Юна-Мари Паркер - Богачи
— И все-таки я чего-то не понимаю. Ведь клиентов в основном искал я! Разумеется, случались и осечки, но, как правило, в людях я не ошибался. А многие из них числились моими друзьями. Неужели все они были с Сигом заодно?
— Никогда нельзя с уверенностью сказать, что человек непродажен, пока не узнаешь ему цену, — тихо заметил Хэнк. — Но я предполагаю, что Сиг сам искал для «Квадранта» клиентов втайне от тебя. Вероятно, поэтому до тебя ни разу за все время не дошли слухи о художествах, Сига. Представь, что у кого-нибудь есть фабрика, которой необходимо немедленное денежное вливание в размере одного-двух миллионов. А фабрика при этом уже под закладом. Прочие финансовые корпорации и банкиры от него отвернулись. Что ему остается делать? Он приходит к Сигу, который соглашается дать ему ссуду, но под очень высокий процент. Откуда клиенту знать, что «Квадрант» при этом не получит ни цента прибыли? Он соглашается на такие условия, понимая, что иметь с ним дело без залога никто больше не станет. Разумеется, многие сознательно давали ему взятки, чтобы спасти свое дело. Кто-то из них догадывался о том, что деньги исчезнут в глубоком кармане Сига или он спустит их в казино. Но можно ли винить бедолаг, у которых не было другого выхода?
Джо молча кивнул и после паузы спросил:
— Сколько денег он украл у «Квадранта»?
— Порядка тридцати миллионов, — ответил Хэнк, бросив на Джо сочувственный взгляд.
— Господи! — прошептал Джо, пораженный такой колоссальной цифрой. — Пришли мне отчет, как только он будет готов, — добавил он, решительно поднимаясь. — А до того, как он вылетит из «Квадранта», мне нужно добиться у него письменного признания.
— Как ты предполагаешь это сделать? — поинтересовался Хэнк. — Он запрется, и ты слова из него не вытянешь. Если Сиг признает свою вину, он потеряет все шансы на оправдание в суде.
— Он уже потерял их! — сквозь зубы процедил Джо и бросился вон из кабинета.
Лицо Сига Хофмана покрыла болезненная бледность, а в глазах застыло выражение испуга, которое бывает у вора, застигнутого на месте преступления.
— Ты говоришь, что если я в этом признаюсь… — он кивнул на отчет Хэнка Краусса, — …то ты не будешь оглашать того, что… — его голос предательски дрогнул.
— Да. Но я сделаю это не потому, что хочу уберечь тебя от справедливого возмездия, ублюдок. Даже и не мечтай об этом! Просто потому что… в общем, если бы не это, я с огромным удовольствием собственными руками усадил бы тебя на электрический стул!
Маленькие глазки Сига трусливо забегали по сторонам.
— Но за это не предусмотрена смертная казнь…
— И очень жаль. Ты подонок из подонков, Сиг. И будь моя воля, я бы не оставил тебя в живых, — Джо замолчал, чтобы овладеть собой, а затем продолжил: — За мошенничество и предательство, я полагаю, тебя упрячут за решетку надолго, а что касается Тиффани… будь ты проклят до конца своих дней!
В соседнем кабинете ждали полицейские, у которых на руках была копия отчета Хэнка. Джо обошел вокруг стола и протянул Сигу отпечатанное на машинке признание по всем пунктам обвинения.
Через миг тишину нарушил скрип золотого пера по дорогой бумаге. Сиг подписал себе приговор. Тридцать лет дружбы, доверия и совместного строительства «Квадранта» были исчерпаны.
В первый букет алых роз была вложена записка: «Рад приветствовать тебя в Голливуде, дорогая. Хант». Во втором, который Тиффани получила на следующий день, другая: «Когда мы можем встретиться? С любовью, Хант».
С тех пор не проходило дня без того, чтобы ей не доставляли цветы с записками самого отчаянного содержания: «Прости, если я чем-то невольно обидел тебя…», «Любимая, умоляю о встрече…», «Я люблю тебя, Тиффани». Судя по почерку, Хант отсылал букеты сам, не прибегая к услугам секретарши.
Затем начались телефонные звонки. Однажды, когда она поздно вечером вернулась в отель, ее ждали целых три сообщения. Тиффани попросила телефонистку информировать ее о звонках и справляться о том, желает ли она разговаривать, только потом соединяя абонента с номером.
Упорство, с которым Хант преследовал ее, глубоко поражало Тиффани и способствовало обострению внутреннего конфликта. Одна половина души стремилась увидеться с ним, снова оказаться рядом, а другая отвращала от этого, убеждая в том, что Хант так настойчив лишь потому, что не может овладеть недоступным. Наверное, этим объясняется длительность их любовной связи — Хант всегда говорил, что хочет жениться на ней, но между ними стояла Джони.
Спустя два дня Тиффани столкнулась в холле отеля с Хантом. Он давно поджидал ее здесь, и когда она увидела высокого стройного мужчину, поднявшегося ей навстречу, сердце у нее в груди замерло от испуга. Момент встречи настал и избежать его не представлялось возможным. По мере того как Хант приближался к ней широким уверенным шагом, один за другим рушились невидимые барьеры, которыми Тиффани пыталась отгородиться от него.
— Тиффани… — он взял ее руки в свои и внимательно посмотрел в глаза. — Как долго ты будешь избегать меня?
Его прямота выбила у нее почву из-под ног, и Тиффани не нашлась что ответить.
— Нам надо поговорить. Пойдем в бар и выпьем чего-нибудь, — властным жестом он взял ее под локоть и повел через шумное фойе в тихий полумрак бара, где никто не мог помешать их разговору. — Так в чем же все-таки дело? — спросил он, заказав выпивку.
— Именно это я хотела бы у тебя узнать, — обиженно выпалила Тиффани.
— Послушай, я понятия не имел, что ты развелась с Акселом и приехала в Голливуд. Узнав, что ты здесь, я сразу же позвонил тебе. Что случилось? Почему ты прячешься от меня? Когда-то мы так много значили друг для друга. Я не могу поверить, что прежнее бесследно исчезло. Разве мы не можем снова быть вместе? Что этому помехой?
Тиффани молча собиралась с духом и наконец прямо взглянула ему в глаза, хотя сердце ее продолжало колотиться от волнения.
— Попробуй встать на мое место, Хант. Мы расстались потому, что ты не хотел разводиться из-за детей. Я понимаю, более того, уважаю твои отцовские чувства. Я тогда много выстрадала, но преодолела в себе эту боль. Впрочем, у меня не оставалось выбора. — Хант хотел перебить ее, но Тиффани выставила вперед руку, призывая его к молчанию. — Когда я встретила Аксела, мое сердце было полностью свободно от тебя. Ты не представляешь, какое счастье иметь рядом мужчину, не обремененного другой семьей, готового проводить с тобой двадцать четыре часа в сутки и принадлежащего тебе безраздельно. — Хант опустил глаза и уставился на кусочек льда, плававший в бокале. — Я никогда не рассчитывала всерьез на то, что ты оставишь Джони. Если бы я знала о твоих намерениях заранее, то вряд ли вышла бы за Аксела. Но он оказался рядом и был влюблен в меня. Тогда мне тоже казалось, что я его люблю. А может, я просто устала от одиночества, не знаю.
