег, ты опять?
Злит. Каждое его слово по больному режет.
Он морщится. Отворачивается, и мне приходится смотреть ему в широкую спину.
– Просто мне почему-то кажется, что ты при каждой встрече ждешь, что я признаю этого ребенка и заберу ее.
Удивленно распахиваю рот.
– И кто же тебе её отдаст, интересно? – иду в коридор за коляской.
Сейчас она пока отлично заменяет мне стульчик для кормления. Да и Лизке коляска вроде понравилась, она готова из неё не вылезать.
Мне просто надо на минуту скрыться от его глаз. Иначе я могу начать все ему высказывать, и это закончится катастрофой, последствия которой мне придется долго разгребать и выгребать. Нельзя с ним ругаться, предъявлять и ждать чего-то. Сейчас нельзя.
Нужно думать о Лизе и её благополучии.
Усаживаю малышку в коляску и закатываю на кухню.
– Ты кормишь её в коляске? – Олег вопросительно выгибает бровь.
– Проблемы? – реагирую резко, хотя только что пыталась себе же доказать, что нужно реагировать адекватно.
Но мне все равно, как он отреагирует на мой выпад. Не его дело. Вот просто его не касается. Олег всячески открещивается от маленького ребенка, так что и я не считаю нужным как-то объяснять свои поступки.
Пусть катится к черту, если ему что-то не нравится в моем обращении с Лизой.
– Поль, – он снова устало откидывается на стул и ерошит волосы, – я не хотел тебя задеть. Ладно?
Он поднимает ладони и пытается улыбнуться.
– Ты как ежик стала. Готова в ответ колоть и язвить.
– Ага, я могу ещё и укусить.
Ставлю перед ним тарелку с едой и хочу уже отойти. Но он ловит меня за руку и дергает на себя.
Наклоняюсь, опершись на стол, чтобы не рухнуть на колени к бывшему.
– Укуси, мне не жалко, – он проводит большим пальцем по запястью, – за что будешь кусать?
А меня ведет. Готова глазки прикрыть и ещё послушать такой его голос. Мысленно даю себе пинка. Как же сложно, когда Олег так близко. Сложно и невыносимо. Весь самоконтроль к черту.
Смотрю в его глаза. Зрачки почти топят радужку, а у меня сердце подпрыгивает как на кочке. Снова эти взгляды, от которых вся воля в трубу летит.
Боже. Надо как-то переключить его на другую тему. Например, на тему Лизы и временной опеки. Только Олег может мне помочь в решении этого вопроса.
Я сама сейчас все порчу. Злю его. Да и к чему эти все мысли про его взгляды? Все давно в прошлом.
– Мне нужно кормить Лизу. Она ещё маленькая и сама не умеет. Боюсь, если доверить сейчас ей ложку, то коляска очень пострадает. А я планирую купить стульчик позже, когда компенсацию мне на работе выплатят.
Болтаю все, что придет на ум, чтобы переключиться. Заглушить внутренний голос, который шепчет, что Олег снова рядом. Только руку протяни, и можно все вернуть.
Нельзя! Все в прошлом.
Вытягиваю руку из его захвата и замечаю его усмешку. Усаживаюсь напротив Лизы и беру в руки чашечку. Олег следит за каждым моим движением.
– Сложно с таким маленьким ребенком? – ошарашивает меня вопросом.
– Эм, да нормально. Повзрослее, конечно, попроще. Но, учитывая мою прошлую работу, я справляюсь.
Подмигиваю Лизке, и она улыбается с полным ртом каши.
Олег фыркает, глядя на малышку.
– Стоп! Ты сказала «прошлую»? – в его голосе сквозит удивление. – Ты уволилась?
Прикусываю губу. Нет желания посвящать его в тонкости.
– Да, решила уйти.
– Полин, – мое имя звучит угрожающе, – не ври мне. Ты обожала ту работу и вдруг бросила её.
– Неудобно. Общагу расселили. Собственно, именно так я и оказалась тут, – кошусь на него.
– Я думал ты воплотила свою мечту и приобрела свою квартиру.
– Хотелось бы, но нет, это квартира моей подруги. А работа теперь далековато, пришлось уйти, – ну не говорить же ему про то, что начальник вешал на меня все косяки и постоянно придирался.
Олег качает головой и встает из-за стола. Снова вижу, как он морщится и ведет плечами.
На лице отголоски боли. И мне становится его жалко.
– Может, таблетку?
Он удивленно выгибает бровь.
– У меня есть хорошее обезболивающее. Мне от головы помогает, когда нет сил терпеть.
Блин, заткнись! Такими темпами ты скоро Олегу выложишь все! А план был совсем другой.
Держать его на расстоянии и не подпускать. Он уже был близко, и
