Екатерина Вильмонт - Плевать на все с гигантской секвойи
– С чего ты взяла? – ледяным тоном спросила Марина.
– Понимаешь, я хотела позвонить, узнать который час, у меня часы остановились, сняла трубку, а вы еще разговариваете. Вот мне по его тону и показалось, что он «голубенький».
– Ну и что?
– Так он правда педрило?
– Нора! Какое тебе дело до человека, которого ты никогда даже не видела! И вообще, подслушала разговор, так молчала бы в тряпочку, ты разве не знаешь, что это неприлично? Может, ты и письма мои вскрывать будешь?
– Маринхен, ты чего взъерепенилась так? Я ж говорю, случайно получилось, ну извини, я ж ничего такого не хотела, просто подумала, у тебя же сын маленький…
– И что из этого?
– Здрасте, что из этого, а то ты не знаешь, что «голубые» мальчишек портят!
– Я знаю, что мальчишек портят педофилы! И кстати, очень часто это священники, – казалось бы, святые люди, которые еще других уму-разуму учат, проповеди читают! – уже орала Марина. – Если хочешь знать, именно этот «голубой» Сева помог мне выбиться в люди! Может, это самый добрый и щедрый человек из всех кого я знаю, а ты вообще мне никто и позволяешь себе…
– Маринхен, ты чего орешь, mein Schatz! <Мое сокровище (нем.).> Нравятся тебе «голубые», на здоровье. Ты права, твое " личное дело! Все, я не суюсь! Ты еще не забыла, что обещала отвезти меня за билетами?
От злости у Марины дрожали руки. Она достала из бардачка минеральную воду и прямо из горлышка начала пить. Успокойся, приказала она себе, потерпи, и скоро забудешь эту бабу как страшный сон.
– Помню, – проворчала она.
– Ну и чудненько, а то я уж испугалась, что ты сейчас в троллейбус врежешься от злости.
Дальше они ехали молча. Марина подвезла Нору к билетным кассам.
– Спасибо, Маринхен, не злись, ты же знаешь, я бестактная. Я, пожалуй, тут в центре погуляю, погляжу, как все изменилось. Твоя раба меня впустит?
– Не смей называть Алюшу рабой! Она мой друг!
– Три ха-ха! Но если ты говоришь, я не буду.
Странная ты баба, все у тебя друзья – и мужики, и «голубые», и прислуга, – это знаешь отчего? Оттого, что ты неискренний человек. Вот я искренний, а ты нет! Ты притворяешься! Тебе вот хочется послать меня на три буквы или на пять, а ты сдерживаешься.
– Да? Что ж, ты права – и в таком случае иди на хер! Довольна? – окончательно взбесилась Марина.
– Hure! <Шлюха, уличная девка (нем.).> – злобно бросила в ответ Нора и выскочила из машины.
Слава богу, избавилась, облегченно вздохнула Марина. И зачем она ко мне приперлась через столько лет? Но уже спустя две минуты она сообразила, что вещи Норы остались в ее доме и та неизбежно за ними явится. И не факт еще, что не станет слезно просить прощения, а почему, собственно, я должна ее прощать? В Москве сейчас не так уж сложно найти номер в гостинице. Ну заплатит подороже, только и всего. А может, еще сегодня улетит в свой Новосибирск! Скатертью дорожка!
Марина позвонила домой и сказала Алюше, чтобы она не прикасалась к Нориным вещам, а когда та будет их собирать, пусть не спускает с нее глаз, такая особа и украсть что-нибудь не постесняется.
– Вот и умничка! – обрадовалась Алюша. – Будь спокойна, мимо меня и спички не пронесет!
Вернувшись вечером домой, Марина обнаружила все Норины вещи там же, где и были.
– Не явилась! – сообщила Алюша. – Знаю я ее, явится поздно, когда уже вроде и не выставишь на улицу, а потом подлизываться начнет: Маришечка то, Маришечка се, – а ты и спасуешь!
– Не исключено! – тяжело вздохнула Марина.
– Мам, тебе звонил какой-то Даниил Александрович Гусев.
– Кто такой?
– Не знаю, он оставил свой телефон, просил с ним связаться в любое удобное для тебя время! – доложил Мишка.
– Сегодня у меня нет ни времени, ни сил! Если бы ты знал, как я устала…
– Стену стеклянную заказала?
– Да, хотя пришлось долго ругаться! А у тебя что нового?
– Ничего.
– Котятами больше не торговал? Кстати, где Сидора?
– У меня на столе дрыхнет, ей все фиолетово.
– Что? Как?
– Фиолетово!
– Что это значит?
– Значит, ей все по барабану!
– Господи помилуй! – тяжело вздохнула Марина.
Около одиннадцати таинственный Даниил Александрович Гусев позвонил снова. У него был приятный, вкрадчивый голос.
После работы Михаил Петрович решил съездить на улицу Гиляровского, впрочем, это нельзя было назвать решением, это была острая потребность. Он нашел дом, подъезд, возле которого не обнаружил вишневого «Рено». Вероятно, она еще не вернулась или ставит машину на стоянку. Интересно, как она живет, какая у нее квартира, кто кроме маленького Мишки и Клипсидры еще обитает в этой квартире? Надо ж такое выдумать – Клипсидра, улыбнулся он. Прождав напрасно около получаса, он рассердился на себя. Совсем я сдурел, что ли? Вернется с работы усталая женщина, дома ждет сынишка, может быть, некормленый, а тут я, здрасте вам! Какие чувства, кроме раздражения, я у нее вызову? Нет, поеду на дачу, лягу спать пораньше, может, она мне приснится… Он развернулся и уехал. Интересно, она хоть разок сегодня обо мне вспомнила?
Около часу ночи Марина начала беспокоиться.
Куда же подевалась Нора? Она говорила, что в Москве у нее нет других знакомых, улететь без вещей она вряд ли могла. А вдруг с ней что-то случилось? Она одета дорого, на ней много всяких цацек, мало ли кто мог ей попасться на пути. Марина побрела на кухню, решила выпить чаю. Вот чертова кукла эта Нора.
– Ты что полуночничаешь?, – спросила Алюша.
– А ты почему не спишь?
– Так я все думаю, куда эта шалава подевалась.
– Вот и я тоже!
– Но ты вообще-то зря волнуешься, придет, никуда не денется, такие Богу не нужны.
– Богу не нужны, а каким-нибудь бандитам сгодится, да и вообще… Неудобно вышло, вроде я ее выгнала, она, конечно, сама меня спровоцировала, но все равно…
– Я думаю, она тебя проучить хочет. Именно того и добивается, чтобы ты тут с ума сходила, а когда она явится, просто все от радости позабыла.
– Вполне в ее духе, но Москва – город уж больно неспокойный.
– Ты, Маря, все-таки иди ложись спать…
– Не могу! Если она явится целая и невредимая, я сама ее убью. Ты знаешь, мне завтра предстоит очень важная встреча. Если дело выгорит, я заработаю сумасшедшие деньги!
– Как это?
– Меня пригласили в одну мощную фирму оформить целый этаж, где у них директорат помещается. Бюджет огромный, я смогу там развернуться… Я такого еще никогда не делала…
– Ой, Маря, там небось бандюганы одни…
– Посмотрим.
– Не надо, не соглашайся, Маря!
– Да почему?
– Боязно мне. Где большие деньги, там всякие разборки начинаются, вон как в кино показывают.
