Месть мажора - Кира Фарди
Мастер протягивает листочек с ценой, у меня глаза лезут на лоб.
– Так много?
– Могу сделать дешевле, – слесарь с видом заговорщика оглядывается и придвигается ко мне, – но частным порядком.
Он зачеркивает сумму и рисует другую, в два раза меньше. Я радостно киваю.
Несколько дней пролетают незаметно. Они заполнены приятными хлопотами, встречами с Матвеем и бесконечными планами на будущую жизнь. Иногда мне кажется, что жених излишне нервничает. Он стал каким-то дерганым, постоянно оглядывается, больше пропадает в больнице, чем дома.
– Вот! Твой Матюша – истинный мужик! – делает вывод Сонька, когда я встречаюсь на девичнике с подружками. – Сделал предложение, а теперь уже пожалел.
– И ничего он не жалел, – обижаюсь на нее я. – Волнуется, он еще с родителями не поговорил.
Да, это была вполне объяснимая причина, хотя и обидная: таяло впечатление от красивого предложения.
Наконец Матвей созрел.
– Сегодня ужинаем у моих, – заявил он по телефону. – Будь готова.
Радостное возбуждение от встречи с родителями жениха переполняет меня весь день. Свадьба, еще недавно казавшаяся такой далекой, вдруг приобретает реальные очертания. Тайком от мамы я разглядываю белые платья в каталогах, прикидываю их стоимость, звоню в салоны и агентства, занимающиеся подготовкой торжества.
После школы еду за машиной, которую сегодня должна забрать из ремонта.
Мерседес выглядел как новенький. Я расплатилась с мастером, ласково провела по гладкому боку, про себя поблагодарила старого коняку за спасение на дороге и поехала за Матвеем. Он одобрительно крякнул, увидев машину, и схватил меня в охапку.
– Ты кому так обрадовался: мне или машине? – подозрительно смотрю на жениха, ожидая подвоха.
Только что он стоял с хмурым лицом, словно обижался на что-то, и вдруг такое оживление.
– Конечно, тебе, любимая! – смеется Матвей и садится за руль.
– Ну, ладно, прощаю, – подставляю губы для поцелуя.
– Я же сказал, что сам поменяю стекло и фару, – упрекает меня Матвей.
– Хотела сделать тебе приятное!
Визит к родителям проходит без сюрпризов. Алевтина Николаевна, как всегда, сидит с недовольным лицом и старательно игнорирует меня, Григорий Степанович, отец Матвея, вежлив и приветлив. С ним у нас полная гармония и взаимопонимание.
– Все же захомутала моего сына, – шипит мать, когда я в кухне мою посуду после ужина. – Ну, ты и прилипчивая девка!
– Алевтина Николаевна, клянусь, я буду любить вашего Матюшу всем сердцем, – я чмокаю ее в щеку. – И внука вам рожу, может, и не одного.
– Ты беременная? – в голосе будущей свекрови слышится ужас.
Беднягу даже передергивает от отвращения, но мне все равно: мы уже решили с Матвеем: не будем жить с родителями, не станем обращаться к ним за помощью. Снимем квартиру, постараемся сами встать на ноги.
– Мой Матюша так много учился, – начинает старую песню Алевтина Николаева, – работу хорошую получил, а тут ты на дороге.
– Я очень за него рада, мама, – говорю и наблюдаю за реакцией. Свекровь столбенеет от моей наглости. – Но я тоже не на помойке родилась. Окончила институт, работаю в школе.
Старательно тру тарелки, а в голове крутится: «Не заводись! Держи себя в руках. С этой женщиной придется подружиться».
– Ему карьеру нужно строить, а не жениться. Правду говорят, ночная кукушка дневную перекукует.
– Я обязательно его поддержу, всеми силами.
Бросаю быстрый взгляд на вход, хотя бы Матвей пришел. И проведение словно слышит мою просьбу: в кухню заглядывает отец Матвея.
– Аля, ну, что ты пристала к девочке? Оставь молодых в покое, за них жизнь не проживешь.
– Но… как же…
– О такой невестке, как Ариша, только мечтать. Заботливая, вежливая, старательная, профессия достойная. Не девушка, а чистое золото.
– Скажете тоже! – заливаюсь краской я.
– Много ты понимаешь в невестках! – сердится Алевтина Николаевна. – Может, она тебе как мужику нравится?
– Вот дура баба! Ариша, не слушай мать! – он подмигивает мне и машет рукой. – Неси чай, торт пробовать будем.
Такие разговоры у нас случались часто, я уже привыкла к ним, не так остро реагировала, как раньше, но все равно неприятный осадок где-то в глубине души остался.
– Опять мать села на любимого конька, – сзади подходит Матвей, забирает из рук тарелку и поворачивает меня лицом. – Ты не обиделась?
– Нет, что ты! Не понимаю только, почему она на меня так взъелась?
– А, забей! Она слишком сильно любит меня. Я от этой гиперопеки уже свихнусь скоро. Иногда жалею, что нет братьев и сестер. Готов хоть сегодня сбежать из дома.
– Ни в коем случае! – шутливо пугаюсь я. – Не хочу отвечать еще и за твой побег.
– Завтра подаем заявление в загс. Ты согласна?
Еще бы! Даже и спрашивать не надо. Я никого рядом с собой представить не могу. С тех пор, как мы вместе, мужчины перестали для меня существовать как вид.
Матвей сел за руль и отвез меня домой. Мы долго прощались: сначала на крыльце, потом в подъезде, в лифте, у двери квартиры, но никак не могли расстаться.
– Я переночую у тебя, – шепчет любимый.
Матвей быстрыми поцелуями ласкает мою шею, спускается ниже, расстегивает пуговички на лифе платья, подхватывает за бедра.
– Спятил? Ты что делаешь? – легонько шлепаю его по рукам. – Соседи увидят.
– А мне плевать, – его дыхание становится частым и шумным. – Хочу тебя, Аришка.
Жених толкает меня к подоконнику, одним движением сажает на него, раздвигает бедра и поднимает юбку. Сам расстегивает ремень.
Но я желания не чувствую, наоборот, от напряжения и тревоги покрываюсь потом. Не на шутку пугаюсь: напротив вижу дверь в соседнюю квартиру, где живет баба Галя, первая сплетница подъезда. Уже назавтра о моем недостойном поведении будет судачить весь двор. Слухи дойдут и до мамы. А если у нее случится новый приступ?
– Нет, Матвей! Нет!
Получается громко. Одергиваю юбку и спрыгиваю на пол.
– Ну, Ариша! – канючит он. – Так нечестно. Завела меня, а теперь сбегаешь.
– Завтра тебе рано на смену. Иди уже!
– Ну, Ариша.