Анна Альварес - Дикая Роза
Мирная беседа Томасы и Каридад о том, что Дева Гвадалупе все-таки никогда не оставляет своими милостями тех, кто искренно почитает ее, была прервана появлением Розы. Такой ни Томаса, ни Каридад давно ее не видели. С отсутствующим взглядом она прошла мимо них и ничком повалилась на кровать.
Тревожно переглянувшись, Томаса и Каридад бросились к ней с вопросами. Роза долгое время не отвечала и, казалось, даже не слышала этих вопросов.
Лишь после того как Каридад, едва ли не насильно, заставила ее сделать глоток вина из бутылки, которую соседки с удовольствием откупорили перед приходом Розы. Роза обвела комнату удивленным взором, как будто бы не понимая, где она находится.
— Говорила я тебе, Розита, не ходи туда! — в сердцах сказала Томаса.
Спустя какое-то время Роза неохотно рассказала о том, что Рикардо был в ресторане с жабой, танцевал и целовался с ней.
ПОСЛЕДСТВИЯ СКАНДАЛА
Рикардо удивленно смотрел на Рохелио, вернувшегося домой с какими-то кроссовками в руке.
— Что с Розой?
— Я отвез ее домой.
— А что это за обувь?
Рохелио удивленно посмотрел на кроссовки: он совершенно забыл о них. Потом протянул их Рикардо.
— Вот. Роза велела тебе отдать кроссовки, которые ты ей купил.
Потом, порывшись в карманах, он достал сережки.
— И это тоже.
Они поднялись в комнату Рохелио.
Рикардо стал расспрашивать брата, как он узнал о том, что Роза появится в английском ресторане, и почему не предупредил об этом его. Рохелио объяснил, что узнал об этом от Линды случайно и с таким опозданием, что уже не мог ничего предпринять.
— Спасибо, что бросился на выручку, — мрачно поблагодарил Рикардо.
— Кого я и выручил, так это Лурдес. Иначе бы Роза ее убила. Лулу была в черном парике, чтобы ее не могли узнать. Но Роза, сорвала с нее парик и задал ей такую трепку!
Рохелио вдруг начал хохотать. Рикардо смотрел на брата с возмущением.
— Как ты можешь смеяться, Рохелио? Ты что, не понимаешь, что произошло?
— Смеюсь, потому что уж очень живо припомнилось, как Роза колотила Лулу… А упрекать меня ты не вправе, потому что сам во всем виноват. Разве мы с Кандидой не предупреждали тебя, чем может кончиться ваш с Леонелой поход в ресторан?
Рикардо замолчал и повесил голову. Потом спросил:
— Роза… очень сердится? Рохелио стал серьезным.
— «Сердится» — совсем не то слово, которым можно определить ее состояние… Она… она разрушена. Она не может понять, что это за прощальный ужин, на котором расстающиеся, вместо того, чтобы прощаться, прижимаются друг к другу и целуются.
Рикардо тут же собрался ехать к Розе. Брат стал убеждать его не делать этого, разговор с Розой ни к чему сейчас не приведет: это пустая трата времени и нервов.
— Я скажу ей, что это дело рук Дульсины!
— И Леонелы, — спокойно добавил Рохелио.
— Леонела тут ни при чем!
Рохелио посмотрел на него хмуро и одновременно сожалеюще:
— Ты так думаешь? Обнимала, целовала тебя — и ни при чем? Какое невинное создание!.. Ты должен наконец понять: она хотела поссорить тебя с Розой. И она этого добилась.
Дульсине пора было бы заняться домом, наведением порядка, счетами. Вся эта история с Федерико, потом тюрьма… Дела оказались запущенными, а кроме нее, никто в доме ими не занимался.
Но о каких делах могла идти речь, когда события в доме Линаресов развивались так бурно. Только что Леопольдина сообщила Дульсине две последние новости.
Во-первых, дикарка вернула молодому сеньору Рикардо все его подарки. И это была, безусловно, хорошая новость, означающая, что затея с рестораном, предпринятая Дульсиной, дала свои плоды.
Во-вторых, молодой сеньор Рикардо собрался уходить, а сеньорита Леонела остановила его в прихожей и спросила, куда это он собирается. И молодой сеньор не постеснялся ей сказать, что идет просить прощения у Розы. Так прямо и сказал: иду, говорит, просить у Розы прощения!.. Эта новость была значительно хуже. Неизвестно, как все обернется…
В дверь постучали, и вошел Рохелио. Все-таки прямота ее братца — малоприятная черта! Вот и сейчас он безо всяких предисловий прямо с порога спросил:
— Когда ты устанешь от своих подлостей, Дульсина? Она кинулась в бой.
— Я всего-навсего защищаю семейство Линаресов от нравов «затерянного города».
— Да уж и «затерянного города» давно нет, а ты все продолжаешь делать зло!
— Меня вынуждают к этому!
Рохелио не удавалось убедить ее в том, что ей незачем соваться в жизнь Рикардо и Розы. А все потому, что Дульсина считала позором спокойно смотреть на то, как одним из членов их семьи помыкает девчонка из Вилья-Руин, дикарка.
— Позорно было заключать брак с лиценциатом Робле-сом! — парировал Рохелио.
— Мы говорим не о лиценциате! — попыталась оборвать его Дульсина.
Но Рохелио тоже вошел в раж.
— Нет уж, позволь мне сказать! Твой брак с Роблесом — позорен, жесток и кровав! Ты знала, как он надругался над твоей сестрой, и встала на его сторону. Ты знала, что он нас обкрадывает, и тем не менее согласилась выйти за него замуж. Даже сама настояла на этом!
Дульсина вдруг совершенно внешне успокоилась и ледяным голосом произнесла:
— Хорошенький способ — переводить разговор на другую тему, когда не знаешь, что сказать!.. Мы говорили не о Федерико, а о Рикардо и его грязнуле… И не пытайся вывести меня из себя. Я и не такое видала. И спокойна как никогда!
Рохелио понял, что убеждать ее в чем-нибудь бесполезно, и обругал себя за бесплодную трату времени.
Стук в дверь не прекращался.
— Открой ему, Розита, а то он всю ночь будет стучать.
— А мне какое дело? Пусть стучит, пока руки не отсохнут!.. Заявился, видите ли…
— Тогда я сама открою, — Томаса поднялась с постели и, ворча, надела халат.
— Делай, что хочешь, а я тогда запрусь в комнате Хустины. Влетев в дом, Рикардо обвел глазами комнату.
— А где Роза?
— Она не хочет с вами разговаривать и заперлась в другой комнате, — ответила Томаса.
Он стал стучать в другую дверь.
— Роза, любовь моя, мне надо поговорить с тобой, открой!
Из-за двери послышался непримиримый голос Розы:
— Твоя любовь — это не я.
— Я хочу попросить у тебя прощения!
— Бог простит. А я тебя прощать устала.
— Но Рохелио же объяснил тебе, что к чему!
— А мне объяснять не надо. Я тупая, тупая, а уж свиданье от дружеской беседы отличу.
— Мы только танцевали!
— Да твоя жаба чуть из платья своего не выскочила! Рикардо помолчал и потом растерянным тоном, в другое время заставившим бы Розу расхохотаться, пробормотал:
— Это просто платье такое… вечернее…
