Mayday. Я влюбляюсь (СИ) - Саммер Катя

Приехали, блин.

– Мне нужно в душ. И на работу. Домой, за вещами, а-а потом… – Ника сбивчиво бормотала под нос несвязные предложения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она кляла свою глупость. И трепет перед ним. Ну почему рядом с Аликом она так терялась?

– Полотенце. Мне нужно полотенце, – почти прошептала она.

Алик понимал, что, если прикоснется к ней, то не остановится. Приближался медленно, неотрывно смотрел на ее дрожащие губы. Оттягивал момент, когда она даст отпор. Наклонился ближе, и Орлова перестала дышать. Зато он дышал тяжело и часто.

Ника ощутила его совсем рядом, горячее дыхание опалило щеку. Мысли в голове перемешались – ей хотелось унестись отсюда со всех ног и навсегда остаться здесь. Она запуталась окончательно и бесповоротно.

Когда Алик понял, что девушка не убегала с диким ором, не била пощечины и не зарывалась в раковине, он внезапно остановил себя сам. Нечто внутри подсказало, что сейчас так будет правильно. В очередной раз позволил себе упустить шанс. Оказалось, он совсем не изменился. Ну, если дело касалось Орловой. Алик потянулся и снял махровое полотенце с сушилки для белья.

– Возьми зубную щетку за зеркалом, там много одноразовых наборов, – хрипло произнес он, увеличивая между ними пространство. – И собирайся потом, я тебя подкину.

Ника кивнула и выскочила из зала. Только спрятавшись в душе, немного пришла в себя.

Что это вообще было?

Пока не могла найти объяснений. С наслаждением ловила прохладные капли и отбивалась от сотни вопросов в голове.

А чуть позже, после поездки, показавшейся целой вечностью, когда у подъезда Никиного дома Алик делал отзвон на ее телефон, спрашивала у себя – откуда Белозеров знал, куда везти, если ни разу в жизни у нее не бывал?

– Будь осторожна, – поймав Нику за руку уже на выходе, произнес он, а затем добавил: – Пожалуйста. Я позвоню, как выясню что-то.

Ника шепнула «хорошо» и сбежала, но вместо того чтобы спокойно позавтракать и не спеша собираться на рейс, пролежала два часа без дела. А потом впопыхах гладила блузку и укладывала волосы в прическу, между делом покусывая толстый бутерброд.

На улице стояла премерзкая погода, срывался дождь, а градусник застыл на отметке в плюс четыре. Цены на такси взлетели до небес, а ждать снижения не позволяло время, поэтому Ника закуталась в теплый пуховик, который уже не собиралась надевать в этом году, и спустилась вниз.

А вот за содранную сумму машинку могли прислать и получше разбитого Соляриса.

Уже на подъезде к аэропорту Ника заметила неладное. Толпа зевак растянулась на площадке перед входом в терминал – она никогда не видела здесь столько людей.

– Привет, что происходит? – поинтересовалась у бородатого парня, работающего в представительстве их компании.

– Заминировали аэропорт, вроде, хрен его, – пожал плечами, – там саперы с собаками работают. Говорят, серьезно все.

Ника взглянула на второй этаж здания аэровокзала, где мелькали темные силуэты, а затем повернула к службе бортпроводников в надежде, что там сумеют прояснить ситуацию. Народ же, завидев девушку в шарфе с эмблемой авиакомпании, тотчас стал шептаться, указывать пальцами, а самые смелые даже пытались разузнать, когда вылетят в Тюмень. Смешные – готовы рискнуть зайти в заминированный аэропорт, лишь бы скорее сесть в самолет и начать капать на мозг стюардессам: когда будет обед и почему им не хватило пледа. Человеческая сущность в некоторых случаях казалась Нике до жути непостижимой.

Девушка отбилась от навязчивых пассажиров и, противостоя нешуточному ветру, добралась до служебной курилки, где зябли пилоты.

– Здравствуй, Никуся, – улыбнулся ей командир-инструктор, который имел непреодолимую слабость к бортпроводницам: носил за них аптеки и вечно угощал конфетами.

– Здравствуйте, товарищ командир, – поздоровалась, останавливаясь рядом и пытаясь удержать капюшон, слетающий с головы. – Полетим?

– Да что-то прогнозы нерадужные. Поднимайся пока, кофе попей. Если не сложно, и старика порадуй, – ответил, явно напрашиваясь на комплимент.

Старым мужчина точно не был, но лишний вес возраста ему добавлял.

– Для вас – что угодно, Виктор Сергеевич, – бросила Ника зардевшемуся командиру, поздоровалась со вторым пилотом и, простучав зубами чечетку, скользнула в тепло.

В Центре управления полетами стоял такой шум, что отголоски доносились еще в лифте. Диспетчеры спорили между собой, кричали в телефонные трубки, со злостью метали компьютерные мышки по столу. Ника старалась не привлекать лишнего внимания, тихо поздоровалась с бригадой ребят, которые должны были улететь еще несколько часов назад в Таиланд, а затем подошла к своим бортпроводникам.

– Все плохо?

Она посмотрела на местного донжуана Игоря Старикова, растянувшегося на коленях у блондинки. Тот лениво пожал плечами. Ника удивлялась, как на приторного красавчика велись такие разные девчонки. И самое главное, что надолго связало его с Машкой Чеховой, которая бросила ради него какого-то депутата, а в результате осталась ни с чем.

– Аэрофлот вернули прямо со взлетки. Кто-то сообщил, что на борту бомба, подробностей не знаю.

– Давно?

– Утром.

– Но это полбеды, – чуть слышно добавила худенькая блондинка, поглаживая голову стареющего ловеласа. – Полчаса назад объявили, что аэропорт заминирован.

– Теперь вообще непонятно, когда полетим, – выдал недовольно парень.

– Понятно, что ничего непонятно, – сказала Ника и взяла ключи от пустующего в выходной день кабинета начальника, где можно было заварить хороший кофе.

Выпила чашку сама, не забыла угостить и командира, важно расхаживающего по коридору. Подслушала его переговоры с работниками ЦУПа о саперах, съехавшихся в аэропорт со всей области, и, догадавшись, что вылет в Дубай в ближайшие часы лучше не ждать, спряталась с наушниками и новой подборкой музыки в кабинете.

И не заметила, как задремала прямо в кресле. Робко коснувшись плеча, ее разбудила та светловолосая девчонка, имени которой она не помнила.

– Нас отпускают.

– А? Что?

Ника выпрямилась, поймала выпавший наушник и глянула за окно: небо затянуло тучами, шел дождь. Шея беспощадно ныла из-за неудобной позы. Сколько она проспала? Посмотрела на наручные часы – прошло три часа.

Черт!

– Аэропорт до сих пор обыскивают, пассажиров расселили в гостиницы. Наш рейс объединяют с ночным, там загрузка всего восемьдесят человек. Надеюсь, хоть ребята полетят без задержки. А мы можем ехать домой.

– Отличные новости, – пробурчала Ника под нос.

Налет в этом месяце был и без того маленький, а с вечной весенней непогодой и отменами рейсов вместо следующей зарплаты ей, кажется, вручат дырку от бублика.

Она взглянула на телефон – десяток сообщений от Макса, в которых признания в любви чередовались с обвинениями во всех смертных грехах. Видимо, он совершенно искренне недоумевал, чем заслужил подобный бойкот. Тем самым только больше злил Нику.

Она не знала, что делать дальше с отношениями, зашедшими в тупик. Все бросить и спустить в водосток целый год пути? Или оставить, как есть, и продолжить биться в дверь в надежде, что тебе откроют? Запуталась. Макс постоянно твердил, что она не требовала бы доказательств и огласки, если бы в самом деле любила его. Ника имела десятки доводов, что опровергали подобную мысль, но сегодня впервые засомневалась. Может, их чувства и правда не такие настоящие, как они считали?

Ника постоянно выбирала не тех парней, и это сводило ее с ума. В каждом была червоточина. И ей вдруг ни с того ни с сего стало страшно отыскать ее и в Алике Белозерове. Так же страшно, как и признать, что ее тянуло к нему.

Жаль, рейс отменили, работа хорошо помогала Нике забыться, а вот ее отсутствие – только ворошить прошлое.

– Не особо вышло.

Случайно брошенные слова Алика о школьных экзаменах поселили зерно сомнения в очень благодатную почву. Ника и так всегда сомневалась: что-то в ее детском прошлом не стыковалось, не сходилось. Не забывались эпизоды, которые она списывала на случайные совпадения или невероятное везение, но Ника просто не позволяла развернуться одной смутной догадке в ее смышленой голове.