Ты – всё (СИ) - Елена Тодорова
— Отлично сыграл, чемпион, — треплю по волосам, пока прижимаю к груди.
И пытаюсь справиться с подпирающим горло комом.
— Я сначала разволновался. Сердце вылетало, — тарахтит Лев с горящими глазами. — Но я взял себя в руки, пап. Как ты учил, подумал. Прокрутил все. И ка-а-ак пошло! Видел-видел, я твои фишки применил?
— Видел. Молодец.
Поздравляем его всей родней, пока маленьких чемпионов не собирают на награждение.
— Идиот, — фыркает Любчик, когда ей подмигивает пацаненок из команды Лёвы.
— Эй, — протягивает Ю шокированно. — Ну зачем ты так грубо?
Я хохочу больше с реакции жены, чем с того, что выдала наша Любовь.
— Все, понятно. Зять пошел. Надо присмотреться.
— Па-па!
Обнимая дочь, еще громче смеюсь.
После игры зовем к себе родню, чтобы отметить. Дети, естественно, еще на стадионе в ажиотаж приходят. Пока мчим по трассе, визжат и машут руками форсирующим на мотоциклах Богдану и Натану. Юния накручивает громкость на стереосистеме. Вместе с детьми подпевает Нирване.
— Когда я вырасту, я тоже так рассекать по дорогам буду, — задвигает Лёва.
Он уже хорошо ездит. Но, естественно, дальше площадки у дома мы его не выпускаем.
— Да вы, походу, все рассекать будете, — смеется Ю. — И никуда нам с папой от этого не деться.
— Угу. Вы сами как гоняете! Ух! — толкает Марс.
— Мама лихачит, — поддерживает Лёнчик.
Ю выкатывает глаза, но возразить ей нечего. Я только качаю головой и хохочу.
Дома, пока женщины накрывают на стол, дети играют в саду. Но стоит позвать их за стол, начинается движуха, граничащая с хаосом.
— Я царь зверей, — выдает Лёва, пока Ю рассыпает по тарелкам детворы пюреху.
— А я царь Спарты, — парирует Леонид.
— А я царь галактики, — подключает к спору Марсель.
— Вы обезьяны, — ехидничает Любовь.
Миланка смеется и выдает:
— А я королева. Вы все мои поданные.
— Это тебя тетя Агния научила? — сходу выкупает фишку Валерия Ивановна.
— Угу.
Юния занимает свое место рядом со мной. Накрывает рукой мою руку. Я машинально поворачиваю ладонь, чтобы сжать ее пальцы.
Не то чтобы кто-то из нас был так наивен, рассчитывая на спокойный ужин. Но когда на Марса накатывает прозрение, глаз у тестя все-таки дергается.
— Самурайский меч! Где мой самурайский меч? — вопит малой, на полном серьезе готовый выскочить из-за стола и отправиться на поиски.
Я перехватываю его внимание и даю знак, чтобы оставался на месте, пока не закончит с едой.
— А мой самурайский меч всегда со мной, — выпаливает старший сын с самым важным видом. — В штанах, — уточняет, прежде чем я успеваю среагировать.
— Фу-у-у, — затягивают девчонки.
— Лев! — возмущается Юния. — Что за шутки за столом?! Поросенок.
Я кулак показываю.
Ну а все остальные, конечно же, хохочут.
— С яйценосителями сложно, — заключает авторитетно Богдан.
— Вот ты мне когда-то пожелал троих таких же Нечаевых родить, — вспоминает Ю давнюю историю.
Боде тогда было меньше, чем Лёве сейчас.
— Я иначе сказал, — краснея, признается он.
— Неважно, — отмахивается Ю со смехом. — Меня другое интересует. Ты сказал, что я не выдержу. Что думаешь сейчас? Я справляюсь?
— Естественно. Сейчас ты — мой любимый брат, капитан Зая. Предводитель Нечаевых!
Все смеются. Но гогот детей прям перепонки рвет. Они обожают шутки Боди.
— Агния — петарда, — продолжает мой младший брат. — А ты — как вечный огонь. Ума не приложу, где ты столько энергии берешь.
Ю улыбается, а в глазах слезы блестят. Большим пальцем в мою сторону показывает.
— Мама! — вопит Милана. — Так тыкать нельзя!
— На папу можно, — сморщившись, выкручивается жена.
— Ну вот, — подбиваю я. — Начались исключения.
— Да, есть люди-исключения. Люди-хиты, как ты мне когда-то сказал.
— На них можно показывать пальцем? — смеюсь хрипло, а у самого в груди искры летят.
— С ними можно ВСЁ! — выдает моя Зая с апломбом.
Есть фразы, которыми она меня размазывает, превращая в кашу. До сих пор. Эта фраза — одна из них.
Чтобы пережить ее, тянусь и целую жену в губы.
Выпрямившись, поднимаю бокал с шампанским.
— За нашего сына Льва. За чемпиона, которым мы гордимся не только на поле, но и вне его границ.
Родня поддерживает — присоединяются к моим словам и задорно чокаются.
Ужин проходит на позитиве. Но при наличии пятерых детей не чувствовать легкую усталость и шум в голове после того, как все заканчивается — невозможно.
— Знаешь, чего я сейчас хочу? — выдыхает Юния, когда, уложив всех по кроватям, наконец, в своей спальне оказываемся.
— Ты идешь в ванную, набираешь джакузи, раздеваешься и забираешься в воду. Я приношу красное крепленое и закуску. Мы занимаемся любовью, — читаю ее мысли.
Естественно, удачно. Улыбается моя Зая.
— Ты идеальный муж.
— А ты идеальная жена.
Зря время не теряем. Без лишних слов приступаем к выполнению изложенного. Когда я возвращаюсь из кухни, застаю Ю там, где и хотел — в джакузи.
Опускаю поднос с вином и фруктами на специальный выступ. Включаю музыку, раздеваюсь и забираюсь к ней.
— Что это? — смеется жена, когда становится понятно, что за песню врубил.
— Сказать, что ты всё — не сказать ничего. Ты выше, чем солнце, ты ярче его, — подпеваю я Михайлову. Она закидывает руки мне за шею и быстро подключается к нашему дуэту: — И я не смогу без тепла твоего. Сказать, что ты всё — не сказать ничего!
После припева хохочет.
— Может, переключим?
— Мне все равно, что фоном играет…
Прижимаю ее крепко-крепко. Зацеловываю шею.
— Надеюсь, у тебя безопасные дни, — выдыхаю хрипло, не претендуя на серьезность. — Потому что я все взял, кроме презервативов. Неудобно было их в зубах тащить.
Представляя это, Ю вновь смеется.
— Если скажу: «Да»… Ты поверишь?
— Конечно.
— У тебя всегда было плохо с биологией.
— У меня с ней всегда было заебись. Я просто уже тогда мечтал тебя тр… поцеловать.
— Ты неподражаем, Ян Нечаев!
— Я просто тащусь, когда ты говоришь, что хочешь от меня детей, Юния Нечаева. Это больше, чем признание в любви.
— Так и есть. Я готова от тебя рожать и рожать.
— Будем как пещерные люди.
— Не прибедняйтесь, мистер вице-президент.
— Ни в коем случае.
— Ох… С третьей двойней нас покажут по телевизору.
— Нас там уже показывают, — отмечаю по факту.
— Не из-за детей!
— Ну и ладно. Засветимся еще и с ними. Давай, Зая, бери разгон от Одувана до Бесунии.
— Беру, Ян.
Да только не успевает. Я разыгрываю первым — впиваюсь в ее рот, как тот самый хулиган. Целуя, поглощаю. Но вместе с тем и всего себя
