ДНК для олигарха - Виктория Волкова
— Простыми словами, — терпеливо объясняет заведующая, — если образец материала был взят по правилам, то вероятность родства высокая. А вот об отцовстве я бы говорила с осторожностью. Скорее всего, второй вариант. Проблема в самом материале. Поэтому лучше бы пересдать…
— Пока и этого достаточно, — морщусь я. Тру двумя пальцами переносицу. — Девочка Шершнева. И это основное. А отцом ее может быть только мой папаша. Другого варианта нет. Я точно — пас.
16. Кристина. Развод дело не хитрое
Кажется, Матвей Александрович решил удивить меня размахом. Примерно за час до ужина из города доставляют платья и кольца. Такое и в дурном сне представить трудно.
— Выбирай, — широким жестом предлагает мне Матвей. А сам, оставив меня на попечение двух девушек-консультантов, уходит к себе.
Рядом крутится Лизавета. Напевает песни из мультиков. А когда я надеваю новое платье, повторяет радостно.
— Мамочка, ну ты же у меня самая красивая!
Смешно и горько. Аж плакать хочется. Дурной сон, честное слово.
В груди сводит от необратимой потери. Упасть бы на кровать, зарыться носом в подушки и выплакать хотя бы частичку горя. Или на могилку сходить. Нужно узнать, где похоронили моего любимого, и наведаться без свидетелей.
Запрещаю себе раскисать. И так немало слез выплакано. Закусив губу, рассматриваю в зеркале свое отражение. Останавливаю выбор на темно-синем брючном костюме от Валентино.
— Я думал, ты выберешь что-то светлое, — морщит идеальный нос Шершнев. — Все-таки наша помолвка…
— Техническая, — отвечаю еле слышно. — Тогда не покупай. У меня есть белое платье.
Льняное. В пол. Купленное любимым в Париже. Ему нравилось, когда я надевала это платье.
— Ты красивая, — повторял каждый раз и лез целоваться.
Сглатываю ком, застрявший в горле. Зачем я только ляпнула про платье? С ним связано столько воспоминаний. И, кажется, в нем я была, когда после приема у шведского посла мы возвращались домой по пляжу. Занимались любовью на каком-то шезлонге и сто процентов именно тогда зачали Лизу.
Просто невозможно надеть на помолвку с Матвеем дорогую для меня вещь и как ни в чем не бывало улыбаться его родственникам.
Это равносильно предательству! А мой любимый терпеть не мог лжи. Не выносил ее ни в каком виде.
Он даже с Матвеем умудрился поссориться из-за какой-то ерунды. Тот соврал по мелочи. Но этого хватило для охлаждения отношений.
— Если тебе нравится этот костюм, я не против, — пожимает плечами Матвей. — Может, еще что-нибудь присмотришь, пока девушки не уехали?
Окидывает меня серьезным взглядом и неожиданно решает.
— Примерь все еще раз. Я посмотрю.
— Не хочу, — мотаю головой. И прибавляю мысленно.
«Тебе надо, ты и примеряй!»
— Не вопрос, — лениво роняет он и обращается к консультантам. — Мне потребуется ваша помощь, девушки.
Две гламурные фифочки тут же, как по команде, кивают. А я, окликнув Лизу, выхожу из комнаты.
И когда через пять минут горничная вносит в спальню половину тех платьев, что я мерила, на меня нападает истерический смех.
— С тобой все в порядке? — напряженно уточняет Матвей, застывая на пороге. — Там кольца привезли. Пойдем, выберешь.
«Купи все!» — так и хочется предложить Шершневу. Но в который раз за сегодня язык прилипает к небу. И я покорно киваю. А потом, сидя почти вплотную на двухместном диванчике, вместе с Матвеем разглядываем сверкающие камни.
Мини-спектакль для директора ювелирного бутика.
Противно!
Но я с готовностью играю эту роль. Мне сейчас на руку предложение Шершнева.
И Матвей прав, предостерегая. Я сама не смогу обеспечить дочке нужный уровень безопасности. А значит, обязана согласиться.
Потом разберемся. Развод — дело нехитрое.
17. Кристина. Будь со мной поласковей
— Как тебе это? — холеные пальцы Матвея тянутся к кольцу с крупным одиночным камнем прямоугольной огранки. — Или хочешь что-нибудь похожее на Тиффани?
В душе не ведаю, о чем речь, поэтому замечаю несмело.
— Выбери сам, Матвей.
— Будешь носить постоянно? — вскидывается он.
— Конечно, это же твой подарок, — заверяю с улыбкой.
Продавщица смотрит на нас умильно. Небось рассуждает мысленно, как мне повезло.
Знала бы… Будь моя воля, обошла бы Шершнева стороной. Слишком Матвей напоминает мне… Заставляет сердце биться сильнее, а потом останавливаться на полувздохе.
Не он… Абсолютно другой, посторонний человек. Но забывшись, я снова тянусь к нему и сама себя ругаю за это.
На самом деле, есть много такого, что я предпочла не вспоминать. Хотя бы ради безопасности. Своей и Лизы.
Невозможно забыть ласковые пальцы, бегущие по спине. Обнимашки и поцелуи. Утренний ненасытный секс, когда только проснувшись, тянешься к любимому и просыпаешься окончательно под мерные толчки. Круассаны на завтрак и кофе в турке, который варил только он.
Помню. И всегда буду помнить те дни, когда была счастлива. Такое уже не повториться. Но это как терапия, чтобы чувствовать себя живой. Радоваться солнцу, теплому дню, прибою моря.
— А вот это тебе не нравится? — снова возвращает меня в реальность Матвей. Глубокомысленно разглядывает колечко с овальным изумрудом, со всех сторон закрытым платиновым ободком.
Совершенно простое и вместе с тем изящное кольцо, полное благородства.
— Давай остановимся на нем, — предлагаю я, немного устав от обилия сверкающих камней и напряженного взгляда совершенно посторонней женщины.
— Точно? Тебе нравится? — серьезно уточняет Матвей. — Будешь носить? Или подберем другое.
— Это замечательное, — киваю, зачарованно наблюдая, как Шершнев надевает мне кольцо на палец. — Очень красивое. А к нему есть серьги? — спрашиваю у директрисы бутика. И заметив, как она нервно поводит плечами, внимательно смотрю на Матвея.
— Это кольцо моей матери, — негромко произносит Матвей. — Рад, что ты выбрала именно его. А серьги для комплекта я тебе закажу.
— Спасибо, — бормочу, не зная, куда девать глаза. Да и мадам напротив чувствует себя очень неуютно. Взгляд сразу из доброжелательного делается колючим. Но губы по привычке растягиваются в улыбке. Небось кое-кто планировал продать самое дорогое кольцо…
— Спасибо, — сухо кивает Матвей и, когда расстроенная директриса уходит, замечает с улыбкой.
— Отличное колечко! Оно сидит на тебе как влитое. Будто для тебя заказывали…
— Очень неудобно получилось, — роняю еле слышно.
— Ты о торговке бриллиантами? — надменно приподняв бровь, усмехается Матвей. Смотрит на меня испытующе. И я как дурочка теряюсь под его взглядом. — Наплюй! — морщится недовольно.
— Как? — вздыхаю я.
— Слюной, — бросает лениво и, притянув меня к себе, склоняется с поцелуем.
Инстинктивно выставляю локоть между нами. Но разве эта слабая преграда может остановить Шершнева?
Он легонько убирает мою руку в сторону и аккуратно сдвигает с плеча бретельку сарафана.
— Будь со мной поласковей, Кристиночка, — шепчет хрипло
