Мажор в деревне (СИ) - Майер Кристина

Подъехали к какому-то клубу. Здание напоминало заброшенный гараж наподобие тех, в которых любили пропадать подростки.  Местами обсыпалась штукатурка, выкрашенная разными оттенками голубого, на небольших окнах решетки металлические, плохо прокрашенные белой краской.  Вывеска наверху вещала, что это клуб, но название прочесть было невозможно, оно то ли вылиняло на солнце, то ли смылось дождями.

Мент наконец-то разжал руки, которыми всю дорогу пытался сломать руль. Он пребывал в бешенстве, но бить в машине не стал и на кладбище не повез, хотя у меня такие мысли были.  Понятие чести кому-то не чуждо.

— Выходи, — зло бросил он.   Матвея выводило мое спокойствие. Он, наверное, думал, что я начну трястись перед этой стокилограммовой тушей и молить о помиловании. Во-первых, я и сам был под сто килограмм, правда, ростом выше, во-вторых, уже давно просчитал свой шанс на победу, он у меня был, пусть и давно не занимался. А хорошая драка способна остудить желания тела. Мне она даже необходима.

Дверь он открыл своим ключом. Закрыл, чтобы нам не мешали. Как я и предполагал – клуб. Спортивный. Кругом маты, груши висят, штанга в углу стоит, а в центре старый ринг. Да, тут все было старое и обветшавшее, давно требующее утилизации, но, видимо, до сих пор активно использовалось.

— Перчатки надевай, — бросил мне в лицо боксерскую пару, но я успел схватить, прежде чем они соприкоснулись с фейсом.

Медленно стянул с себя футболку, бросил на лавку. Покрутил чужие перчатки, надеюсь, не подхвачу какую-нибудь заразу в виде грибка. Разулся.

— Помочь? — насмешливо.

— Справлюсь.

— Справляйся.

Матвей скинул полицейский китель, черную футболку, остался в штанах. Он постоянно на меня косился и скрипел зубами. Точно ждал, что я испугаюсь, а мое спокойствие его дезориентировало, бесило.

Мы поднялись на ринг. Я не задавал вопросов, он тоже. Было понятно, почему мы здесь.

— Всего два правила, Робнер: не бить по лицу и не бить ниже пояса.

— А с лицом что не так? — поинтересовался лениво, встав в стойку.

— Не хочу расстраивать сестру. Лена не должна узнать о нашем… разговоре.

— Не обещаю, но постараюсь бить по корпусу, — не успел договорить, как его кулак полетел в меня, успел отскочить.

— Что именно ты не понял, когда я предупреждал, чтобы ты не подходил к моей сестре? — вновь кулак летит в область печени.

— Я выяснил, что ей уже больше восемнадцати, и она сама может принимать решения, — почему бы его не позлить?

— Не смей. Подходить. К Лене! — чеканил он зло слова и  прижимал меня к канатам. Силен, бык.

— Уже подошел.

Удар, еще удар, но пока удается ставить защиту. Не может пробить, еще больше злится.

— У вас ничего не было, — рычит он. — Я знаю сестру, она не спит с первым встречным. Лена бы не привела тебя в дом. Я видел следы от твоих кроссовок на подоконнике! Она спрятала тебя, чтобы я не убил.  С удовольствием завел бы на тебя уголовное дело, но не хочу сплетен в деревне, — все это время он продолжал атаковать, я два раза пропустил – и ощутимо так пропустил. Морщась от боли, отбежал от разъяренного быка.

— Ты не допускаешь мысли, что между нами может быть… — хотел сказать «роман», но не стоит его дальше провоцировать, поэтому произнес: — любовь? — меня передернуло от этого слова, но братец Елены Владимировны не заметил. Он еще больше разъярился и бросился на меня. Устав быть грушей, я тоже стал атаковать.

— Ты. Моей. Сестре. Не подходишь! — выплевывал он слова. — Гуляй с другими, в деревне полно девчонок. К Лене не лезь. Обидишь, я тебя в твоем дворце найду и на части порву, понял?!

— Очень интересно послушать, почему это я не подхожу твоей сестре? — это было чистым любопытством, свататься я не собирался.

— С такими, как ты, нельзя построить крепкой семьи. Ты будешь отвратительным мужем и отцом, — меня его слова задели. Я не планировал заводить семью в ближайшие лет десять, но когда она появится, я постараюсь, чтобы все было хорошо. 

— По себе судишь?

— И по себе тоже. Но я, в отличие от тебя, не лезу к хорошим девочкам, хватает доступных и на все согласных. Не в ту сторону ты посмел посмотреть, Робнер!..

А потом мы молотили друг друга, не жалея. Пару раз забывались, кулаки летели в лицо, но носы были целы, под глазами не наливались синяки, зато тела были отлично разукрашены. Живого места не найти. Ребра болели, внутренности жгло огнем.  Две недели нужно отлежаться, но я знал, что не получится. Тело моего противника тоже напоминало отбивную. Местами кожа ободранная, красная, воспаленная, гематомы. Без одежды не покажешься.

— Хватит, — выдохнул Матвей. Мы едва держались на ногах. Только он это произнес, я выполз с ринга, привалившись к стене, осел. Как вставать буду? — Дай слово, что больше не подойдешь к Лене, — приполз он и опустился рядом. Я только сейчас заметил, что у меня треснул край губы. Слизал кончиком языка каплю крови. — Дай слово! — злился на мое молчание мент.

Я не привык бездумно разбрасываться словами. Не получится держаться от нее подальше. Я это знал так же четко, как то, что за ночью всегда приходит рассвет. Нравились мне хорошенькие девочки, а не затасканные стервы. А сестра мента особенно нравилась. Будила во мне что-то такое, чего я никогда не знал или не пробовал, но очень хотел.

— Не буду я тебе слово давать. Такие, как я, и нарушить ведь могут, — с издевкой. — Ты ведь меня считаешь зажравшимся мажором, считай дальше, — я трудом поднялся и пошел одеваться.  Матвей за моей спиной скрипел зубами, но больше ничего не говорил.

— Еще раз залезешь в мой дом, пожалеешь! — уже на улице произнес он и пошел к своей тачке.

Подвозить до дома меня не стал. Бросил возле клуба. Я видел, как он морщится, залезая в машину. Хорошо, что идти недалеко. Мне бы прилечь. Добрался до дома, постоял, точнее – посидел под прохладным душем. С трудом поднялся, не вытираясь, упал животом на постель и вырубился. Все-таки почти не спал ночью.

Разбудил меня голос… воробушка. Да ладно, сама пришла?..

— Не входи, стой там! — простонал я зло то ли от боли, то ли от сна, что все еще держал в напряжении мое тело.

Не послушалась и топает сюда. А у меня все тело после мясорубки болит. Я даже подняться не могу! На боках отчетливо видны синяки. Но даже все это не убирает тяжесть внизу. 

— Воробушек, дай одеться, не входи! — грозно произнес.

Не послушалась. Дверь открылась. В последний момент умудрился перевернуться на спину и накрыть торс подушкой. Все, что ниже пояса, прикрыть не удалось. 

*********    ********

Вадим

— Ой! — вскрикнула она, зажмурилась. Я даже не знал, что можно так быстро покраснеть.

— Утром ты не была столь щепетильна, — не удержался, чтобы не подколоть.

— Утром мне было не до тебя, — буркнула училка.

— Воробушек, можешь сейчас спокойно все рассмотреть, твой брат нам не помешает, — продолжал ее поддразнивать.

Мне нужно было, чтобы она скорее убралась, а я смог одеться. Надеюсь, Матвей и правда не появится, на второй раунд у меня сил не осталось. Воробушек попыталась развернуться, чтобы уйти, но передумала.

— Нам нужно поговорить, — строго произнесла она. Я не обратил внимания на ее слова, меня больше заинтересовало другое…  куда она смотрит?

— Ты что – подглядываешь? Елена Владимировна, как не стыдно?! — протянул я, сдерживаясь, чтобы не заржать в голос. Ее щеки еще сильнее вспыхнули, если это вообще возможно. Должен ведь я получить моральную компенсацию за сегодняшний день, а смущать воробушка мне безумно нравилось.

— Я смотрю тебе в лицо! — праведный гнев отразился на красивом лице.

— Оно у меня чуть выше, — я и не думал сдаваться.

— Да ну тебя…

— Смотри, мне не жалко. Можешь даже подойти...

Что-то пискнув, Елена Владимировна обозвала меня дураком и вылетела из спальни, захлопнув дверь.

— Я жду тебя на кухне, нам надо поговорить, — бросила она из-за двери.

Веселье закончилось, а жаль, мне понравилось. Теперь нужно подняться и попытаться натянуть на себя одежду. Мне нужно обезболивающее и какое-нибудь заживляющее, снимающая воспаление мазь, а я даже в аптеку не могу съездить, потому что этот гад – ее братец – лишил меня тачки.