Наказание для продюсера (СИ) - Леманн Анна

— Да? — поднимаю ресницы, чтобы вновь взглянуть в глаза, которым нет сравнения в кристальной чистоте цвета.

Боже, что происходит? Что со мной? Почему я не отхожу от него? Зачем продолжаю стоять на месте, словно вкопанная? Просто не хочу этого…

— Что ты делаешь на улице? — спрашивает Златогорский и его брови сходятся на переносице — вот оно — это недовольное выражение, к которому я уже успела привыкнуть.

— Вас искала, — пару раз моргнув, пытаюсь прийти в себя, но у меня ничего не получается, когда он так смотрит на меня. Смотрит как на диковинку с непонятным ему функционалом. Игрушку, что подарили ребенку, который не знает, что с ней делать. Сломать ли, поиграть… Сказать родителям, что игрушка интересна или в очередной раз выказать свое пренебрежение.

Думаю, второе. Это же Нарцисс Златогорский.

— Зачем? — продолжает он допытываться, сверля меня взглядом.

Беги же, глупышка! Прекрати смотреть в эти умопомрачительно красивые глаза… Вспомни, какой он индюк, наконец. Скинь его руку со своего плеча! Сделать хоть что-нибудь.

Ксюша! Не стой как истукан!

— Для… — я все еще под воздействием его магнетического взгляда. Все еще подчинена ему, порабощена практически. Прихожу в себя слишком медленно, чтобы ответить вразумительно.

Собственно, зачем я его искала? Бог мой, зачем? Я же что-то хотела… Но что?

Он тоже смотрит прямо мне в лицо, читая что-то лишь ему понятное. Пытаюсь придать хоть каплю осмысленности своему взгляду, но ничего не получается. Особенно после того, как его рука начинает поглаживать плечо. Невинный, казалось бы, жест, но в нем интима больше, чем во всех женских романах «18+», которые я читала в тайне от родителей.

И куда я попала? Что происходит?

— Отдать анкету, — мне все же удается вспомнить причину, по которой я покинула пределы центра. Поднимая руку, в которой до этого держала документы, понимаю, что их уже нет там. Где анкета? Выронила?

Отступаю на пару шагов от Златогорского, тем самым полностью освободившись от дурацкого и раздражающего состояния, когда я не соображала, что творю и что происходит, когда почти полностью потеряла контроль над собой. Не поднимая взгляда на продюсера, ищу глазами листочки. Оглядев весь плиточный пол вокруг себя, поднимаю взгляд на охранников, в надежде, что они подняли анкету, но нет, их руки пусты.

Боже ну где же эти проклятые бумаги с ужасными вопросами на них.

— Я, кажется, потеряла ее, — говорю сама себе, констатируя факт.

— Потеряла или ее не было? Ты решила просто пройтись, погулять? — с насмешкой интересуется один из охранников, кажется тот, что не выпустил меня.

— Потеряла! — рявкаю на него, послав недовольный взгляд, намекающий на убийство в случае продолжения издевок.

— Где? — прокашлявшись, спрашивает продюсер, и я вынужденно поворачиваюсь к нему, столкнувшись с его ледяным взглядом.

А вообще, чего греха таить? Я искала повод вновь посмотреть на него. Хоть на пару секунду поймать его взгляд и… удержать? Нет, глупости! Всякие глупости лезут в голову! Не слушайте меня. Я просто хочу спать, а организм решил получить небольшую дозу адреналина и приключении перед сном.

— Где-то тут. Я не помню… — отвечаю я, поведя рукой в воздухе. Пожав плечами, обхватываю их ладонями, зябко ежась. Холодно! Вновь хочется того тепла, что исходило от Златогорского, но я не собираюсь в этом признаваться даже себе, не то, что ему. Тело чувствует холод и пустоту, которую можно заполнить лишь одним словом-просьбой: «Обними!». Этому слову не суждено сорваться с моих губ никогда. По крайней мере, я не стану просить об этом продюсера, который только и делает, что хамит мне постоянно. Кто угодно, но не этот Нарцисс.

— Замерзла? — спрашивает продюсер, заметив жест, которым я пыталась привести себя в норму — вновь стать привычной Ксюшей, у которой никогда не случалось временного помутнения.

— Немного, — вру я, хотя ложь во благо — не ложь, а метод спасения себя или кого-либо.

Глупое оправдание, не так ли?

— Хорошо. Иди в свою комнату. Я тебе занесу еще одну анкету, раз эту ты потеряла, — произносит он, выделив слово «потеряла» такой интонацией, словно я совершила преступление. Осмотрев меня еще раз, заходит в центр, а следом за ним всего один охранник — тот самый, что хромал.

— Девушка, заходите в центр. Прошу, не стойте на холоде. Простудитесь и вылетите из конкурса. Вам это надо? — улыбнувшись, говорит охранник, которого продюсер оставил внизу.

— А Златогорский…

— Владислав попросил вас ждать его в вашем номере. Думаю, вам следует послушать его, — улыбнувшись еще шире, советует секьюрити. — Он не любит неповиновения.

Что? Не любит? То есть, я теперь, как собачонка, должна бежать в свою комнату и преданно ждать «хозяина»? Дуля с маком ему! Когда захочу — тогда и вернусь. А если и вернусь, то не факт, что пущу внутрь. Я хотела избавиться он анкеты? Да! Избавилась? Да! Дальше не мои проблемы. Анкета в здании центра, кто-нибудь найдет, а я пойду спать. Делать мне нечего, как Нарцисса ждать. Я ему не жена, не любовница… Мы чужие друг другу люди.

Глава 15

Ксюша

Я шла в свой номер с чёткой мыслью о том, что не впущу Златогорского. Даже дверь закрыла на замок и трижды это проверила. Но кто же знал, что Златогорский не придет?

Так и представляла себе, что он придет, будет стучать в двери, а я ему скажу, что гостей не принимаю и попрошу его зайти завтра, если будет что-то очень важное. Нарцисс бы разозлился на меня в очередной раз, а мне было бы плевать, потому что не надо меня обижать.

И вообще, что я сделала ему такого, что он ненавидит меня с самого начала? Случайно ударила при первом знакомстве? Так, случайно же! Просто он высокомерный индюк, мнящий себя королем этого мира или даже всей вселенной.

Прождала его три часа, сидя на кровати, с каждой секундой злясь все больше и больше. Черт возьми! Я его ждала, а он меня обломал! Ну, кто так делает? Обещал же прийти… Где его носит?

Впускать-то я его не собиралась, но ждала ведь обманщика!

— Нет! Больше я ждать не намерена, — сказала сама себе, решительно встав с кровати и пройдя к шкафу.

Сменив свою майку и спортивные штаны на ночную нежно-розовую пижаму от Виктория Сикретс.

Вот сейчас я точно не открою дверь! Не хочется перед продюсером своими прелестями светить. Не заслужил!

И что бы вы думали?! Не успела я прикрыть глаза, лежа в постели, готовая отправиться в нежные объятия Морфея, как в дверь громко постучали. Сердце подпрыгнуло и едва не пробило грудную клетку. Я понимала, кто именно за дверью и от этого улыбка сама по себе расползлась по моему лицу.

Пусть стучит, Ксюши нет дома! Она в сонном царстве.

Спустя полминуты стук повторился, что порадовало меня еще больше.

— Роксен? — позвали меня за дверью и дернули за ручку.

Фига с маком! Пусть идет обратно. Свою миссию он выполнил — пришел и осчастливил меня. Молодец, конечно, но не впущу.

— Рокси? — вновь позвал меня Златогорский. — Я знаю, что ты в комнате. Я принес анкету.

— Я уже сплю, — крикнула ему.

— Время половина десятого вечера, — отметил он.

— Да, у меня режим!

Режим «антиНарцисс»!

— Мы быстро, — хохотнув, обещает он.

— Я уже сплю, — повторяю, но встаю с кровати, чтобы тихо на цыпочках подойти к двери.

— Эта анкета обязательна к заполнению, — настаивает он.

— Я завтра ее заполню.

— Мы так и будем говорить через дверь?

— Вас что-то смущает?

— Предпочитаю смотреть человеку в глаза, а не на дверь.

— Правда? А мне нравится смотреть на нее. Это же ведь оттенок Капучино?

— Венге. Капучино — это бежевый.

— Правда? Не знала…

Конечно не знала! Я вообще не понимаю ничего в интерьерной расцветке. Один раз услышала от мамы о столах цвета Капучино — вот и ляпнула первое, что вспомнила.