Чайлдфри (СИ) - Тоцка Тала

— Агния Барто. Мальчики ее очень любят, — подтвердила ошеломленная Катя.

— Я заметил. Все время просили повторить, прочел раз восемь, думаю, это от скудности репертуара, надо бы подучить…

— Погоди, Клим, — она никак не могла взять в толк, — как ты понял, что они хотят?

— Я же не совсем безнадежный, Катенька, вот этот, который слева спит, я не запомнил сразу кто где, Ваня, кажется…

— Матвей, — потрясенно поправила Катя, — он более решительный, Ванечка у нас слишком стеснительный и нежный.

— Значит, Матвей. Он проснулся, достал горшок и стащил меня с кресла. Я решил было, что это предназначено для меня, признаться, был момент, даже запаниковал, но он объяснил мне, что от меня требуется, и дальше пошло как по маслу. Я разбудил второго, там вообще проблем не было. Потом парни попросили пить, потом я помог им уснуть.

Катя в изумлении разглядывала Аверина. Выглядел тот неважно, покрасневшие уголки глаз и красные пятна на скулах говорили, что их хозяин не спал всю ночь либо вперившись в ноутбук, либо выпив немало алкоголя. Последнее исключалось, так что по всему выходило, что она уснула, а Климу пришлось в одиночку сидеть над ноутбуком. Потом он, видимо, отыскал единственное свободное спальное место в доме — кресло-кровать в детской, Катя первое время спала там с малышами, — но проснулся Матвей, и начался квест «Догадайся, что от тебя хочет незнакомый полуторагодовалый ребенок».

Впрочем, несмотря на довольно скудный лексикон, — всего-то десять-пятнадцать слов, — Матвей проговаривал их старательно и относительно внятно. Климу повезло, что это был Матвейчик, если бы его в курс дела вводил Иван, не миновать Аверину ночного бдения на горшке. Она с трудом подавила рвущийся наружу смех и покаянно прижала руки к груди.

— Прости, я нечаянно уснула. Давай я сейчас поработаю?

— Я все закончил сам, Катя, хорошо, что ты уснула, все же это моя работа, — Клим потер глаза, и те стали еще краснее, а потом он спросил уже тише: — А это у тебя каждую ночь так? Они тебе тоже не дают спать по полночи?

— Почему полночи? — удивилась Катя. — Конечно, по-разному бывает, но я стараюсь сама их быстро поднять, пока они не совсем проснулись, и дальше они как зомби, брык обратно и спать. Ты, видимо, вдохновил их на подвиги. А вот когда мальчики болеют, это настоящий трэш…

— И ты потом идешь на работу?

— Конечно, Клим, если я не буду работать, мне не отдадут детей и отберут квартиру, я ведь уже объясняла.

— Но это невозможно, Катя! Ты же не Терминатор! Я вот еле на ногах держусь!

— Перестань, они уже взрослые, а поначалу было действительно тяжело с непривычки. Я никого в офисе не посвящала в свои проблемы, только Чистяков знал, но и он не сделает за меня мою работу. Теперь привыкла, я хорошо высыпаюсь. Это у Зиминой полная задница, когда у Тимки приступ, и то она старается на удаленке день-два побыть, не больше.

Клим слушал ее, наморщив лоб, а затем объявил безапеляционным тоном:

— Я отправил отчет Чистякову, он дал нам на сегодня отгул, так что ложись досыпать, а я тоже поеду отсыпаться. Сегодня прогуливаем работу абсолютно официально.

«И… что? И… ничего?»

Катя сама понимала, как это глупо выглядит, но то, что Клим собирался уехать почему-то задело.

— Может, позавтракаешь? Или хотя бы кофе выпьешь… — вырвалось само собой. Аверин помолчал, а затем неожиданно обнял за плечи:

— Спасибо, Катенька, но не нужно, я хочу чтобы ты отдохнула, а то они скоро проснутся…

«Они» — это дети. Похоже, Клим действительно остался под впечатлением от ночи, проведенной в обществе ее малышей. Ей снова стало смешно, пришлось опустить голову, чтобы он ничего не заметил.

— Постой, — остановила Катя Аверина, когда тот уже обувался. Вернулась в комнату, достала с самой дальней полки шкафа свернутые валиком носки, те самые Balenciaga, в которых убегала от него полгода назад, и протянула Климу, — возьми.

Аверин скользнул недоумённым взглядом сначала по Кате, потом по носкам, и покачал головой.

— Это не мое.

— А мне что с ними делать? Самой, что ли, носить? Если бы их можно было отконвертировать, я бы могла на эти деньги месяц кормить детей. Ты не знаешь, где меняют носки на деньги?

— Сто евро на месяц? Дети так плохо питаются? — не понял Клим.

— Почему плохо? Это не плохо, Аверин, это шикарно. Плохо это когда только пособие на детей, сами дети в реанимации, а вся помощь — младшая сестра. И не сто, а сто десять евро. Это сумасшедшие деньги, Клим, так что бери и носи, — и она всунула носки в карман его джинсовой куртки.

Отгул пришелся на среду. Наверное, Аверин обладал особой усыпляющей магией, потому что малыши проспали почти до девяти утра, и Кате даже пришлось их будить. Она отлично выспалась, целый день провела в приподнятом настроении и только к обеду сообразила, что вообще произошло.

А произошло то, что Клим повел себя совершенно не так, как его предшественники. Не лез с советами, не сокрушался по поводу Катиного беспросветного будущего и загубленной личной жизни. Это ровным счетом ничего не значило и в тоже время значило довольно много.

Она поймала себя на мысли, что ждет звонка, ну может, просто сообщения. «Как дела», к примеру. Или хотя бы «Привет». Но телефон молчал, и хорошее настроение к вечеру понемногу стало сходить на нет. Утром на работу Катерина заявилась, вновь напялив на себя глухую непробиваемую броню. Не хватало еще начать страдать по Аверину!

Он явился к двенадцати, идеальный и вылизанный, как всегда, и почему-то в костюме, что даже выдержанная Надька матернулась, восхищенно уставившись на Клима. Определенно, он  и в своих достаточно демократичных брендах вполне тянул на первую десятку «Форбса».

— Ну, Аверин, ты ваще,  —  восхищенно протянула Надежда, Клим самодовольно ухмыльнулся и, кивнув Кате, прошел в свой угол.

— Все, Климентий, хана тебе,  — глядя поверх экрана, резюмировала Аня, — сейчас со всех этажей бабы сбегутся на тебя поглазеть.

Катя сделала вид, что это не она мысленно упала в обморок и продолжила работу. Открылась дверь, в проеме показалась стриженная под каре голова Зиминой. Углядев Аверина, Наталья спросила:

 — Что, купил?

Тот утвердительно кивнул.

— Так выходи, чего сидишь? Катюх, идем с нами!

Аверин поднялся и направился к выходу, но возле Катиной «стекляшки» притормозил, мотнув головой в сторону двери. В другое время она бы гордо проигнорировала столь повелительное приглашение, но сейчас было жутко любопытно, что там за общие интересы появились у этих двоих, и Катя заторопилась следом.

— Давай,  — скомандовала Наташка, как только они вошли в курилку. Аверин достал из кармана сигареты, но стоило той потянуться за пачкой, отвел руку в сторону.

— Только с условием, не больше сигареты за раз. Надо бросать, Наташа!

— Я так не смогу, Клим!

— Сможешь. Я же бросил!

— Ладно, — сдалась Наташка, и Клим помог ей подкурить.

— Ты ходил за сигаретами? — изумилась Катя.

— А что, разве я безногий? Или мне на вид меньше восемнадцати? — в свою очередь удивился Аверин, и Катя не нашлась, что ответить. В самом деле, почему нет?

— Короче, люди, меня с утра в отдел кадров вызывали, — начала рассказывать Зимина, — я не знаю, чем это объяснить, но меня попросили забрать заявление и подняли оклад. Сказали написать заявление на материальную помощь для обследования Тимофея в Германии. И на путевку в санаторий тоже…  — внезапно она закрыла лицо руками, и по судорожному вздрагиванию плеч стало ясно, что она плачет.

— Так чего ты ревешь, Натали?  — осторожно прикоснулся к ее плечу Аверин.  — Это же шикарная новость!

Катя опомнилась и обняла Наташу.

— Дурочка, не плачь, Клим правильно говорит, здесь радоваться надо! И коньяк Чистякову купить.

 — Чистяков ни при чем,  — шмыгнула та носом, отстраняясь от Кати. Клим услужливо подкурил потухшую сигарету,  — он сам в шоке. Говорит, написал докладную и передал генеральному, но сколько он всего такого писал! Это все Добби.