Сквозь бурю наших потерь (СИ) - Грозовая Милана "Wisinkala"

— Верно, Ирис будет жить здесь, а вот почему здесь ты? Снова. — Недовольство окутало мужское лицо, и Атэхэйлн нервно повела плечами.

— Я все еще выполняю свои обязанности. Мисс Ганн, ваши таблетки. Или вы забыли? — горделиво выпрямилась Тэхи, хоть и побаивалась его гнева.

Джо нахмурился.

«А ведь про таблетки он и правда забыл. Сколько дней уже не пил успокоительные, снотворное?» — и взор сам потянулся к стоящей рядом Ирис.

«Вот его успокоительное. Вот его снотворное».

— Если пришла работать, займись делом, — угрюмо скомандовал он, не желая больше тратить времени на ту, что являлась прямым напоминанием его слабости.

— Конечно, — фыркнула Тэхи, — как раз обед готовлю, — и, взбешенно посмотрев на Ирис, скрылась на кухне.

— Не думай о ней. Ребекка скоро вернется и этой девицы здесь больше не будет.

Ирис улыбнулась:

— Ты уверен, что это правильное решение?

Джо кивнул в сторону скрывшейся на кухне Атэхэйлн:

— Ты о ней?

— Я об этом, — указала Ирис на свою сумку с вещами в его руках.

— А, это. В этом я уверен. Пойдем пока положим это в нашей комнате.

Он пошел вперед, а Ирис застыла в недоумении: «Где?»

Неуверенно направилась за ним через гостиную, прошла по коридору и вошла в спальню, входную дверь которой все эти годы принимала за вход в кладовую.

— Обычно я здесь прячусь от разглагольствований Ребекки, — услышала его объяснения, как только переступила порог.

Джо улыбнулся, увидев ее озадаченность и поставил сумку на пол.

— Как тебе?

С тех пор как Лора умерла, в доме ничего не менялось. Вещи стояли на прежних местах, мятные стены хоть и выцвели из-за постоянного солнцепека, но ни разу не были покрашены, даже коврик у двери, превратившись в обычную тряпку, оставался на прежнем месте, но эта комната кардинально отличалась от остальной обстановки.

Здесь был довольно свежий ремонт, стены теплого бежевого цвета, картины с зелеными пейзажами, небольшая кровать, заваленная цветными подушками, очень красивый диван, обитый коричневым вельветом, а деревянный серый пол было не видно из-за узорчатого мягкого ковра.

— Ты себе тут убежище построил? Все как-то иначе.

— Просто, — Джо почесал затылок и смущенно улыбнулся, — мне нравится, когда уютно, когда по-домашнему. А Лора, — он закусил уголок нижней губы, — ей нравился минимализм.

Ирис ошалело смотрела вокруг, пытаясь уложить в голове только что открывшуюся ей истину.

— Тебе не нравится этот дом?

Джо шумно выдохнул, заметив ее обескураженный взгляд, гуляющий по комнате.

— Это странно?

Ирис очнулась и торопливо замотала головой:

— Нет, что ты. Мы все идем на компромиссы. — Она подошла к нему, — я рада что ты обустраиваешься, — и протянула руку.

Усталая улыбка полная безмолвной благодарности коснулась его губ, и Джо склонил голову.

Она погладила жесткие темные волосы.

— Если тебе не нравится комната, можно выбрать другую.

— Ты разделил со мной место, в котором тебе хорошо. Как оно может мне не нравится?

— Вот и я также говорил Лоре. Твои слова — это тоже компромисс?

Их взгляды встретились, и Ирис заметила, как он настороженно ждет ее ответа.

— Мне здесь нравится. На самом деле. Если честно, это единственная живая комната в этом доме. — Она не кривила душой. Ей действительно казалось, что обстановка вокруг скорее офисная, чем домашняя. Но ее мнения никто не спрашивал, и она никогда не позволяла себе его озвучивать, однако сейчас могла сказать правду. — Не бойся, я не потревожу твой покой.

— Ты мой покой, Ирис, — Джо уткнулся своим лбом в ее. — Единственный человек, который меня понимает. Поэтому не беспокойся ни о чем. Я рад, что ты согласилась пожить у меня.

«Видимо ты говоришь именно об этой комнате. Ведь получается только здесь я действительно у тебя».

«Стол накрыт!» — послышался недовольный голос Атэхэйлн из столовой, и Джо натянул на лицо уже знакомую добродушную улыбку.

— Пойдем обедать.

Ирис кивнула.

Как настоящий джентльмен он помог ей сесть, расположился напротив и принялся за еду.

А Ирис все пыталась разобраться в собственных мыслях. Она все это время думала, что Джо изменился, что стал другим, но, что, если она ошибалась? Что если он не стал другим, что, если он просто стал собой? Может он перестал притворяться, ведь Лоры больше нет рядом.

Она забыла о еде и подняла глаза к человеку, которого, как ей казалось, хорошо знала.

А что, если Джо, как и она, все эти годы просто держал марку, потому что все вокруг считали его другим — добродушным безобидным весельчаком?

Ирис уставилась в тарелку с ахиако, как голос Джо развеял ее раздумья:

— Ты едешь на день рождения Эмили?

— Да. Луиза и Сэм никогда не простят мне отсутствия.

Джо с многозначительной ухмылкой приподнял брови, а Ирис вздохнула:

— Знаешь, смерть уважительная причина отсутствия. За это они бы на меня не обиделись.

— Ах, ну конечно, — он хмыкнул. — Просто с ума бы сошли от горя.

Чтобы не продолжать этот разговор Ирис торопливо занялась едой, и в столовой воцарилась тишина, однако долгую паузу прервал Джо:

— Я тоже полечу. Давно не видел эту мелкую проныру.

Ирис издала удивленное «о», но, увидев его угрюмое выражение лица, быстро продолжила:

— Эми будет рада, ты же ее любимый дядюшка. Она все больше становится похожей на отца. Добрая, шустрая, справедливая. Маленький боец. Она прелестный ребёнок, — Ирис опять забыла, что обедает, тоскливо уставившись в тарелку.

Джо, внимательно наблюдавший за ней, отложил приборы и осторожно поинтересовался:

— Ты бы хотела еще детей?

Из-за этого вопроса на красивом женском лице разлились самые противоречивые эмоции. Будто в этот момент она испытывала физическую боль.

— Страшно?

— Очень. И боюсь этот страх мне не преодолеть. Да и мне уже тридцать семь. Это не шутки.

Он накрыл ее руку своей:

— Ты ведь до сих пор боишься летать?

— До ужаса, — улыбнулась Ирис.

— Но каждый год прилетаешь ко мне.

Она неуверенно помотала головой, сдвинув брови на переносице:

— Что ж, этот страх я могу преодолеть.

— Цель оправдывает?

Ирис ухмыльнулась:

— Поняла к чему ведешь. Да, наверное. Но сложная беременность и падение самолета? Итог совершенно разный.

Джо похмурнел:

— Да один итог. Смерть. Или снаружи, или внутри.

Она приоткрыла рот, не зная, как реагировать.

— В отличие от тебя Ланда не страдает. Ее сердечко больше не болит. За нее ты можешь быть спокойна. Уверен, даже будучи такой малышкой, она чувствовала, как сильно ты любишь ее. И эти семь месяцев она была счастлива.

Малахитовые глаза наполнились ужасом.

— Я… Что ты такое…

— Я знаю, это несправедливо.

— Да! — воскликнула Ирис, чувствуя, как к горлу подступает истерия.

— Она не заслужила такого.

— Да! Да! — из его уст она слышала собственные доводы и жаждала, чтобы он поддержал их, но Джо сказал:

— Однако с этим уже ничего не поделать.

Ее остекленелый взгляд вонзился в него, как нож:

— Я не понимаю к чему все это.

— К тому, что смириться надо, помнить и любить. Мы, к сожалению, больше ничего для них сделать не можем.

Ирис встала, глядя на него как на врага народа:

— Ты ведь никогда так не считал! Это не твои слова!

Джо мгновенно поднялся следом.

— Не надо убегать, — предупредительно качнул головой. — Ты знаешь, что я прав.

— Да плевать мне что ты прав! Я не хочу мириться! Моя боль, единственное что осталось мне от дочери! Я не стану от нее отказываться!

Ирис остолбенела. Неприятный вывод, только что увидевший свет, подытожил последний год ее жизни.

— Может выпьем? — пробормотала она.

Джо вдруг невероятно мило улыбнулся, но даже так изгибы его губ выглядели будто флирт, ведь в глазах, совершенно не к месту, гуляла лукавая игра.

— Сейчас секс не поможет, — обалдело уставилась на него Ирис.