Прости себе меня (СИ) - Данина Дарья

Он ничего не ответил. Безостановочно сжимал и разжимал челюсть, сам не понимая, что происходит. Словно не мог это контролировать. Приподнял девчонку над полом и, не особо прислушиваясь к её брани, одним лёгким движением развернул к столу спиной. Рука, в которой он всё ещё сжимал чужой телефон, сдвинула барахло. Девушка всё ещё брыкалась, когда он силой опустил её бёдра на столешницу и навалился сверху, перекрывая ей все пути к отступлению.

Тишина. Она прерывалась лишь сбитым дыханием Даниэлы. Она пропиталась её паникой.

— Я закричу, — вдруг прохрипела, когда его лицо оказалось слишком близко. Он нависал над ней, как чёртова огромная скала. Попыталась отползти назад, двигая бёдрами, но крепкая, просто исполинская хватка не дала ей сдвинуться ни на сантиметр.

Егор положил телефон на стол и слегка оттолкнул тот, чтобы не мешался. Не сводил потемневший взгляд с её рта. Будто под хреновым гипнозом. Какого это? Поцеловать Муху?

— Если ты не...

И просто удар ниже пояса. Для обоих. Петарда, взорвавшаяся в голове. Мысли в труху.

Даниэла завопила, когда его губы впились в её рот. С таким напором, будто он хотел ей сделать больно. Будто хотел, чтобы она захлебнулась собственным криком.

Глава 9

В какой-то момент она почувствовала, как скрутило её лёгкие. Как жгучая боль полоснула внутренности, отдавая горечью во рту. Дани разжала кулаки, пальцами впиваясь в его грудные мышцы. Он перехватил её челюсть, сжимая крепкой пятернёй. Заставляя девушку заскулить ему в губы и распахнуть рот шире. Позволяя ему глубже погрузиться в тёплую влажность. Казалось, ещё чуть-чуть, и в уголках её рта появятся трещинки.

Ещё одна попытка развернуть локти так, чтобы сдвинуть Гордеева.

— Притихни, — сквозь зубы. Отстранился, но продолжал удерживать девушку за лицо, в то время как вторая рука крепко удерживала её за бедра.

Тяжело дышал, обдавая лицо Даниэлы горячим дыханием. Смотрел на дрожащие губы и поверить не мог, что хочет ещё. Мало. Он не понял толком ничего. Помутнение. Чёрт!

— Отпусти меня, — поскуливая произнесла, когда его пальцы ослабили хватку на щеках, — отпусти.

Задыхалась, глядя на него. Взгляд Гордеева был напряжённым, но вовсе не растерянным. Слегка отстранённым и холодным. К собственному ужасу, Дани ощутила твёрдость в том месте, где его пах соприкасался с ней. Он видел испуг на раскрасневшемся лице девчонки. И, растягивая момент, скользнул рукой ниже, смыкая длинные пальцы вокруг тонкой шейки и совсем немного сжимая ту. Чувствуя под ладонью лихорадочное биение пульса. Большим пальцем провёл по острой линии подбородка, цепляя влажные губы и растягивая их. Проскальзывая пальцем внутрь и задевая белые зубки.

— Открой рот, — прохрипел чуть слышно. Понимал, что переходит черту, но остановиться было слишком тяжело. Он не хотел, — открой рот, — повторил, пронзая настойчивым взглядом насквозь.

Она сделает это. Сделает. Ты не посмеешь взбрыкнуть, Муха. Смотри мне в глаза...

Одна её ладонь, покоившаяся до этого на его груди, сжалась в маленький кулачок. Сгребла тонкую ткань футболки.

— Открой свой рот, Даниэла, — ни без труда назвал её по имени. Давил. Заставлял её это сделать одним лишь взглядом. Мягко толкнулся напряжённым пахом между её разведённых ног. И только в этот момент она инстинктивно открыла ротик, делая судорожный вдох.

Чем он тут же воспользовался. Большим пальцем проник ей в рот, сталкиваясь с горячим языком. Глубже. Она обхватила губами фалангу, слегка втягивая ту и посасывая. А затем, словно опомнившись, с силой прикусила ту зубами, вырывая из Егора шипение и резкий толчок там, где всё скручивалось в тугую спираль.

— Сука, — рыкнул задушенным голосом. Убрал руку и демонстративно облизал укушенный палец. Его губы медленно растянулись в хищном оскале. Таком знакомом.

— Слезь с меня! — воскликнула вдруг и, собрав остатки сил, толкнула его в грудь, — пошёл вон отсюда, Гордеев! До тебя туго доходит?!

Наверное, именно её крик заставил его отступить. Сделать долбаный шаг назад и окинуть её распластавшуюся на столе фигурку уничижительным взглядом. Почувствовал облегчение в груди, совсем немного самоудовлетворения.

— Да, ладно тебе, муха. Не прикидывайся недотрогой, — спрятал руки в карманах и незаметно потянул джинсы, оттягивая ткань и снимая напряжение в паху, — по глазам вижу, что ты та ещё...

— Пошёл вон! — перебила парня и соскочила со столешницы. Готова была снова кинуться в бой. Расцарапать морду, чтобы все видели это, и тыкали пальцем!

— Ухожу, — скривил лицо, распарывая ей кожу один лишь взглядом, — не вопи, Ксенакис. Занимайся...

Егор не смог удержаться, чтобы вновь не посмотреть на припухшие от грубого поцелуя губы. Обратил внимание на побагровевшие щёки и легкий след от его пальцев. Пройдёт.

Впихнул ноги в кроссовки и вышел за дверь. Притормозил. Сделал глубокий вдох перед тем, как опустить взгляд и снова наткнуться на её обувь. Поставил рядом свою ногу, сравнивая. Ровно половина от его стопы. Мелочь.

Парень сомкнул веки. Зажмурился, ощущая дискомфорт в штанах и тихо выругался. Яйца ныли, требуя продолжение банкета. Какого хера он вообще поплёлся сюда? Какого хера зажал Муху? Что это было вообще?!

Сорвался с места, направляясь к выходу из гаража. В башке крутилась песня, которая теперь, мать вашу, будет ассоциироваться именно с Ксенакис. С тем, как она сосала его палец, а он чуть не поимел её на столе в этой коморке.

Сука...

Не стал заходить в дом. Обошёл двор и сразу свернул в сторону главных ворот. Заночует сегодня у родителей. На ходу достал из заднего кармана свой телефон и отправил голосовое Ане. Чтобы не ждала его сегодня. Пар, конечно, спустить хочется, но что-то ему подсказывало, что во время захода он будет видеть не Анюту, а чёртову Муху.

Открыл ворота родительского дома и загнал свою тачку во двор. Вышел из машины и оглянулся, пялясь на её дом, крыша которого торчала из-за забора. Улыбнулся и покачал головой. Кто бы мог подумать? Где твоя башка, Гора?

Желание закурить сейчас оказалось сильнее. Егор залез в машину и, поковырявшись в бардачке, вытащил оттуда пачку сигарет и зажигалку. Достал одну и, зажав ту между зубами, поднёс к лицу танцующий огонёк. Затянулся крепко и тихо застонал. Вот, бл*ть, и бросил курить...

Хлопнул дверью автомобиля и, немного пройдясь, опустился на прохладную землю под вишнёвым деревом, листья которого уже начали опадать.

Он вспомнил, как билась под ладонью жилка на её шее. Взглянул на свою ладонь и тихо усмехнулся.

Ершистая. Огрызается.

Нравится. Он, наконец, почувствовал себя дома. Без этих стычек его жизнь нельзя было назвать полноценной.

Нездоровится ей. Как же. Брыкается и орёт так, будто полна сил и энергии. Хотя, на что он вообще рассчитывал? Что она раздвинет перед ним ноги и пригласит его зайти “в гости”?

Но сам процесс их схваток оставляет внутри приятное послевкусие. Что сейчас, что три дня назад. Когда она пулей вылетела из уборной автозаправки и, размахивая руками как солдатик, кинулась под дождь. Засеменила к его машине, лихорадочно дёргая за ручку, не соображая, что дверь закрыта. Егор снял авто с сигнализации и позволил ей сесть. Через пятнадцать минут они смогли накормить его пташку топливом и отъехать от заправки. И больше Муха не проронила ни слова. Не повелась ни на одну его провокацию. Всю оставшуюся дорогу пялилась в свой телефон, изредка поглядывая в окно. Как долбанная королева. Сделала всё, чтобы он почувствовал себя таксистом, мать её. Больше она не сядет на заднее сиденье. А Егор был уверен, что она ещё не раз окажется в его автомобиле. Он нутром это чуял.

Она тогда выскочила из его автомобиля как ошпаренная. Ни спасибо, ни пока. Бежала так, что даже не заметила, что у неё из рюкзака выпал блокнот. Егор не стал совать нос в её записи, хотя руки чесались. Лишь вскользь пробежался глазами по строчкам, чтобы понять с чем имеет дело. Отдать ей? Нет. Пусть заслужит.