Играй в меня или порочная расплата - Саманта Аллен

— Не дёргайся, Николь. И считай вслух после каждого удара.

Я погладил её задницу, ласково потрепав нежную белоснежную кожу. Сейчас я располосую эти сладкие булочки.

Но сначала я подразнил её дырочку. Я потрогал её щель.

Николь дёрнулась навстречу пальцам.

Я рассмеялся.

— Хочешь трахаться? Не отвечай. Я знаю, что хочешь, моя мокрая сучка.

Я прихватил пальцами влагу с её киски и поднялся выше.

Звёздочка её попки смотрелась дерзко и вызывающе. Я разнёс влагу и надавил на узкое колечко.

Николь что — то промычала. Но говорить не стала. Схватывает на лету? Я подразнил тугое колечко попки и надавил, вводя палец внутрь.

Охренеть, как горячо и туго… Туго, как будто я не трахал эту задницу не меньше нескольких десятков раз.

Я подвигал пальцем и вышел. Николь судорожно вздохнула.

— Готовься считать, Николь…

Ремень со шлепком опустился на её попку.

— Один! — вскрикнула Николь.

Я опять подразнил киску и немного подвигал пальцем в попке. Шлёпнул ремнём.

— Два!..

Снова то же самое… Только шлепок уже сильнее.

— Три!..

Сила шлепков возрастала с каждым ударом.

— Четыре!..

— Пять!..

— Шесть!..

На седьмом ударе Николь не выдержала. Она принялась громко стонать и выгибаться, подставляясь своей влажной щелью и развратной попкой под мои пальцы и удары ремня.

— Давай, сучка…

Я хотел остановиться на десяти ударах… Но потом Николь простонала вслух:

— Семнадцать!..

Я очнулся: её задница была красной от шлепков. На простыне расползлось мокрое пятно. Она текла так сильно, твою мать…

Я подразнил киску. Она сжималась и сжималась. Как будто вот-вот кончит. Мои пальцы, уже два, вошли в дырочку её попки без всякого сопротивления.

Я успел двинуть пальцами всего три раза туда-сюда. Николь кончила. Она дёргалась и насаживалась попкой на мои пальцы.

— Клянусь, что трахну твою попку сегодня… — прохрипел я, резко переворачивая её на спину.

Николь раскраснелась. Губы опухли еще больше. Взгляд был почти бессмысленным.

Я поднялся над ней, прихватив член у основания. Я навис бёдрами над её лицом. Головка члена текла смазкой. Я размазал жемчужную каплю по её губам. Я уже представил, как эти губы будет прихватывать сперму, смешанную с её слюной.

— Дай мне свой развратный ротик, Николь! — прохрипел я, толкаясь каменным членом в губы.

Её всё еще трясло после оргазма. Она млела и ни хрена не соображала, поэтому её губы разомкнулись. Я толкнулся в мокрую горячую пещеру её рта.

Я выматерился, сжав пальцами изголовье кровати. Мой член оказался в раю. Я дёрнулся и замер. Но мой член дёргался, как заводной. Я не мог больше сдерживаться. Я хотел долбиться в её рот. Мне необходимо было заколотить этот поршень до основания.

— Шире, сучка…

Мне нравилось, как были натянуты её алые губы вокруг моего толстого ствола.

— Готова? Я трахну твой ротик до глотки и выстрелю… в тебя.

Больше не нужно было ничего говорить. Я отпустил себя и долбился в её рот. Γлубоко и ненасытно, доставая концом до глотки. Это была самая животная, примитивная и горячая ебля в податливый ротик за всю мою жизнь.

Я считал себя искушённым. Но сейчас я трахал её ротик, понимая, что это новая грань порока и чувственности. Новая грань, за которую меня срывает нещадно и резко.

О-о-о-ох!

Я застонал, запрокинув голову и широко открыв рот. Меня колотило оргазмом. Член выплёскивал мощную струю спермы.

Толчки сильные и остро-сладкие.

Мгновением позже я вынул всё ещё не опавший член.

Ниточка спермы на её губах.

— Слижи её, детка…

Она послушно сделала это. И я кончил ещё раз. Только уже мысленно.

Меня трясло от удовольствия. В голове плавал туман.

Какие на хрен два миллиона долларов?

За доступ к этому невинно-развратному ротику до самой глотки я готов выложить еще столько же…

ГЛАВА 18. Николь

Я не могла пошевелиться. Мне что-то мешало. Я запаниковала, но потом поняла, что препятствие — это Фрэнк Голдман. Он лежит у меня на груди и спит. Мы уснули вместе? На этой кровати? После того, как он поимел меня пальцами и трахнул мой ротик?

Я вспомнила всё. О, мой бог! Я ужасно-ужасно порочная!

Фрэнк — мой мучитель. Он отшлёпал меня так, что кожа попки горит. Но он не остановился на этом. Фрэнк трогал меня пальцами. Он дразнил мою киску и… попку.

Моё лицо начало полыхать от стыда.

Это было так сладко-порочно, развратно и очень приятно.

Я не думала, что может быть настолько хорошо, если ласкать это местечко. Но Фрэнк…

Я осторожно двинулась в сторону. Фрэнк почувствовал движение и перекатился на спину.

Фрэнк всё ещё спал. Я хотела встать и попытаться убежать.

Но вспомнила, что из одежды у меня только пижама, которую Фрэнк сорвал с меня.

Я перевела взгляд на его лицо.

Моё сердце заныло от сильной боли.

— Нėльзя быть таким красивым и бездушным монстром… — едва слышно прошептала я.

— Нельзя быть такой невинной и развратной дрянью… — хрипло ответил мне Фрэнк.

Он распахнул свои глаза тигриного цвета.

Моё лицо опять запылало, став одного цвета с запретительным сигналом светофора.

Фрэнк потянулся. Мой взгляд сам пробежался по его телу. Он манил меня словно магнит.

Фрэнк был хорошо сложен. Его кожа была идеально гладкой.

Мощная грудь, широкие плечи. Красивый, прокачанный пресс и поросль густых тёмно-русых волос внизу живота.

Я поспешно отвела взгляд.

Фрэнк рассмеялся.

— Да, Николь. Не смотри на мой член так. Иначе ему опять захочется потрудиться в твоих влажных отверстиях…

Он встал, не смущаясь своей наготы.

Смущаться?

Этому мужчине нечего