Даниэла Стил - Свадьба

— Спасибо, мама.

Аллегра улыбнулась и легла, раскинув руки, на высокую кровать с пологом. Иногда она была счастлива просто побыть зтесь, даже если ей удавалось вырваться всего на пару часов. Но иногда то, что родительский дом до сих пор имеет над ней власть, ее раздражало. Ей по-прежнему хотелось быть с родителями, и временами это пугало. Она слишком их любила и не смогла оборвать связи, которые другие оборвали давным-давно. В глубине души Блэр не очень понимала, зачем ей отрываться от родителей. Брэндон не раз придирался, что она к ним слишком привязана, он считал это неестественным. Но у нее до сих пор сохранялись прекрасные отношения с отцом и матерью, и они всегда поддерживали ее в трудные минуты. И что ей прикажете делать? Прекратить видеться с родителями только потому, что ей скоро исполнится тридцать?

— Где Брэндон? — поинтересовалась мать как бы невзначай. Она прослушала сообщение Аллегры на автоответчике и, признаться, испытала облегчение. Но конечно, не сказала об этом дочери. — Задержался на работе?

— Ему нужно навестить дочерей в Сан-Франциско, — ответила Аллегра, стараясь говорить так же непринужденно, как мать. Но обе знали, что это спокойствие и непринужденность лишь показные.

— К завтрашнему дню он, конечно же, вернется, — с улыбкой сказала Блэр. Ей было обидно за Аллегру, потому что этого Брэндона, казалось, никогда не было рядом в нужный момент. Но ответ дочери удивил и насторожил ее.

— Нет, не вернется. Он хочет провести с ними весь уик-энд. С понедельника у него начинается слушание дела в суде, и он не знает, когда сможет навестить их в следующий раз.

— Как, Брэндон не пойдет на церемонию награждения? — изумилась Блэр. «Как это понимать? — думала она. — Или это один из первых признаков приближающегося разрыва?» Не тая удивления, Блэр постаралась скрыть, что новость вселила в нее надежду.

— Нет, но это не важно, — солгала Аллегра, не желая говорить, как сильно Брэндон ее расстроил. Когда она признавалась матери в том, что у них с Брэндоном не все гладко, то начинала чувствовать себя очень уязвимой. У ее родителей никогда не было проблем друг с другом, их отношения были почти идеальными. — Я пойду с Аланом.

— Очень мило с его стороны, — сказала Блэр, поджимая губы.

Она устроилась в удобном мягком кресле возле кровати. Аллегра посмотрела на мать, понимая, что допрос еще не закончен. Почему Брэндон до сих пор не развелся? Почему он то и дело летает в Сан-Франциско к бывшей жене? Сознает ли он, что в ближайший день рождения его подруге исполнится тридцать? Аллегре и самой хотелось бы знать ответы на все эти вопросы.

— А тебя не беспокоит, что он уклоняется от участия в событиях, которые так важны для тебя?

Ясные голубые глаза матери проникали, казалось, в самую ее душу, но Аллегра попыталась не впустить их.

— Иногда беспокоит. Но, как говорит Брэндон, мы оба взрослые люди, у нас у обоих серьезная работа и определенные обязательства перед другими людьми. Иногда мы просто не можем быть вместе, и это надо понимать. Мама, не стоит делать из мухи слона. У Брэндона двое детей в другом городе, должен же он с ними видеться.

— А тебе не кажется, что время выбрано не очень удачно?

Слушая мать, Аллегра все больше злилась. Только этого ей

не хватало сегодня вечером — защищать Брэндона! Она сама расстроилась из-за его поведения, и у нее не было ни малейшего желания оправдывать его перед матерью. Женщины обменялись взглядами, и в это время в дверях появился высокий темноволосый молодой человек.

— Ну и кого вы разбираете по косточкам на этот раз? Полагаю, Брэндона. А может, на горизонте появился кто-то еще?

Скотт только что приехал из аэропорта. Широко улыбаясь, Аллегра села на кровати, Скотт в два шага пересек комнату, сел с ней рядом и обнял сестру.

— Го-осподи, похоже, ты еще больше вырос! — воскликнула Аллегра. Мать наблюдала за дочерыо и сыном с ласковой улыбкой. Скотт был копией своего отца, росту в нем сейчас было шесть футов пять дюймов, но, к счастью, он, кажется, перестал расти. В Стэнфорде он был членом баскетбольной команды.

— Какого же размера у тебя теперь нога? — поддразнила Аллегра. У нее самой была очень маленькая для ее роста ножка, Сэм носила девятый размер, а Скотт в последний раз, когда она его об этом спрашивала, — тринадцатый.

— Слава Богу, по-прежнему тринадцатый.

Скотт встал, подошел обнять мать, потом сел на пол, так, чтобы видеть обеих женщин.

— Где папа?

— Надеюсь, папа уже на пути домой. Он не так давно звоним из офиса. Сэм у себя наверху, обед будет через десять минут.

Умираю с голоду.

Скотт отлично выглядел, и по глазам матери было ясно, что она очень гордится сыном. Скоттом гордилась вся семья, и верили, что он станет хорошим врачом. Молодой человек повернулся к матери:

— Ну и какая нас ждет сенсация? Ты, как обычно, победишь или в кои-то веки опозоришь нас?

— Наверняка опозорю. — Блэр рассмеялась, стараясь не задумываться всерьез о «Золотом глобусе». Несмотря на то что она много лет писала сценарии и выпускала на экран хиты, ожидание церемонии награждения всегда заставляло ее нервничать. — Думаю, на этот раз мы все будем гордиться папой.

Блэр не стала развивать свою мысль, а через минуту на подъездной аллее показался автомобиль Саймона. Аллегра и Скотт поспешили вниз встречать отца, Блэр вышла на лестницу и крикнула Саманте, чтобы та отлипла от телефона и спускалась обедать.

Обстановка за обедом была самая оживленная. Женщины обсуждали последние сплетни и новости, говорили о предстоящем награждении, а Саймон и Скотт, перекрывая женские голоса, пытались вести серьезный разговор. Сэм засыпала сестру вопросами о Кармен — какая она, как одевается, с кем встречается. Блэр замолчала и слегка откинулась на спинку стула, с улыбкой поглядывая на своих детей и мужа, которого любила все эти годы. Мужчины были высокими (отец — чуть ниже сына), темноволосыми и красивыми. С годами Саймон почти не изменился, седина лишь слегка посеребрила его густые волосы на висках, возле глаз появились лучики морщинок, но они лишь прибавили ему привлекательности. Он выглядел так же великолепно, как раньше, и облик мужа волновал Блэр, как много лет назад. Но в последнее время, когда Блэр задумывалась о происходящих с ней переменах, к этому приятному волнению порой примешивалась тревога. Казалось, Саймон совсем не меняется с годами, а если и меняется, то только в лучшую сторону. Но она чувствует себя иначе, больше, чем когда-либо, беспокоится о нем, о детях,

освоей работе. Блэр пугало, что она стареет, что за последний год рейтинг ее сериала немного снизился, что Саманта вскоре окончит школу и поступит в университет. Что, если она все-таки решит учиться на востоке или останется в Лос-Анджелесе, но поселится в общежитии? Что будет делать Блэр, когда все дети разлетятся из гнезда? Что, если она станет никому не нужной… или сериал прекратит свое существование? Что станется с ней, когда все кончится? Вдруг их отношения с Саймоном когда-нибудь изменятся? Блэр понимала, что глупо заранее придумывать себе поводы для беспокойства, но ничего не могла с собой поделать.