23 минуты мая (СИ) - Совина Таня

Удерживаю Рыжика, усаживая на себя сверху.

— Я догадывался, что ответ будет примерно таким, — ухмыляюсь я, но став серьезным, задаю вопрос, который меня мучает. — Ты разводишься?

Таня морщится и кивает, отведя грустные глаза в сторону.

— Любишь его?

Задерживаю дыхание, ожидая ответа. Где-то в глубине души зародилась мысль, что я мог бы увезти ее с собой. Мы могли бы попробовать что-то серьезное. Не знаю, как сложатся отношения (я не Ванга), но план кажется реальным. У нее не останется причин оставаться в Сибири, а Москва откроет перспективы. Да, и сестра живет в столице.

Таня долго не отвечает, углубившись в размышления, и я начинаю злиться. Обнаженная красивая женщина, запавшая в мои мысли, в данный момент думает о другом мужчине. Слишком долго думает. Вдруг решит, что ей нужен только он. Хочется встряхнуть ее за плечи и потребовать ответ немедленно. Ведьма не понимает, как это важно. Наконец, она выдыхает:

— Нет. Кажется, уже давно.

— Почему раньше не развелись?

— Я на многое закрывала глаза, потому что любила. А потом по привычке.

Жду подробностей, но Таня молчит. Не хочу причинять ей боль расспросами, но я должен все выяснить и решить озвучивать ли свое безумное предложение.

— Что потом? — спрашиваю мягко.

— Розовые очки разбили грабли, — раздраженно отвечает, — он нашел другую.

Таня соскакивает с кровати и с облегченным выдохом скидывает туфли, шагая в ванную. От нее волнами исходит раздражение, злость и обида. Понимаю, сам виноват. Самому и исправлять. Догоняю ее, когда она берется за ручку, и прижимаю к своей груди, схватив за талию.

— У меня твой телефон, — перевожу тему в безопасное русло. — Ты уронила его в коридоре после ужина, — подталкиваю ее к прикроватной тумбе и передаю аппарат. — Пришлось отключить. Тебе не переставая звонил Валенок и несколько раз муж. Кто такой Валенок?

Таня задумчиво крутит телефон, а затем швыряет его на тумбу, так и не включив.

— Мой начальник, — сообщает весело.

— Почему Валенок?

Рыжик морщится и вкратце рассказывает о Байдине, и с каждым ее словом, мне все сильнее хочется придушить ублюдка. Если бы в моей компании работал подобный индивид, он бы давно сидел в тюрьме. Где это видано, чтобы начальник, пользуясь своим положением, эксплуатировал подчиненного.

Еще один повод увезти Таню из ее Сибири.

Она запрокидывает голову и трется носом о мой подбородок, что отвлекает меня от фантазий кровавых расправ над Валенком.

— Хочешь со мной в душ? — спрашивает, опаляя дыханием.

Криво ухмыляюсь, отодвигая мысли об экзекуции, и разворачиваю Танюшку лицом к ванной, отвешивая звонкий шлепок по аппетитной попке.

Стрелки на часах приближаются к полночи, а мы только кровать опробовали. Пора наверстывать.

10

Таня. Пять лет назад

Получив шлепок по заднице, я как подстреленная лань несусь в ванную. Чертов извращенец. Уже начинаю жалеть, что позвала его с собой.

Окончательно убеждаюсь в опрометчивости своего решения, когда вижу в зеркале лохматое чучело с потеками туши, которые делают меня похожей на маньячного вида панду. Не хватает бензопилы или топора.

Влад останавливается за моей спиной и аккуратно приглаживает волосы, посмеиваясь над моим внешним видом. Замерев, наблюдаю за его действиями, не зная, как надо вести себя в таких ситуациях.

Может стоит вытолкнуть его за дверь и попытаться привести себя в человеческий вид? Или уже поздно?

Проконсультироваться бы с Блядовино ди Курваджо, но Людмила почти в трех тысячах километрах от меня, спит в теплой постельке. Своей или очередного еб… мужчины. Уверена она знает, как правильно себя вести с любовником во время однодневного полового периода.

В левой половине груди тоскливо ноет. Одноразовая, случайная — звучит отвратительно. Почему мы не встретились при других обстоятельства? Я готова завыть от несправедливости.

Влад берет расческу и начинает распутывать беспредел, именуемый «прической».

— Поройся в шкафчике, — говорит он, — в таких номерах обычно полно всякой женской дребедени.

Ну, ему лучше знать, что есть в люксовых апартаментах. Куда нам холопам.

В навесном шкафу у зеркала я действительно нахожу одноразовые средства по уходу для всех частей тела. Вижу даже интимную смазку и задвигаю ее в дальний угол. Неплохо курортные гостиницы подготовились.

Наконец смываю остатки грима и чувствую облегчение, будто железную маску с лица сняла. Кожа становится бледнее, а глаза — наивнее, веснушки проступают на носу и щеках ярче. Мой привычный вид.

Влад сосредоточенно возится с моей копной, аккуратно распутывая локоны, и я невольно улыбаюсь. Внутри разливается приятное тепло, а сердце ускоряется от интимности и трогательности момента. Словно мы семейная пара, которая много лет трепетно заботится друг о друге.

Не каждый мужчина будет помогать кикиморе трансформироваться в прекрасную русалку. Леша бы поржал над моим внешним видов, а расчесать волосы ему и в голову бы не пришло. Выдал бы что-нибудь в духе «не мужское это дело» и утопал смотреть телевизор.

А что мужское? Ходить налево и бояться честно признаться? Или вылить ушат помоев, когда поймали «на горячем»?

Зачем я его вспоминаю? Никаких цензурных слов не хватит, чтобы описать, как я зла на него за трусость. Да, и нецензурных тоже. Как говорится, ни в сказке сказать — ни матом сформулировать.

— Откуда у тебя шрам? — разрывает тишину Влад.

Дергаюсь от вопроса как от разряда тока, и бледнею. Я стараюсь о нем не думать, и о событиях его оставивших. Уродливая отметина, танцующаяся по пояснице наискосок к левой ягодице — вечное напоминание о человеке, которого я вычеркнула из своей жизни.

Стараясь взять эмоции под контроль, сосредотачиваюсь на изящной мыльнице и выдаю заготовленную версию:

— Когда были маленькие, мы с Лелей катались на велосипедах. Участок дороги был с крутой извилистой горкой. Мама запрещала туда ездить, но запретный плод… — горько усмехаюсь, — я упала и прокатилась то ли по камням, то ли по стеклу.

Расческа замирает, и я решаюсь посмотреть на Влада. Обычно этой истории хватает, никто не выпытывает подробности, лишь сочувственно кивают. Но Влад пристально вглядывается в мое лицо, а затем уверенно говорит:

— Чушь. Не буду давить. Захочешь, потом расскажешь.

Чувствую растерянность. Как он может так однозначно заявлять, что я вру. Он же совсем меня не знает. И что значит «потом расскажешь»? Какое «потом»?

Наверное, оговорился. Забыл, что мы чужие люди, которые к утру разойдутся и пойдут каждый своей дорогой.

Пока я всеми силами уговариваю сердце замедлиться и не взращивать глупую надежду, Влад откладывает расческу и подталкивает меня к душевой.

Однажды мы с Лешей пытались заняться сексом в душе. Вышло, мягко говоря, не очень. Муж сначала пытался меня поднять, но мы оба были мокрые и скользкие, и в результате он поцарапал мне бедро. Потом он поднял мою ногу, но я постоянно боялась поскользнуться, балансируя на второй. Потом уперлась руками в край ванной и вроде бы дело пошло, но настрой был уже сбит, и мне пришлось имитировать оргазм.

Сегодня же в меня вколачивают весомые доказательства, что секс в душе не просто возможен, он — фантастический. Даже навязчивая трель телефона, разрывающая тишину нон-стопом, не мешает отдаваться процессу целиком.

Руки упираются в матовое стекло душевой, и я не боюсь поскользнуться и упасть, руки Влада крепко сжимают талию, не позволяя сдвинуться. Прогибаюсь в пояснице, получая звонкий шлепок по попе, откидываю голову назад. Горло саднит от несдержанных криков.

Через несколько минут бешеных движений, Влад сдавленно приказывает:

— Кончай, ведьма, иначе боюсь я сделаю это первым.

Затуманенный мозг плохо воспринимает информацию, все ощущения сосредоточены на спирали, скручивающейся внутри. Что такого если он кончит раньше? Я и так на грани.

Влад запускает руку в мои волосы, тянет на себя, заставляя прогнуться в пояснице еще сильнее, и опускает руку к клитору.