Запретный плод (СИ) - Драч Маша

— Пойдем, ты приляжешь, тебе следует отдохнуть, — отец помогает Адриану стать на ноги.

Мистер Эванс едва сохраняет равновесие. Он смотрит по сторонам, затуманенным и непонимающим взглядом. Некоторое время мужчина просто стоит, вцепившись рукой в плечо моего отца, и старается прийти в себя.

Затем наши взгляды встречаются, и я чуть не задыхаюсь, от внезапного порыва страдания и боли, что плещутся в этой синеве красивых глаз.

Папа осторожно снимает со своего друга куртку и укладывает его на диван. Лишь сейчас, когда грань безумства не была перейдена моим сознанием, я заметила в своем отце не братскую, а скорей отеческую любовь.

Мой папа старше Адриана на десять лет, но такая забота, что читалась в каждом его движении, несвойственна даже многим людям преклонного возраста.

Когда Адриан засыпает тревожным сном, отец обращает свое внимание на меня. Чувствую, как по моим щекам скользят слезы, и я начинаю плакать.

Папа обнимает меня, а я никак не могу успокоиться. Перед глазами стоит эта ужасная картина, из-за чего я плачу еще сильней.

— Давай я тебе приготовлю чай, — папа сажает меня в кухне за стол и принимается варить.

— Что это было? — через, черт знает сколько времени, спрашиваю я охрипшим голосом.

— Мелинда, тебе стоит успокоиться.

— Нет, не стоит, — отрезаю я. — Тебе придется всё мне рассказать.

Папа ставит передо мною чашку с чаем, а сам садится напротив.

— Ты, действительно, хочешь это знать?

— Да, — без колебаний отвечаю я.

— Учти, в этой истории мало приятного.

— Пап, я только что видела, как Адриан, вернее мистер Эванс, бился в припадке и чуть не отдал Богу душу, о чем вообще речь? — из-за всей этой ситуации мои нервы просто начинают сдавать.

— Что же, с чего начать? Я с Адрианом знаком с самого детства. По началу мы не очень хорошо ладили. Он для меня был мелюзгой и, признаться, я любил над ним разок другой пошутить, — папа по-доброму улыбается. — Я уже точно и не помню, как мы познакомились. Соседи и всё такое, так и начал с этим малым общаться. В общем, так и жил. Как-то я стал невольным свидетелем припадка Адриана. Мы учились в одной школе. Его кто-то обидел и на фоне этого случился приступ. Адриан тогда еще был в начальных классах, а я уже в выпускном. На удивление, я не растерялся, подхватил его на руки, и в медпункт. Это был, по истине, тревожный для меня опыт.

Затем я уехал учиться в университет, но с Адрианом всё равно общался, хоть и разница в возрасте весьма велика.

Через несколько лет у Адриана погибли родители: катастрофа или что-то в этом роде. Они жили богато, но за Адрианом не очень-то следили. Благо, бабушка у него хорошая женщина, царство ей небесное.

Если честно, я не знаю, почему полюбил Адриана, как брата. Мне было его жалко и эта эпилепсия, — папа тяжело вздохнул. — Иногда мне кажется, что из меня получился бы хороший врач. После гибели родителей, Адриан с бабушкой жили, едва сводя концы с концами. Миссис Эванс не работала, болела много. Мои же родители меня не понимали, да и Элеонора первое время тоже. Просто, в какой-то мере, я вижу в Адриане себя, мы с ним во многом похожи.

С его болезнью мы боролись все вместе, но, увы, это уже навсегда. Как оказалось, это у них семейное. Дед, отец и сам Адриан больны этим. По сути, припадки не так смертельны, и я, как и миссис Эванс, к этому привык, для нас это стало обыденным делом. Но вся проблема в том, что вероятность смерти всё же есть. Я не раз возил его по разным больницам, но это ничего не дало. Потом Адриан уехал работать в другой город, и вот вернулся. Собственно, это и всё.

Я внимательно слушала отца и с каждым новым его словом я ощущала, как слезы вновь и вновь текут по моим щекам.

Невольно представляю все эти ужасающие картины, и страх плотнее окутывает меня. Это просто невыносимо! Как только подумаю о маленьком голубоглазом мальчугане, который страдает от такой непростой болезни, прям сердце разрывается от боли.

Конечно, любая другая, услышав подобную историю, могла бы свободно отвернуться от Адриана. Ведь никому не нужен больной человек. Но, к счастью или нет, во мне подобного желания не зародилось, а даже наоборот: мне еще сильней захотелось быть рядом с мистером Эвансом, помочь хотя бы морально и поддержать его ведь оказывается, он совершенно одинок.

Глава 16

После всего этого утреннего кошмара и папиного рассказа, что тоже похож на какой-то ужас, я чувствовала себя как никогда подавленной и опустошенной. Голова начала болеть, а телом овладела сумасшедшая усталость.

Я не стала пить чай, мне отчаянно хотелось поскорее запереться в своей комнате и в тишине всё обдумать. Шествую к себе и на секунду останавливаюсь у дивана, на котором достаточно беспокойно спит Адриан. Да, именно Адриан. После того, что я о нем узнала, он больше никогда не станет для меня прежним и далеким мистером Эвансом.

Едва в состоянии подавить в себе желание подойти к Адриану, сесть рядом и просто оберегать его и без того хрупкий сон. Но, увы, я не могу позволить себе подобного. Ухожу в свою спальню, ложусь на кровать и, уставившись в потолок, думаю о произошедшем. Мысли настолько сильно поглотили меня, что я не заметила, как и уснула.

Просыпаюсь где-то к полудню, возможно, чуть позже. Первые секунды после своего пробуждения я чувствовала себя прекрасно, но как только мрачные воспоминания вернулись и обрели прежнюю силу, я ощутила всю мощь своей беспомощности.

С болью в сердце спускаюсь в гостиную. Адриана нигде нет, а на кухне только мама и папа.

— Где мистер Эванс? — хмуро спрашиваю я.

— Дорогая, ты очень бледная, — мама обеспокоенно смотрит на меня.

— Пустяки, — отмахиваюсь я. — Так, где же мистер Эванс?

— Дома, — спокойно отвечает папа.

— Дома? — в ужасе переспрашиваю я. — Как ты мог отпустить его в таком состоянии?

— Мелинда, тебе нужно успокоиться. Я понимаю, увиденное тобой — ужасно, но для Адриана это давно стало нормой. Эти припадки — часть его жизни. После них он весьма быстро восстанавливает свои силы.

— Но… Я видела, как Адриан… Мистер Эванс чуть не умер, ему нужно срочно в больницу, — растерянно смотрю на родителей.

— Дорогая, эпилептические припадки весьма коварны, — пояснила мама. — У Адриана это врожденно. К сожалению, с этим уже ничего нельзя поделать.

— Подожди, — папа пристально смотрит на меня. — Я, конечно, всё понимаю, но почему ты так беспокоишься о нем?

— Дэвид, что за глупые вопросы? — возмутилась мама. — Мелинда сегодня пережила такое зрелище, поэтому она и переживает.

— Да, и то верно, — отец трет свою переносицу.

— Мелинда, обедать будешь?

— Нет, что-то не хочется. Мне нужно подышать свежим воздухом.

— Тебе плохо? — папа встал из-за стола.

— Нет-нет, просто нужно прогуляться. Со мною всё хорошо, — выдавливаю из себя ободряющею улыбку и спешу собираться.

Конечно же, это не просто бессмысленная прогулка. Мне крайне необходимо увидеть Адриана. Я должна поговорить с ним и заверить его, что всегда буду рядом.

Эта навязчивая и слегка безумная идея не покидала меня до того момента, пока я не оказалась у дома Адриана. Моя рука невольно застыла в воздухе, и я не решалась постучать. Что если он сейчас не хочет никого видеть? И что мне следует ему сказать, когда я его увижу? Ничего, всё это пустяки. Главное — увидеть Адриана. Увидеть и самой убедиться в том, что с ним всё хорошо.

Уже уверенно стучу в дверь и, затаив дыхание, жду ответа. Через несколько мимолетных мгновений тяжелая дверь открылась. Адриан стоял на пороге в одних пижамных штанах. Широкая и достаточно накаченная грудь была обнаженной. В моей голове вместо восхищения (хотя причин восхищаться было предостаточно) мелькнул вопрос: неужели, при своей болезни, ему позволено заниматься спортом?

Смотрим друг на друга, и я замечаю, что голубые глаза, без которых мне уже трудно представить свою жизнь, красные, словно Адриан плакал.