Сломанная кукла - Амо Джонс
Он смотрит мне прямо в глаза. Тонкая полоска света из-под двери освещает темную комнату ровно настолько, чтобы я могла видеть его черты.
– Зачем все это было? – говорю я.
– Что именно? – спрашивает он, и я наклоняю голову, разглядывая его темные нефритовые глаза, теперь ставшие почти черными. Его брови сосредоточенно приподнимаются.
– Не знаю, – бормочу я, отводя взгляд.
Он отпускает меня, мои ноги ударяются о пол. Как только он собирается толкнуть дверь, я кусаю губу.
– Бишоп!
– Да? – бормочет он, поворачиваясь и оглядываясь через плечо.
– Почему тебе так нравится меня ломать?
Он слегка ухмыляется, ровно настолько, чтобы я успела заметить ямочку на его щеке.
– Потому что меня возбуждает то, что только я способен собрать тебя по частям.
Его ответ меня ничуть не удивляет.
– Но, – добавляю я, делая шаг вперед, – ты так и не собрал меня до конца. Ты отнимаешь части меня, и с каждым разом я становлюсь все более искалеченной, потрескавшейся и уничтоженной.
Его улыбка ненадолго замирает, но этого недостаточно, чтобы в ней можно было уловить какой-то смысл. Он поворачивается ко мне лицом, его глаза встречаются с моими.
– Быть сломанной – твой единственный шанс выжить, Мэдисон.
Затем он поворачивается и уходит. Дверь за ним закрывается. Я остаюсь в темноте, его слова эхом звучат в моем мозгу. Что, черт возьми, он имел в виду?
Глава 10
Зайдя в дом после долгого школьного дня, я с облегчением бросаю сумку на пол.
– Сэмми?
Входит Сэмми, вытирая мокрые руки висящим у нее на поясе кухонным полотенцем.
– Ах, Мэдисон! – Она бьет меня тыльной стороной ладони. – Где, черт возьми, тебя носило?
Пожав плечами, я повторяю одобренную отцом легенду.
– Я просто решила сбежать.
Зайдя на кухню, я открываю холодильник и начинаю доставать все необходимые ингредиенты для жарки сэндвичей. Сэмми входит за мной и останавливается, прислонившись к дверному косяку.
– Почему? – спрашивает она, скрестив перед собой руки, словно взволнованная мамочка.
– Не знаю.
Вытащив четыре куска хлеба, я кладу их на тарелку, намазываю маслом и все накрываю ломтиками сыра.
– С кем ты была? – спрашивает она все тем же тоном, недоверчиво на меня глядя.
– Эм… С Татум. Мы просто решили попутешествовать. Я злилась на папу и не хотела возвращаться домой. Серьезно, Сэмми, я в порядке.
Для большего эффекта я изображаю совершенно фальшивую улыбку.
Сэмми отталкивается от дверного косяка, всплеснув руками.
– Estúpido jodido[4] девчонка!
Переворачивая сэндвичи, я поднимаю брови, глядя на ее удаляющуюся спину.
– Что? Ты обзываешься, Сэм? – передразниваю ее я, прекрасно зная, что она меня не видит.
Она все еще бормочет что-то по-испански, когда на кухню входит Нейт, а следом за ним – Бишоп. Отлично, мой аппетит точно будет испорчен.
– Как дела? – Нейт притягивает меня к себе, нежно целуя в голову. – О, вкуснятина. – Он наклоняется и хватает бутерброд прямо со сковороды.
Я бью лопаткой по тыльной стороне его ладони, но уже слишком поздно – он с улыбкой жует мой восхитительный высокоуглеводный шедевр.
– Да пошел ты, Риверсайд. – Я оглядываюсь через плечо и саркастически любезно улыбаюсь Бишопу. – Не хотите ли еще один, мне ведь все равно придется делать новую порцию?
Я переворачиваю сэндвич и кладу его на тарелку. Возвращаясь к кухонному столу, я смотрю на Бишопа и замечаю, что он мне так и не ответил.
– Эй? Ты хочешь сэндвич или нет?
Он не отвечает, продолжая молча на меня смотреть.
– Снова этот взгляд? Я думала, этот этап уже пройден.
Я ставлю тарелку на стол и пододвигаю к нему. Не обращая внимания на странное поведение Бишопа, я достаю еще пару ломтиков хлеба и повторяю процесс.
– Вопрос. – Бишоп откашливается, наконец нарушив тишину.
Я смотрю на него, слизывая сыр с большого пальца.
– Да?
– Черт возьми, не делай этого.
– Не делать что? – улыбаюсь я, не отрываясь от своего большого пальца.
Его челюсть сжимается.
– Если только ты не хочешь, чтобы я сделал это с тобой прямо здесь, пока Нейт в соседней комнате.
– Придумай угрозу получше.
Я закатываю глаза, возвращаюсь к плите и кладу сэндвич на сковороду.
– Так что за вопрос? – Я слегка оборачиваюсь и смотрю на него через плечо.
Он берет сэндвич и откусывает.
– Что ты знаешь о своей матери?
Я делаю паузу, шаря по кухонным ящикам в поисках бумажных полотенец.
– Аааа, так она все-таки была моей мамой? – саркастически отвечаю я. – Я знала о ней все, что только можно было знать, – во всяком случае то, чем она со мной делилась. А что?
Он качает головой.
– Сейчас это не имеет значения.
Я закатываю глаза, выключаю плиту и выкладываю блюдо на новую тарелку. Подойдя к барному стулу, усаживаюсь на него и приступаю к еде.
– Тогда зачем спрашивать?
Он пожимает плечами, и, как только я собираюсь задать еще один вопрос, на кухню входит Нейт – как обычно, без верхней одежды и в заправленной в джинсы рубашке.
– О чем это мы разговариваем? – ухмыляется он, присаживаясь на стул рядом со мной.
– Ой, знаешь, о всякой ерунде.
Я жадно откусываю большой кусок сэндвича.
– Ой! – Я толкаю Нейта, прикрывая рот рукой, чтобы из него не вывалилась еда. – Забыла спросить. Ты что-нибудь слышал о Тилли?
Нейт осматривает кухню.
– Не? Ничего после истории с хижиной.
Нейт тоже ничего о ней не слышал? Это странно. То, что Ридж не мог ее найти, выглядит странным, но тот факт, что даже Нейт не держал ее
