Галина Маркус - Ноктюрн для капитана, или Меня зовут Оса. Любовно-фантастический роман
– Не волнуйся, – выпаливаю я Хелен. – У него это не от головы.
Разворачиваюсь и быстро иду прочь из парка. Представляю, как ненавидит меня сейчас Кэп. Плевать, выкрутится.
Виктор бросается вслед за мной. Не оглядываясь, вскакиваю с разбега на самую быструю дорожку. А когда оборачиваюсь… обнаруживаю недовольного Виктора в компании с Питером! Чуть было не проезжаю поворот. Спрыгиваю без перехода на более медленную тропинку, с трудом удерживаясь на ногах.
– Инструкцию надо соблюдать, – как ни в чем не бывало сообщает мне Питер, подходя поближе. – Два охранника минимум, а то вашему Плаву влетит.
Не знаю, где он оставил Хелен, и чем закончилась семейная сцена. Это поразительно, но всю обратную дорогу, не обращая никакого внимания на Виктора, который впервые на моей памяти столько молчит, Питер продолжает полушепотом давать мне указания, чуть ли не прикасаясь губами к моему уху. Мы стоим на самой медленной дорожке, и Кэп умещается на ней рядом со мной, очень близко, а Виктор поневоле остается сзади.
– Значит, так. Придется все-таки изобразить, что мы с тобой пара, иначе я не смогу постоянно быть рядом. Здесь есть минусы, но ничего не поделаешь, хуже будет, если мы будем общаться тайно, и это обнаружат. Третьи лица нам тоже не нужны, рискованно. Напрямую вовлекать Хелен не стоит, да и вряд ли у вас получится притворяться подругами.
Я возмущенно смотрю на него, теряя дар речи, но обнаруживаю даже не усмешку, а деловитую озабоченность. Интересно, что он называет «минусами»? Мои загубленные отношения с Виктором? Или его время, отнятое у Хелен?
– Мне нужно знать малейшие изменения, где ты и почему, – продолжает Питер. – Твой номер у меня есть, я пришлю тебе что-нибудь для обратной связи. Подслушать нас через коммуникатор теперь не получится, но сообщения могут читать. Поэтому. Как только тебе предстоит «прогулка» или захват – сразу пиши мне время и место, но маскируй это всякими глупостями, намеками или шуточками, якобы про свидание. Особенно – слышишь? – особенно, если тебе неожиданно меняют состав группы! Это может означать, что…
Мы спускаемся на парковку, остается всего несколько минут, чтобы поговорить вне базы. Виктор не выдерживает, быстрым шагом проходит вперед мимо нас к свободному автомобилю. А Питер, наоборот, внезапно останавливается, точно его осеняет.
– Подожди… – он хлопает себя по лбу, – это может означать только то, что они знают, где какой мутант… что они сами его поселили! И когда ты… Но это же всё меняет в наших…
– Хватит. Я не могу больше об этом! – не выдерживаю я.
Но он не слышит, озаренный своей новой идиотской догадкой.
– Ты приносишь отчет, и это твой приговор! Смотри, они берегут наживок, как могут, стараясь направлять их в конкретный район, но это не помогает… И вот, как только ты обнаружила тварь, ты называешь им место… и они сразу вычисляют, что вы с ней уже были… гм… знакомы. Они могли бы заменить тебя? Предположим… но для общественности в этом не будет никакого очевидного смысла, или все всё однажды поймут.
Не поэтому, невольно думаю я. Они не могут заменить меня не поэтому. Но у меня нет желания помогать ему выстраивать версии, в то время как он бессознательно дергает меня за рукав, как будто я что-то неодушевленное, и разговаривает сам с собой.
– То есть… то есть… тот, кто читает твой отчет… передает данные… надо отследить всю эту цепочку. А потом – замена группы, страховка, на случай, если твои ребята тоже могут узнать эту тварь. Похоже, я недооценил размах. Тут кто-то в отделе разведки, а, может, и отдел захвата… это же половина Управления! А вас, несчастных баранов – с промытыми мозгами…
– А как твоя Хелен отнесется к тому, что ты будешь писать мне «намеки и шуточки»? – перебиваю его я.
Он переводит на меня взгляд, словно впервые видит.
– Послушай, Алекс. Ты понимаешь, о чем я тебе говорю?
– Боюсь, ничего не получится. Я не смогу изображать с тобой ничего.
– Почему?
Он действительно недоумевает.
– Потому что у меня есть парень.
Парень, который стоит возле авто и терпеливо ждет, пока другой мужчина наговорится со мной. Да неважно.
– Виктор! – зову я.
Питер хватает меня за запястье с такой силой, что у меня, несомненно, останется синяк, и притягивает меня к себе с такой ненавистью, что ее можно со стороны принять за страсть.
– Пусти, больно, пусти, – шепчу я, чтобы не привлекать внимания.
– Ты. Будешь. Делать. Все, что тебе говорят!
Мне кажется, он сейчас сам разорвет меня на маленькие кусочки. Но я не сдаюсь.
– Командуй своей подругой, – отвечаю я, глядя ему в глаза с неменьшей ненавистью.
– В чем дело? Пусти ее, – слышится голос Виктора, и он толкает Питера в плечо.
Кэп ослабляет хватку.
– Второй раз тебя вижу, а сказать ты можешь только «пусти ее», – презрительно бросает Питер.
Озлобленные, все трое, мы проходим мимо дежурного на парковке дорянина, уставившегося на нас фиолетовыми глазами. Насилие на Доре запрещено – наверное, он не видел подобных сцен даже в кино. И что он теперь думает о землянах?
Виктор проводит коммуникатором вдоль табло, оплачивая проезд, и садится за руль. Питер залезает назад, но, прежде чем подвинуться и дать мне сесть, тихо говорит, чтобы не слышал Виктор:
– Кстати, хорошая мысль. Ты якобы ревнуешь меня к Хелен, этим и объясним сегодняшние разборки. Так ему и скажи. И пусть твоя подружка разнесет как можно больше сплетен о нас.
Да он просто изощренный садист. Смотрю на него со всем презрением, которое только способна вложить во взгляд, но ему все равно.
– Да, и вот еще что, – продолжает он инструктировать, словно ничего не произошло. – Если что-то совсем серьезное, приходи – где я живу, ты знаешь. Если меня нет, оставь записку. Ты вообще на бумаге писать умеешь?
– Умею, – нехотя признаюсь я.
Мама упорно учила меня писать по старинке, утверждая, что когда пишешь рукой, мозги развиваются по-другому. И вообще заставляла как можно больше всего делать самой. Впрочем, роботов у нас и так никогда не водилось.
– Вот ключ от моей квартиры, – он прикасается своим ручным коммуникатором к моему, делая несколько настроек.
– Спрячешь записку за манжету моей рубашки. Я оставлю ее так же, на стуле – помнишь?
О, конечно, я помню. Но только присутствие Виктора мешает ответить ему как следует.
***Ужин проходит безрадостно. Плав, Леди и Энн не дождались нас, и мы с Виктором сидим в столовой вдвоем. Питер исчез практически сразу, как мы оказались на базе. Я так и не поняла, то ли мы должны изображать с ним пару, то ли делать вид, что незнакомы. Тоже мне, конспиратор!
Почему-то сейчас так ясно вспомнилась мама. Обычно я стараюсь не думать о ней, чтобы не расстраиваться и не испытывать вину. Но Кэп напомнил мне…
Письмо на бумаге. При «живом» письме не видишь ошибок, они ведь не подчеркиваются автоматически. Мама учила распознавать их так: «Посмотри на это слово, – говорила она, – вглядись хорошенько. Ты видишь фальшивую букву? Вот, смотри, она заставляет все слово болеть и звучать неправильно». Она так и говорила «фальшивую». Фальшивый звук, фальшивый человек – самое сильное ее ругательство. Мама хорошо слышит и чувствует фальшь.
У меня таких способностей нет. Я не могу понять, где правда, где ложь. Что-то во мне готово безоговорочно верить Питеру, но стоит мне вспомнить Хелен – и каждое слово Дарк-Кэпа кажется мне фальшивкой. Рассудок в смятении и не может помочь. Он даже не способен подсказать, что мне делать с Питером, моим отношением к нему, его планами на меня. Наверное, надо опомниться и все это прекратить, пока не поздно.
Виктор ждет объяснений, но их у меня нет.
– Прости, Алекс, – наконец, произносит он напряженно-настойчивым голосом. – Мне не хотелось это делать вот так… но я думаю, ты уже поняла, что я… что… Я пришел в эту группу ради тебя.
– Да…
Я ужасно устала сегодня, настроение на нуле, и нет сил на новые разборки.
– Скажи, что у тебя с этим типом?
– Не знаю, – честно отвечаю я. – То есть ничего.
– Тогда чего ему от тебя надо?
– Виктор, ты очень хороший, но знаешь, наверное, мне не стоит пока… В общем, это нечестно по отношению к тебе.
– Ты влюблена в него?
– Я… я не знаю.
– Раньше, когда он был большим начальником, он не обращал на тебя никакого внимания.
– Вообще-то… обращал.
– Но ни разу не подошел. А теперь он уже может до тебя снизойти?
Я молчу, потому что не могу этого опровергнуть.
– Чего они от тебя хотели? Кто эта девушка?
Я вспоминаю, что мне надо придерживаться версии про влюбленную пару.
– Эта Хелен… устроила сцену ревности, – выдавливаю я. – У нее виды на Питера.
Не понимаю, почему надо так издеваться над собой, но сопротивляться воле Кэпа я пока не могу. Наверное, им все-таки удалось запугать меня. Да, я это делаю потому, что боюсь. Потому, что мне не на кого больше положиться. Что, если они вдруг правы?
