Её вина - Анна Джолос
– Максим, – слышу голос вышеупомянутого Патрушева, – к вам посетитель.
Поворачиваю голову и замечаю у двери лысоватого мужика с усами, длине которых мог бы позавидовать небезызвестный Эркюль Пуаро.
– Только недолго, молодого человека беспокоят сильные боли, – предупреждающе кошмарит дядьку Иван Петрович.
Так-то, если не геройствовать, боли действительно напрягают не по-детски. И это притом, что мне постоянно ставят уколы с обезболивающими препаратами.
– Здравствуйте, Максим Александрович, – здоровается со мной усатый.
– Добрый день, – без особого настроя на беседу отзываюсь я.
– Позвольте представиться, Пронин Борис Степанович, – он отодвигает от стены стул и присаживается.
Без интереса разглядываю незнакомого мне мужика, пришедшего явно не о моём здоровье справиться. Дорогой костюмчик, начищенные до блеска туфли и кожаный ридикюль. Сразу же обращаю внимание на его цепкий, хитрый взгляд и маленькие бегающие глазки. Не знаю почему, но этот колобок мне уже заранее неприятен. Есть в нём нечто скользкое и отталкивающее.
– Как себя чувствуете?
Да как же осточертело…
– Прекрасно, – не могу не съязвить в ответ. – Как раз собирался прогуляться, а тут вы нарисовались со своим визитом…
– Ну-с, как минимум, чувство юмора вы не утратили, что уже весьма неплохо, – хмыкает толстяк, доставая из портфеля какие-то бумажки.
– Зато утратил возможность передвигаться на своих двоих, – ядовито отмечаю я.
– Да-с… это печально, мой друг.
Мой друг. Терпеть не могу, когда незнакомые люди пытаются втереться в доверие, используя подобные фразы.
– Мы с вами раньше не встречались. Вы кто? Если журналист, то на интервью я не настроен, – решив забить на вежливость, сообщаю я.
– Ну что вы, я не журналист.
Это несказанно радует.
– Понимаю, внимание прессы для спортсмена… потерявшего шанс на…
– А нельзя ли обойтись без лишней лирики? – чувствую, что начинаю злиться. – Об упущенных возможностях я и наедине с собой могу поразмышлять.
– Что ж, хорошо, – кивает он, деловито поправляя на носу очки в дорогой оправе. – Я адвокат семьи Барских.
А вот это уже интересно.
– Так… – мои губы растягиваются в улыбке, – то есть вы защищаете безмозглую курицу, сбившую меня на пешеходном переходе. Я правильно понимаю?
Брови адвокатишки ползут вверх. Не ожидал он от меня подобной наглости.
– Максим Александрович… кхм… семья Барских искренне вам сочувствует.
– Да что вы, – откровенно усмехаюсь.
К чему все эти разглагольствования? Сочувствуют… Серьёзно, что ли?
– Нам жаль, что вы получили многочисленные травмы в связи с произошедшим ДТП.
– Говорите напрямую зачем пришли.
– Я хотел бы…
– И да, я в курсе, что дело обставили так, как вам удобно, – сразу предупреждаю я, чтобы избавить нас обоих от ненужного театра.
– Максим Александрович…
– Вчера утром ко мне в палату наведался следователь. Глуповатый и недалёкий тип. Задавал вопросы, пытаясь прощупать как много деталей ДТП я помню, – прищуриваюсь, наблюдая за реакцией адвоката. – Зафиксировал мои показания и начал нести какой-то бред про слепую зону, в которой я находился. В общем, ненавязчиво выгораживал водителя злополучного мерседеса. Завуалированно намекая на то, что тот не виноват.
Послушать следователя, так я чуть ли не сам кинулся под машину. Чушь несусветная. Я переходил дорогу в положенном месте и ничего не нарушал. Чего нельзя сказать о барышне, которую все так активно покрывают.
Пронин вытирает платком лосняющую от пота лысину.
– Понимаю, сейчас вы говорите на эмоциях, но порой есть необходимость в том, чтобы посмотреть на ситуацию с другого угла. Девушка тоже оказалась жертвой обстоятельств.
Прекрасно… То есть она ещё и жертва. Надо же как умело выкрутили.
– Вы доктор? – закатываю глаза.
– Я… кто? – лупится на меня своими поросячьими глазками. – Нет.
– Ну так и не надо меня «лечить». По-вашему, я похож на идиота? – спрашиваю в лоб. – Ясно всё как белый день.
– Максим Александрович, – адвокат, прокашлявшись, нервно подёргивает шеей.
Напряжённый выходит у нас диалог. Вон мой оппонент аж вспотел весь бедный.
Да-да, мне тоже не по душе этот разговор. Но делать из себя дурачка-простофилю я не позволю.
– Теперь когда мы всё прояснили, может, озвучите цель вашего… визита, – морщусь, привставая на локте. В груди болезненно заныло.
Чёртовы рёбра…
Пронин, приосанившись, изучает меня долгим, внимательным взглядом.
– Ваш лечащий врач сообщил о том, что в связи со сложным переломом, необходима срочная операция. Мы бы хотели оказать вам посильную материальную помощь. Виктор Сергеевич готов покрыть расходы.
– Так а зачем, если его дочь ни в чём не виновата? – иронично вскидываю бровь. – Сами себе противоречите, ей богу.
– Максим, давайте откровенно, – теряет терпение он. – Произошло дорожно-транспортное происшествие, в результате которого вы пострадали. Опустим пока обстоятельства и подробности случившегося, – в защитном жесте выставляет вперёд руки. – Мы не отрицаем тот факт, что вам нанесён физический ущерб. На сегодняшний день вам требуется лечение, и, смею заметить, стоит оно недёшево. Повторюсь, что Виктор Сергеевич готов его оплатить.
– Невиданная щедрость. Взамен на что? – намекаю я на продолжение.
– Хотелось бы решить всё миром, – на его лице появляется гаденькая, фальшивая улыбка. – Полюбовно, без суда.
– Ну разумеется. Молчание моё купить хотите?
– Ну что вы, мой клиент искренне беспокоится о вашем
