Поймать лаптем удачу (СИ) - Смирновская Маргарита

Я злобно посмотрела на него, но промолчала. Если я его сейчас выгоню, то страшно будет мне, а не ему.

Под моим взглядом Гущин чуть не подавился.

— Да шучу я, шучу! Рассказывай, в чем криминал?

С чего он взял, что криминал?

— Нас обворовали. Мне страшно.

— А где красотка с дочкой?

Вот ведь! Уже все фотографии у Маши в комнате рассмотрел.

— Девочка у бабушки, а Маша в больнице.

Гущин ехидно посмотрел на меня. Я поняла: опять подкалывать будет.

— Вик, кто поверит, что ты с дверью на сигнализации воров испугалась? Признавайся, давай, влюбилась?

Я схватилась за голову. Зачем я его позвала… Растреплет ведь, что ночевал у меня. Весь завод будет знать, что я спала с Гущиным.

— Да чего ты краснеешь? — засмеялся он. — Что? Попал?

— Пальцем в небо!

Мне стало душно, и я подошла к окну. Двор был освещен фонарями, и на детской площадке у лавочки я увидела мотоцикл, а рядом парня. Блондин. Это был Михаил! Он разговаривал по телефону.

— Вик, так ты серьезно? — Сережа подошел сзади и обнял меня. — Не расстраивайся…

— Гущин, имей совесть! — Я вырвалась из его объятий и повернулась к нему. — С чего я должна в тебя влюбляться? — почти крикнула я, оттолкнув его от окна.

— Подожди, так ты кого-то там высматривала?

Что? Так я с этого… э… Высоковского глаз не сводила? Да нет, Гущин прикалывается… Он не может быть таким наблюдательным.

— Вик, ты для него так накрасилась? Или для меня? Для меня, да? Ты же только меня сюда пригласила?

Ну чего он надо мной издевается? И кстати, как я могла забыть смыть макияж? Ведь действительно, накрасилась, как на Новый год. Потому Гущин и ломает голову, вычисляет, что со мной случилось. И вправду странно: я звоню парню, приглашаю на ночь, встречаю в макияже — что он должен подумать?

— Погоди… — начала я.

— Ты красная, как помидор, — перебил меня Сергей. — Тональника мало положила.

Он уже смотрел на меня совсем серьезно.

— Мы отойдем от окна, или нет?! — не выдержала я.

Мне пришла в голову мысль, что этот братоубийца опять может начать стрелять.

— Так этот цирк для него? Ты показала этому байкеру своего парня и свой боевой раскрас? — опять понесло Гущина.

— Да заткнись ты! — рявкнула я.

Меня трясло. Я готова была побить Гущина, и одновременно разреветься от страха. Вдруг Высоковский поднимется и войдет? Если сразу нас не убьет, то будет допытываться, зачем я программы удалила. Сергей все узнает, будет ржать, и весь завод потом от смеха лопнет, что я такая дура. А может быть, Михаил прав? Я — стерва, и меня убить мало…

Гущин отошел от окна и посмотрел на меня.

— Уехал. Чего это к тебе не поднялся?

Этому надо положить конец.

— Я накрасилась, потому что устраивалась на работу. На новую работу. Потом пришла домой, а меня ограбили. Мне стало страшно, и я вспомнила о тебе. Не спрашивай почему! Просто…ты…

Я еле выдавливала из себя слова. Что, так этому придурку и сказать, что я позвонила ему, потому что он почти единственный, с кем я иногда общаюсь? Нет! Я не могу ему сказать такое. От меня, наверное, пошел пар.

— Ты…

— Вик, принеси чай в мою комнату. С печеньками, — просто ответил Сергей.

В этом был весь Гущин. Он просто шутил, а потом резко менялся и исчезал. Что, интересно, он себе надумал? И я, как дура краснела перед ним. И как вообще он увидел Михаила? Я смотрела на него минуту, не больше. Минуту? Это я шестьдесят секунд молчала и не поддерживала разговор? Уф-ф!

Так. Ставим чайник для Гущина и думаем. Может, это Миша взломал квартиру и не успел выключить свет, потому что очень быстро убегал? Вряд ли. Не будет серьезный деловой человек сам взламывать замок. Да, но он убийца, преступник. Тогда зачем он приезжал сюда? Хотел убедиться, что я ночую дома, и убить меня? А с какой стати ему все делать самому, а не присылать людей для этого? Звонит же мне не он?

За размышлениями я не заметила, как чайник засвистел. Сережа пришел и выключил его.

— Ну, так что, Вик? Будешь признаваться?

— Чай. Зеленый, черный? Пакетик, рассыпной? — перевела тему я. Он посмотрел на меня оценивающе.

— Давай я лучше. Зеленый там, с ромашками — это тебе, а мне — это.

Он достал коробку с пакетиками, и бросил один в свой стакан.

— Сигнализацию установили. Не забывай при входе в квартиру ее выключать, а когда уходишь — включать. Пароль я написал на двери шкафа с обратной стороны. Раз в неделю его меняй.

— А мастера уже ушли разве?

От аромата чая я почувствовала, как сильно хочу спать.

— Представь себе. Вик, я долго буду ждать твоего сердечного откровения? Ты хочешь, чтобы я поседел от нервного стресса?

— Я тебе позвонила, потому что ты мне друг! — наконец осенило меня.

— Это, с какой стати? — Сережа поднял одну бровь. — В каком месте я тебе друг, покажи?

Это про что он сейчас? Опять грязные намеки? Я встала из-за стола, взяла вазу с печеньем и поставила перед ним.

— Ешь! Я спать.

Я взяла стакан с недопитым чаем и подумала: «А Гущин заметил, какой я чай на работе пью. А я даже не зала, что он пьет просто черный».

— Я тогда тоже к ТЕБЕ. Спать.

Лицо у Гущина сделалось еще хитрее. Какая у него мимика развитая, с него героя аниме можно рисовать, классно получится.

— Не наглей, Сережа. У тебя уже есть своя комната. Постельное белье сам поменяешь.

— Ты, отвратительная жена, Вика, — прикинувшись разочарованным, ответил Сергей. — Ну, хотя бы душ вместе примем? Что я, зря сюда мчался весь в надеждах?

— Прекрати! — Я кинула в него фартук. — Я спать. Поставь дверь на сигнализацию.

— Зачем? — уже серьезно спросил он. — Мы ведь дома.

— Просто поставь и все.

Я скрылась своей комнате и закрыла дверь. Тут раздалось Гущинское шипение.

— А меня не боишься-а-а? Вдруг я манья-а-ак?

Я бросила в него игрушечного мехового медведя и закрыла дверь. Все-таки очень хорошо, что он приехал, с ним совсем все по-другому. Прямо как на заводе. Он один из моих заводских рыцарей. Хоть и придурок, но надежный.

Глава 4.1

Вечером мне так и не удалось извлечь из пластмассовых полов игрушечной кухни оставленные Павлом документы. И все потому, что Гущин постоянно крутился где-то рядом: сначала мыл посуду, потом болтал с кем-то по скайпу, потом пил кофе. Я уже успела сходить в душ (им незамеченной) и вернуться обратно в свою комнату, а он все сидел и печатал, невнятно бормоча себе под нос. В итоге я сдалась и прилегла на кровать, намереваясь, как следует подумать обо всем, — и незаметно для себя уснула. Снилась мне разная цветастая суета. Видела тот магазин, где убили продавщицу, и Михаила в шлеме, который целился в меня. Я даже во сне до конца не могла поверить, что он действительно хочет меня убить. И поэтому мне не было страшно. Ощущалось волнение, что я ничего не понимаю, что мне срочно нужно что-то решить, а что решить — я тоже не знаю.

Проснулась я от телефонного звонка. Неужели с работы? Черт, почему я до сих пор не привыкну, что я на больничном… На табло светилось имя Рина. Это мама Маши. Какая же я бессовестная! Каждый день собиралась ей позвонить, чтобы она не переживала за Машу, и все забывала. В долю секунды до меня дошло, что надо что-то соврать Рине. Правду ей говорить нельзя, она сразу сюда приедет, и будет постоянно навещать Машу. За ней могут проследить и убить мою Манюню. И здесь, дома, тоже опасно. Пришлось придумать отговорку, почему Маша до сих пор ей не позвонила.

— Тетя Рина, здравствуйте!

— Вика, я не знаю, что мне делать. Маша пропала!

— Тетя Рина, успокойтесь! Это я во всем виновата! Маша звонила еще из аэропорта. Просила меня вам перезвонить и предупредить вас. В том городе было стихийное бедствие, телефонная связь и Интернет не работают, и не будут работать, пока связь не наладят. С ней все хорошо. Привет вам передавала. Простите меня. Я со своим графиком совсем все забыла.