Don Diablo (СИ) - Лоренц Катя

Мы вернулись домой, я только хотела рассказать о ребенке, как он ударил меня. Наотмашь. Так сильно, что голова загудела. Я упала на пол, — Яра задрожала всем телом, я поглаживал её по спине. Не мог это слушать. Я никогда не поднимал руку на женщину, даже на Саманту после ее измен. Но ей необходимо выговориться. — Он бил меня ногами, повторяя что я шлюха, решила переметнуться к мужику повлиятельнее. Я закрывала живот, говорила, что я беременна, — Яра замолчала, по моей груди побежала горячая слеза. — Но это не был мой муж. Он ничего не слышал кроме своей ревности.

— А ожог…

— Я носила кольцо, с гербом семьи Байрона. Он снял его, накалил в огне в камине и как скоту поставил мне клеймо. Чтобы другие, которые посмеют меня трахнуть знали, что я принадлежу другому. Ему. Что я его собственность. На его воротах стоит позолоченный герб с этим рисунком. Слуги носят одежду с этим гербом. Везде. На машине, на доме, на документах и на мне этот рисунок. Но ожог это ничто и та боль ничто. По сравнению с тем, что случилось утром. Мой ребенок умер во мне, я не смогла его защитить и больше у меня не будет детей. Никогда!

Я крепко сжал ее в объятьях. Бедная моя девочка. И я дурак туда же. Со своей ревностью.

Глава 23

Яра

Я никогда и никому не рассказывала о своей главной трагедии. Да и кому можно рассказать такое? Только тете, но боюсь, она бы этого не выдержала. Но она чувствовала что что-то не так. Видела ее скептический взгляд, когда я с наигранной улыбкой рассказывала о том как мы счастливы с Байроном. Родного человека не проведешь, как бы не старался.

Молчаливыми свидетелями того, как я сломалась, были слуги. Но разговаривать с ними об этом невозможно. Моим светским «подругам» — тем более. Они бы смотрели на меня как на грязь. Им интересно было слушать про дорогие украшения и наряды, что в знак искупления дарил Байрон, а о проблемах никто не хочет знать. Ты должна улыбаться, сложить ручки согласно этикету, знать каким прибором что есть, заниматься благотворительностью. И быть леди до кончиков волос. У леди не может быть абьюзных отношений. Возможно, некоторые из них проживали нечто подобное. Измены мужей так точно. Это норма для того общества. Испокон веков у пэров должна быть любовница. Как часть статуса. Дорогая машина, особняк, он должен быть на приемах и кроме жены иметь любовницу.

Никому не расскажешь, что происходит в семье. Да и стыдно. Что я такая бесхребетная, не смогла защитить, не смогла уйти. Подстрой я тогда свою смерть, смогла бы сохранить ребенка. Моего малыша…

Я мысленно переношусь в то время. Когда я узнала о ребенке, во мне словно тепло поселилось. Жизнь заиграла новыми красками. И небо казалось голубее и трава зеленее. Несколько дней я хранила свою тайну. Смотрелась в зеркало в позолоченной оправе, представляла как округляется мой животик, как толкается малыш. И ко мне возвращается мой прежний Байрон…

Наивная дура! Не было того, кого я полюбила. Это все маска лицемерия. Для имиджа. Чтобы в газетах о нем писали как о добропорядочном семьянине, а нашу пару ставили в пример. Говоря: вот девушки каким должен быть мужчина. На самом деле Байрон — ревнивый маменькин мудак с низкой самооценкой, вечно сомневающийся в себе. Он не способен на чувства, заботу, нежность. Для него все вещи, такой была и я.

Почему же, когда Диего назвал игрушкой, меня это не задело так сильно? По-моему, он так не считал. Да, он брал меня грубо, но не потому что хотел причинить боль, а потому что не смог сдержаться. Потому что желал меня с какой-то особой дикой страстью.

Я доверилась ему, показала самый уродливый шрам на душе и он слушал. Ничего не говорил, лицо оставалось невозмутимым, лишь в глазах цвета виски плескалось адовое пламя презрения и ненависти, желания убивать. Но направленно это было не на меня, а на Байрона.

В этот момент я без прикрас, с обнаженной обугленной душой, такая, какая есть. И он не отворачивается, смотрит как тогда на пляже, с щемящей грудь нежностью, поглаживая меня по голой спине. От него исходит сила уверенного мужчины, с таким не страшно. Только рядом с ним я чувствую защиту, чувствую себя женщиной, а не воюющей за свои права феминисткой, ненавидящей мужчин.

— Прости меня, — он целует меня в висок. Я прикрывая глаза, запоминаю этот момент, как цветок подставляю себя под теплые лучи солнца. — Я ведь тоже приревновал тебя. — я улыбаюсь О да! Приревновал и наказал. Но такое наказание я готова принимать каждый день.

— Ну, Дон Диабло, ваша исповедь. Расскажи мне про нее, — ведь правда, поделившись с ним, я чувствую себя легче. Словно часть груза свалилась с плеч.

Глава 24

Диего

Я улыбаюсь, качаю головой. Я думал, что забыл какого это, улыбаться потому что тебе хорошо. Уже многие годы моя улыбка всего лишь оскал волка перед броском на жертву.

Мне безумно нравится неразгаданная Ярослава. Чем больше я узнаю её, тем больше мне хочется узнать больше. Она сексуальная, красивая. Может быть чопорной леди, а может такой как сейчас, взбалмошной девчонкой с горящим азартом глазами.

Яра упёрлась подбородком в мою грудь и внимательно слушала. Пришла очередь и мне рассказать о прошлых отношениях.

— Я знал Саманту с юношеских лет. Ухаживал как мог. Мы начали встречаться. Тогда я понял, что хочу стать лучше для нее. Пошел на службу. Боролся против Эль Пачо. И зарабатывал гроши. А Саманта была жадная до денег. И как только Эль Пачо поманил — она побежала. На самом деле очень банальная история. Я был влюблен и слеп. Не видел, что она из себя представляет.

— Ты её любишь? — я прислушался к своим ощущениям.

— Любил. Сейчас нет, — но запомнил что нельзя подпускать женщину слишком близко. В койку — да; в сердце — нет.

После нее было множество женщин, которые говорили, что любили. И некоторым я даже верил. Но не было желания ответить взаимностью.

Почему же именно Ярославе я легко выворачиваю душу?

Она поцеловала меня в грудь и положила голову на место горящего поцелуя, крепко обнимая за талию. Я слушал её ровное дыхание под нарастающий стук сердце. Мне совсем не хотелось спать. У меня всего двадцать восемь дней, чтобы насладиться каждым проведенным вместе мгновением, а потом отпустить.

Утром, я аккуратно выбрался из ее объятий и принес поднос с завтраком.

Усмехнулся. Во мне проснулся романтик. Иначе как объяснить, что я целый час готовил для нее панкейки И жарил бананы. Из маленькой вазочки взял красную розу без шипов. Провел по пухлым губам, по подбородку, по наливающемуся желанием соску. Чем ниже спускалась роза, тем жарче становилось мне.

Яра открыла глаза и тут же прикрыла руками грудь.

— Привет, — она укусила нижнюю губу и с неверием смотрела на принесённый поднос. Я, повинуясь неизвестному порыву, взял ее за затылок и притянул к своим губам.

— Привет, — охрипши голосом прошептал в губы вишневого цвета. Всматривался в ее глаза. Что-то поменялось между нами. И мне очень это нравилось. — Ешь и собирайся. У меня огромные планы на твой счёт.

— Это мне? — указала на поднос. Кивнул. — Пахнет очень вкусно. Обожаю капкейки.

— Тут ещё жаренные бананы. — Яра встала, уже не стесняясь своей наготы, поднесла к носу розу и задумчиво понюхала.

— Кто бы мог подумать, что Дон Диабло такая душка. — вид её груди перед моим лицом, напрочь лишил меня мозгов. Так что смысл сказанного Ярой дошел, когда она ушла в душ, виляя голым задом.

— Что?! Душка?! — из ванной раздался задорное хихиканье. — Я покажу тебе Душку! — шел, раздеваясь не ходу.

Глава 25

Яра

Мы поднимаемся на белоснежную яхту. Я на огромных каблуках, и если бы не Диего, придерживающий меня за талию, точно бы упала с трапа.

— Предупреждать надо было о том, куда мы едем, — беззлобно ворчу я. На самом деле я довольна как кошка. Все же близость с мужчиной много значит для женщины, особенно когда тебя не бьют, не привязывают, не насилуют. Мучают, но исключительно лаской. Диего умеет разжечь пламя в девушке. Я только подумаю, что все, больше не могу, как он доказывает мне обратное. Очень даже могу.