Код красный: кислород (СИ) - Энни Дайвер
— Да, точно, Кристина Борисовна, простите. Сейчас все будет, — она вылетает из-за стойки, как пробка из шампанского, но даже в такой ситуации умудряется играть в гляделки с Верховским.
— Если приедет Покровский, проводите его ко мне, — надеюсь, администратор не проворонит важного клиента, флиртуя в СМС.
Снова захожу к отцу. Он уже собирается на другую операцию и, как всегда, всецело доверяет мне в решении проблемы. Правда, на стопроцентную скидку не соглашается. Максимум пятьдесят, иначе уйдем в минус, а такого допускать нельзя. У нас и без того проблем, о которых папа не знает, выше крыши. И все они сейчас дрыхнут в моей квартире. Нельзя мне было сегодня уезжать.
От обсуждений дымится голова. Я очень надеюсь на кофе, без него туго соображаю. Олеси на ресепшн нет, поэтому мне приходится действовать вслепую. Опасаясь встречи с Покровским, иду сразу в кабинет Жени. Надо прояснить ситуацию с ним, а потом уже думать, как отвечать Вите.
Стучу дважды, но меня игнорируют. Открываю дверь — в кабинете пустота. Верховский не отзывается, и я рычу от досады. Да какого вообще черта? Почему нельзя просто сесть и дождаться меня?
Уволиться бы и сбежать как можно дальше, что все Покровские и Верховские стороной меня обходили.
Ладно. По ходу разберемся. Может, Женя и не виноват. Буду отталкиваться от этого. Захожу к себе в кабинет и застываю, потому что они оба здесь, сидят и переговариваются, как старые приятели.
— Кристина, ты все хорошеешь, — улыбается Витя и встает, чтобы обнять меня и поцеловать в щеку.
А я не понимаю, что здесь происходит. Они что, знакомы? Потому что общаются очень… по-приятельски.
— Здравствуй, Вить, — давлю улыбку, но выходит слишком нервно, потому что Верховский меня испепелить готов. Не знай я о нашей взаимной ненависти, решила бы, что он ревнует. Но это же глупость. Хотя очень похоже, я почти верю. — Смотрю, вы уже успели познакомиться, — увожу разговор в нужное русло и, выбравшись из крепких объятий, сажусь на свое место. На столе красуется чашка кофе, но пить как-то невежливо, потому что моим посетителям даже воду не предложили. — Чай, кофе?
— Ничего не надо, я ненадолго сегодня, — отмахивается Покровский. — А ты пей, пей, пока совсем не остыл. Меня не смущает, — иногда мне кажется, что в нашем с Витей общении так и сквозит неловкостью за несостоявшиеся отношения. Слишком долгие взгляды он на меня бросает, слишком хорошо относится. Одним словом, перебор для тех, кто слишком редко встречается друг с другом. — С анестезиологом твоим познакомились, пока тебя ждали. Хорошего спеца Иваныч урвал.
Чего? Витя вообще в курсе, что этот хороший спец, возможно, его жене неправильную дозировку рассчитал?
— Ты правда так думаешь? — удивленно хлопаю ресницами, стекая вниз по креслу. Верховский усмехается.
— Да, мы тут пообщались немного, — Вита поправляет рукава костюма. — В общем-то разобрались в ситуации. Это Юлька моя вам крови попила, к вам претензий нет. Я потому и приехал, чтобы лично извинения принести. Ну и жену проведать, — Покровский виновато улыбается и пожимает плечами, мол, женщины, что с них взять. Перенервничали и устроили истерику, бывает же. А я опять не понимаю, что делать и как себя вести. Потому что новость одновременно радует и шокирует. — На нее наркоз действует плохо, она и с аппендицитом тогда в себя приходила, врачи потом объяснили, что подобное бывает, индивидуальные особенности организма. Вам, наверное, забыла сказать, а может, сознательно умолчала, черт ее разберет.
— То есть к нам претензий нет? — уточняю на всякий случай.
— Никаких. Только благодарность за хорошо проведенную работу и моральная компенсация, — Витя подмигивает, и я все же хватаюсь за кофе. Надо бы в себя прийти, а то Верховский слишком довольно выглядит, любуясь моим смятением.
— Что ж, я рада, что мы достигли взаимопонимания, — произношу заученную фразу. — Спасибо, что заехал.
— Да не за что, приятно было повидаться, — Покровский поднимается, снова чмокает меня в щеку на прощание. — Я позвоню на неделе.
— Хорошо, — соглашаюсь, не имея ни малейшего представления, зачем нам разговаривать. — Услышимся.
Как только за Покровским закрывается дверь, я расслабляюсь и выдыхаю. Мне нужно пару минут, чтобы вернуться в нормальное состояние. То есть, я ехала сюда, чтобы с Витей поболтать? Какой же бред.
— Да-а-а, ради такого зрелища стоило появиться на работе, — Верховского, кажется, вся ситуация веселит. — Я так понимаю, вопрос исчерпан? — он хлопает ладонями по столу, привлекая к себе внимание.
— Исчерпан, — скриплю зубами. — Но нужно стараться не допускать подобных ситуаций больше.
— Эту ситуацию должен был исправить анестезиолог на месте. И стоит проверить оборудование.
— Составьте заявку, как выйдете на смену. Подумаем, что можно сделать, — Верховский прав, к нему не придраться. А я вместо досады испытываю облегчение. Потому что, если бы он действительно оказался виноват, мы бы никогда не отмылись от скандала. — И, Евгений Дмитриевич, спасибо, что приехали и помогли нам во всем разобраться.
— Я всего лишь поулыбался вашему другу, Кристина Борисовна, — хмыкает. Я тоже улыбаюсь, но как-то совсем устало. У меня слегка кружится голова, подташнивает. Наверное, от того, что не ела ничего. Прикрываю глаза и стараюсь прийти в себя. От кофе воротит, отодвигаю чашку подальше от себя. — Если это как-то помогло, то пожалуйста, — Верховский встает, но не уходит, а, наоборот, оказывается рядом. Подходит вплотную и, обхватив пальцами подбородок, приподнимает мое лицо, разглядывает с серьезным видом. — Ты бледная. Плохо?
— Через пару минут пройдет, — отмахиваюсь, но Женя ладонь не отводит. А у меня кровь к щекам приливает, и те краснеют. И по всему телу жар расходится от этого прикосновения. Оно какое-то… другое. Вроде трогает меня, как мужчина женщину, но в этом его движении нет ни капли похоти.
— Понятно, — заключает он и выпрямляется, наконец прервав тесный контакт. Закрывает крышку ноутбука, отодвигает подальше кофе и подает мне руку. — Поехали позавтракаем, тут рядом совсем приличная кафешка есть. Я тоже не успел поесть, а сожрать что-то хочется, — он многозначительно смотрит на меня и играет бровями.
Усмехаюсь. Неприятные ощущения отступают. Всего-то нужна была капелька внимания.
— Предлагаете зарыть топор холодной войны, Евгений Дмитриевич?
— Вы же обошлись без дисциплинарного, хотя могли бы к чему-нибудь прикопаться. Это мой шаг навстречу.
— Тогда ведите.
Глава 11
Мы с Иваном пьем почти до утра. Он жалуется, что чахнет без любви, а я, кажется, заражаюсь тем же. Потому что на душе паскудно. Как будто все внутренние
