Зверь. Мое наваждение - Лана Легкая

– Лиз, оставь нас, – говорю я с порога. – Ну что ты застыла? Возьми все, что хочешь, и иди прогуляйся в саду. Позагорай, – добавляю мягче.

Девчонка смотрит на меня волком. Дрожащие губы поджимает. Пережестил. Как пить дать, пару дней и разговаривать не будет.

– Конечно, – отвечает она. – Кофе себе сварю и уйду.

Ошибся. Норов пытается показать.

Я вскидываю брови и взглядом указываю на кофту. Грудь открыта чуть ли не до самых сосков.

Девчонка отвечает не менее упрямым взглядом, чем мой, и складывает на груди руки.

Сама напросилась. Пусть потом не ноет, что я вновь выставил ее перед Сизовым дурочкой.

– Застегни, – произношу твердо.

– Марк! – вскрикивает и пулей вылетает из кухни.

– Лиз, кофе сварился, – кричит ей вдогонку Сизов.

– Мне перехотелось!

– Воспитание не твое, – сообщает мне друг, усаживаясь за стол.

– И не твое, точно, – отвечаю я без обиняков, занимая место напротив.

– Что будешь делать с полученной информацией? – Слава переводит тему.

– Еще не знаю, – отвечаю я честно. – Я пока не понимаю, кто врет.

– А я не понимаю, зачем тебе нужна эта девчонка. В «Элите» отличный выбор. Неужели не можешь забыть про отказ? – сейчас он уже откровенно насмехается.

Я игнорирую последнюю фразу.

– Считай это моим капризом, – отвечаю я. – И, Слав, найди мне еще информации. Личного характера, – добавляю, глядя в глаза друга.

Сизов опускает голову, двумя пальцами потирает переносицу, явно думая обо мне матом.

– Я найду, – говорит он без прежнего веселья в голосе. – Но потом не заводи свою пластинку, что все бабы меркантильные… – «суки» он не произносит, поглядывая на дверь. Лиза дома, может услышать. – Если надоела «Элита», заведи себе постоянку. Обговори сразу условия. Это проще.

Я отпиваю кофе.

– Спасибо за заботу, но мне нужна информация.

Глава 7. Есения

Я слушаю, что говорит Петр Васильевич, и отрицательно качаю головой – не верю в его слова.

– Глупость какая-то, – шепчу я. – Он же просто упал.

– Он очень неудачно упал, – мужчина поправляет белый воротник халата. – Я бы сказал, что неудачней просто невозможно было упасть. Произошло не только вновь смещение кости, но и вывих тазобедренного сустава.

– Но как же так… – я верчу в руках телефон, растерянно смотря в лицо врача.

– Я не могу сказать, что подобное считается нормальным. Но в его возрасте вполне возможно головокружение и потеря сознания. С прошлой нашей встречи Егор прилично прибавил в росте. Организм просто не успевает подстраиваться под новые габариты – это если простым языком.

– Я поняла, – произношу я тихо. – Из-за этого он потерял сознание?

– Скорее всего. Сейчас не могу сказать со стопроцентной уверенностью. Нужно провести еще множество анализов. Все сделаем тут, вам никуда не придется идти, пригласим специалистов в отделение.

– Спасибо, Петр Васильевич, – благодарю я.

– Есения, – произносит мужчина с интонацией, от которой по спине пробежал холодок. Мы вновь возвращаемся к теме операции. – Я бы настоятельно советовал не откладывать операцию вашего брата. С большой вероятностью последствия падения отразятся не в лучшую сторону на здоровье парня. Травма на травму только осложняет положение.

– Но… – произношу я и бросаю взгляд на брошюру и листок, исписанный цифрами. У меня нет этих денег. И никогда не было. Огромная сумма!

– Я понимаю вас по-человечески, сумма не маленькая, для кого-то даже неподъемная. Но если сейчас не помочь, в будущем Егор будет не только хромать, но и испытывать боли, – мужчина замолкает и ждет моего ответа. – Ну, – поднимается он на ноги, принимая мое затянувшееся молчание за отказ, – я сделаю все возможное в наших условиях, но ничего не обещаю.

– Я найду деньги! – произношу я, поднимаясь вслед за Петром Васильевичем. – Только сделайте, пожалуйста, так, чтобы мой брат смог наконец-то жить полноценно.

Мужчина одобрительно улыбается, занимает прежнее место за столом и начинает рассказать об этапах лечения. Я киваю в ответ, пытаюсь вычленить из потока слов самое важное.

– Я сейчас все вам запишу.

Я слышу и улыбаюсь в ответ.

– Да, спасибо.

Мой взгляд возвращается к сумме. У меня лишь десятая часть. «Это не проблема!» – уговариваю себя. Если будет нужно, возьму еще один кредит, попрошу часть денег у Жени, схожу к дяде Вове. Продам что-то из ценных вещей родителей и переберу свои.

Врач замолкает – ждет моей реакции.

– Спасибо, – благодарю я еще раз. – Можно навестить Егора? – спрашиваю, когда мы выходим в коридор.

– Да. Недолго. Ему вкололи обезболивающее, у вас есть минут десять. Нельзя терять ни минуты.

– О-о-о, – выдыхаю я, смахивая слезы, – но у меня нет сразу всей суммы.

– Это не страшно, сегодня можете оплатить часть.

– Спасибо!

– Остаток суммы вы можете внести в течение рабочей недели.

– Как быстро, – произношу тихо. У меня лишь три дня на поиск денег.

Петр Васильевич притормаживает у двери одной из палат и кивком указывает на нее.

– Десять минут.

– Хорошо.

Я сжимаю документы на оплату и не решаюсь войти. Меня подгоняет осознание того, что Егорке больно и страшно сейчас. Мне бы точно было страшно одной.

– Только не плачь! – приказываю себе.

Я толкаю дверь, вдыхаю настойчивый запах медикаментов, произношу слишком громко:

– Привет.

Егор лежит на кровати. Под его спиной несколько подушек, по грудь он прикрыт простыней.

От этого зрелища мои ладони мгновенно становятся влажными и холодными, я возвращаюсь в воспоминания годичной давности. Такая же холодная палата и чувство ужаса и непонимания происходящего.

– Как же ты так? – спрашиваю и всхлипываю. – А? – оставляю сумочку и листы бумаги на тумбе, осторожно присаживаюсь на край кровати.

Братишка молчит. Не хорохорится и не пытается казаться взрослее, чем есть на самом деле. Он напуган и расстроен.

– Я не хотел, – произносит после длительного молчания. – Прости, – наконец смотрит мне в глаза. – Я правда не хотел.

Я смеюсь сквозь слезы и произношу:

– Верю, кто будет падать по собственной воле?

Мне не хочется ругать брата за то, что он ослушался. Злости совсем не осталось. Она вся превратилась в страх.

Егор криво улыбается, тыльной стороной ладони вытирает слезы.

– Все плохо, да? – спрашивает тихо. – Останусь калекой?

Воздух встает в легких, распирает меня изнутри.

– Еще чего! – отвечаю я сдавленно.

– Ясно, – выдыхает Егорка обреченно.

– Никаких «ясно». Я же сказала, что все будет хорошо! Ты что, мне не веришь? – склоняюсь и краем простыни стираю с лица брата влагу. Он убирает мои руки. – Петр Васильевич дал тебе год на полное восстановление. Понятно? Год! Мы же и на море собирались. А раз собирались – обязательно поедем. Только