Джудит Крэнц - Я покорю Манхэттен
– Ну, моя красавица, какие у вас проблемы?
– Мне нужны наличные – и немедленно.
– Такое бывает и в самых лучших семействах, – осклабился он.
– Вы можете продать мою квартиру, Дональд? Но на этой неделе?
– Погодите, Мэкси. Вы действительно убеждены, что хотите этого? – Теперь он выглядел уж совсем по-иному – абсолютно серьезным. – У меня ведь целый список желающих ее заполучить. Не считая моей, это самая большая и самая лучшая квартира во всей «Башне». И если вы сейчас с ней разделаетесь, то уже навсегда. Второй такой больше не будет.
В его озабоченности не было совершенно ничего напускного.
Часть квартир в доме поменяла своих хозяев, но в основном это касалось тех, для кого покупка квартиры с самого начала была формой вложения капитала. Мэкси же, любившая свою квартиру так же, как он свою, считала ее как бы частью самой себя, продолжением собственной жизни, так что для нее продажа – последняя жертва, которая могла вызываться лишь чревычайными обстоятельствами.
– И вы гарантируете, что я получу деньги на этой неделе?
– Мэкси, сколько денег вам надо? Может, есть другой способ…
– Точно не знаю. Но по крайней мере шесть миллионов долларов. Возможно, и больше.
– Ого! И так срочно? – Он помолчал и добавил: – Да, тогда другого выхода действительно нет. Но учтите, мне понадобится некоторое время, чтобы гарантировать вам наилучшие условия сделки. Впрочем, если вы согласны передать квартиру мне, я тут же выпишу вам чек на шесть миллионов. А потом, если я выручу за нее больше, думаю, так оно и будет, то по завершении сделки вы получите остальное.
– Где мне расписаться? – спросила Мэкси.
– Надеюсь, что жертва, на которую вы идете, стоит того, ради чего вы это делаете, – отозвался он, покачивая головой и доставая чековую книжку из ящика стола.
– Стоит, чтобы попытаться выиграть, Дональд. Даже если все сорвется. Дайте мне вашу ручку. Черт побери! И еще этого дерьмового «Клинекса»…
Глава 25
Когда после нескольких часов тщательного осмотра картин в Лувре, этой самой длинной картинной галереи в мире, Мэкси очутилась в самом дальнем конце огромного второго этажа, ею овладело мучительное чувство полной пресыщенности зрительными образами. Она знала, что стоит ей увидеть хотя бы еще один очередной шедевр – и ни в какой музей ее больше не выманишь. Однако до выхода ей еще предстояло не менее трехсот пятидесяти ярдов. Проблему она разрешила следующим образом: обратный путь она почти пробежала, насколько позволяли ей уставшие от долгого хождения ноги, пригнув голову так, что могла видеть разве только паркет. В поле ее бокового зрения не попадали даже рамы, не говоря уже о самих картинах. Таким вот образом она добралась до крылатой богини победы и спустилась по мраморным ступеням к входным дверям.
Примерно так же двигалась она сегодня по своей собственной – вернее, уже бывшей – квартире, направляясь прямо к телефону, стоявшему на тумбочке возле кровати (все еще ее кровати), чтобы договориться с агентами «Сотбис», которые должны были прийти как можно быстрее для описи всех тех ценных предметов, которые можно будет выставить на ближайшем же аукционе, включая и те, что находились на хранении.
Теперь, подумала Мэкси, кладя трубку на место, она сидит уже на своей бывшей кровати: наверняка эта резная и позолоченная кровать в польском стиле восемнадцатого века с коронообразным пологом из расшитого шелка пойдет за приличную цену. А матрац? Она что, сидит тоже на бывшем матраце? Скорей всего, да, решила Мэкси, если матрацы, правда, выставляются на аукционах вместе с кроватями. Но уж лучше об этом не думать.
– Мэкси, – услышала она чей-то голос, – где ты?
– Здесь, в… спальне, – ответила Мэкси, неожиданно поймав себя на том, что не может произнести слово «своей».
На пороге выросла фигура Анжелики, разгоряченной после приключений очередного дня «загула».
– Ты еще не обнимала сегодня мамочку, по-моему, – слабым голосом проговорила Мэкси.
– Что-то непохоже, чтобы тебе были особенно нужны мои объятия, – заметила Анжелика, с опаской приближаясь к матери. – Похоже, тебе больше подойдет реанимационная палата. Может, надо сделать переливание крови. Ты слишком заработалась.
– Все же попробуй обнять меня, – посоветовала Мэкси, и Анжелика заключила ее в свои мощные, поистине атлетические объятия, сперва приподняв и несколько раз подкинув вверх, а затем повалившись вместе с матерью на кровать.
– Ну как, помогло? – спросила она, глядя на Мэкси в упор своими правдиво-беззащитными глазами.
– И очень. Спасибо, дорогая. У меня есть что тебе сказать. Не слишком, правда, приятное.
– Ты больна! – воскликнула Анжелика, присев на кровати.
– Нет, черт побери. Совсем нет. Я в отличной форме. Но мне только что пришлось продать квартиру. Так что жить здесь мы уже не сможем.
– Нет, ты все-таки больна!
– Клянусь, что нет. Чем угодно!
– Моей головой.
– Хорошо, клянусь твоей головой, что я, твоя мать, полностью здорова. Ты удовлетворена?
– Н-да. А зачем тогда продаешь квартиру? – с явным облегчением в голосе осведомилась Анжелика.
– Это длинная и запутанная история. Но в общем-то из-за того, что мне срочно нужны деньги.
Лицо Анжелики сморщилось: она никак не могла взять в толк слова, которых до сих пор от матери ей не приходилось слышать ни разу в жизни.
– Ты, значит, хочешь что-то купить? – наконец сообразила она.
– И да… и нет.
– Ма, – терпеливо, насколько она могла, попросила Анжелика, – я правда думаю, что будет лучше, если ты расскажешь мне все по порядку. Пусть это длинная история, но я постараюсь в ней разобраться. Я ведь уже не маленькая.
Когда Мэкси кончила говорить, Анжелика некоторое время сидела молча, оценивая ситуацию. Наконец она изрекла:
– Мне кажется, ты сделала то, что должена была сделать. Так оно в настоящей жизни и происходит. Сама эта история и есть настоящая жизнь. К тому же интересная. Может, и не очень приятная, но зато дает пищу для размышлений. Теперь решим практический вопрос: где мы будем жить? Я бы предпочла Колумбус-авеню, потому что это клевое место. Но ты, я знаю, не согласишься. И потом, мы ведь сейчас должны постараться жить бесплатно, правильно? Почему бы нам не напроситься тогда пожить у дяди Тоби? Это ничего не будет нам стоить, лишняя комната у него есть, а кормежка – сама знаешь! И ему, наверное, будет веселее. И еще, после школы я смогу заходить к тебе в «Би-Би» и делать там все, что тебе надо. Доставлять пакеты, отсылать письма или помогать в художественном отделе.
– Чтоб близко не подходила к этому отделу!
