Хочу твоим первым - Инна Стужева
Что же я наделала?!?
Взгляд натыкается на дверь, ведущую в женский туалет. Я подлетаю к ней, толкаю, кидаюсь к раковинам. Опираюсь ладонями о края одной из них и начинаю тяжело надсадно дышать.
Потом поднимаю голову, прищуриваюсь и с удивлением, будто это совсем не я, а какая-то другая Арина, рассматриваю свое отражение.
Из зеркала на меня смотрит взъерошенная испуганная и очень бледная девушка с огромными, панически и жутко встревоженными глазами.
И осознание только что произошедшего накатывает вдруг с оглушающей силой, сбивает с ног, тянет на дно.
О боже, что я наделала!
Что я наделала???
А уже в следующий момент я хочу только одного, умереть!
Дверь за моей спиной резко распахивается и мажор с безумным видом, сверкая глазами, словно дьявол из преисподней, вырастает на пороге.
Злой и напряженный.
Я еще сильнее вжимаюсь ладонями в раковину.
Гордей встречается со мной взглядом прямо так, через зеркало, и, вроде бы, слегка расслабляется.
Но демонический блеск его глаз никуда не исчезает.
Парень закрывает дверь а потом неторопливо, но неизбежно, задавливая одним лишь своим присутствием, надвигается на меня.
- П..прости…я…не хотела, - бормочу я, развернувшись к нему лицом и тут же осекаюсь, заходясь в беззвучной, столь сильной и нервной панике, что просто не могу говорить.
Мажор расстегивает пуговицы на своей рубашке одну за одной, а потом, все также удерживая мой взгляд глаза-в-глаза и прожигая чем-то непонятным, но заставляющим снова пылать все внутри, прямо передо мной начинает стягивать с себя рубашку.
Глава 10. Ненавижу и очень боюсь
Эффект бумеранга — ситуация, в которой результат воздействия оказывается противоположным ожидаемому...
Арина
- Ч…что ты делаешь!
Слова застревают в легких, ладони потеют, но я, словно завороженная, продолжаю во все глаза смотреть на Гордея.
Его лицо, пока он стягивает с себя рубашку, излучает серьезность и надменность, а ниже я ни за что стараюсь не глазеть. Хотя ведь есть на что, я не слепая и не страдаю от недостатка вкуса.
И вот, лишь краем глаза, но не могу не мазнуть, не очертить, проигнорировать.
Таких красивых тел, как у него, я никогда просто раньше не встречала. Плечи и предплечья очерчены идеально рельефно. Грудь, живот…словно у модели из журнала. И то, как непринужденно он двигается, будто и не делает ничего такого, а я бы уже со стыда умерла, будь на его месте.
Зажмуриваюсь на секунду и вновь возвращаюсь к лицу.
- Не понятно? Хочу поиметь тебя в этом туалете, чтобы в следующий раз думала, прежде чем проделывать такое.
Голос парня, наполненный тягучей хрипотцой, звучит более, чем серьезно.
- Что? – снова выдыхаю я, свозь стремительно нарастающий звон в ушах.
Так происходит всякий раз, когда я особенно волнуюсь.
Его слова оглушают, голова трещит, мысли пускаются вскачь. А мажор между тем уже подошел ко мне почти вплотную.
Я начинаю скользить вдоль края раковины, пытаясь улизнуть, убежать, отодвинуться в сторону, исчезнуть из его пристального ракурса. К сожалению, это не производит должного эффекта, пространство несказанно мало для хоть какого-то значительного маневра. Да и не в состоянии, он слишком доминирует надо мной.
Он придвигается вплотную, вот такой, в таком виде, и прежде чем я успеваю свалиться в обморок от переизбытка ощущений, сует мне в руки свою рубашку.
- Застирывай, - говорит он и отходит от меня на шаг.
- Что?
- Что слышала. Ты ее испортила, теперь тебе придется ее застирать.
- Так это…ты не всерьез? Насчет того, чтобы ты, чтобы мы…
Голова кружится сильнее, но только теперь от небывалого облегчения.
Гордей закатывает глаза, а я сглатываю и осторожно киваю.
- Хорошо, я…сделаю все.
- Но брюки я снимать не намерен, так что придется тебе застирывать их прямо на мне.
Не успеваю среагировать, как он хватает меня за руку и подтаскивает к крайней раковине. Включает воду, сует мою ладонь под струю, а потом тянет мою руку к своим штанам.
Меня начинает трясти крупной дрожью.
- Я не буду!
Зажмуриваюсь, отворачиваюсь, пытаюсь вырваться.
- Придется.
- Прекрати! – ору я, - я не буду, не буду…
Увертываюсь, продолжаю бесполезные попытки вырваться.
Но понимаю, что я не смогу справиться с ним, как бы того не хотела. От безысходности, от того, что у меня нет выбора и что мне придется трогать его в местах, столь близких к неприличному, пусть даже через одежду, из моих глаз вырываются слезы.
Готовлюсь к ужасному позору, но мокрая рука все еще не ощущает ничего, кроме воздуха. А потом он вообще выпускает из захвата. Я распахиваю глаза.
- Давай сюда.
Гордей дергает у меня рубашку, которую я, оказывается, все еще судорожно сжимаю в руках, и отходит совсем.
Я решаюсь и поднимаю на него взгляд.
- Пока дыши, Бельчонок, но не сильно расслабляйся. Я придумаю, как нам сравнять счет.
С этими словами он закидывает испорченную рубашку себе на плечо, разворачивается и шагает к выходу. Секунда, и дверь за ним захлопывается, оставляя меня наедине с собой и своей разодранной в клочья бравадой.
Не в силах удержаться на ногах, я сползаю по стене вниз. Сжимаюсь в клубок и сижу так на корточках до того момента, пока меня не находит Лера.
Девчонка врывается в туалет, и едва видит меня, скрючившуюся в уголке, сразу же несется вперед и плюхается передо мной на колени.
- Что…Арин, что произошло, что он с тобой сделал??? – восклицает она встревоженно и начинает ощупывать меня, словно проверяя на наличие на мне одежды и повреждений.
Я шмыгаю носом, вытирая слезы.
- Ничего.
- Ничего? Тогда почему ты…как ты...
- Просто напугал. Словами. Но ничего не сделал.
- Черт, эти идиотские мажоры! И Туманов, его дружок, зараза гадская, словно нарочно вцепился, как клещ, никак не отпускал. Всего на секунду опоздала, а потом по всему этажу бегала, сначала в один конец, потом вот сюда добралась. Все аудитории, что встречались по пути, проверяла.
Подруга заламывает руки, я вижу, что она искренне волнуется за меня.
- Лер, правда, все в порядке. Он…захотел, чтобы я застирала ему рубашку и…в общем, - я осекаюсь.
- А потом он передумал и ушел, - заканчиваю.
- И все? Но ты плакала...
- Так просто…переволновалась.
- Перепугалась бедная, девочка. Давай, я помогу тебе подняться. Какие все же они
