Анита Берг - Неравный брак
— Если рассматривать ситуацию, как это делаете вы, то — да, можно, пожалуй, и согласиться. Но не станете же вы оспаривать тот факт, что именно из-за вас лорд Апнор оказался лишенным любви и тех удобств, которыми пользовался, имея супругу?
— Но ведь они не жили вместе?
— Они вполне могли бы наладить совместную жизнь, если бы не вы, принц Виллициано.
— Что-то он не слишком торопился, насколько я могу судить.
— Мы с вами не можем авторитетно оценивать, какие именно действия он предпринимал, — возразил мистер Стронг.
— Сейчас объясню. Леди Апнор и я, мы уже обсудили все детально и приняли решение, что она и так уже достаточно заплатила своими страданиями, унижением и муками. Мы готовы предстать перед судом любой страны, какую бы вы ни выбрали. И пусть судья решает сам: платить мне или не платить. Теперь вы наверняка хотели бы обсудить ситуацию. Пойдем, дорогая. — Он протянул Джейн руку. — Джентльмены, мы будем в «Клариджиз», на случай если вы примете какое-нибудь окончательное решение.
Алистер тотчас вскочил с места.
— Джейн! — Он с такой мольбой смотрел на нее, что женщине стало жалко его.
— Прощай, Алистер, — с достоинством произнесла она и, взяв Роберто под руку, вышла из комнаты. Как только они оказались на улице, Джейн повернулась к принцу. — Ну и хитрый же ты! Мы ведь ничего такого не обсуждали! Как я сдержалась, сама не пойму.
— Они привели меня в ярость тем, что говорили о тебе, словно ты неодушевленный предмет, выставленный на торги. Просто отвратительно! Но они едва ли станут упорствовать. Думаю, мы более ни о чем таком не услышим. Ну а сейчас, дорогая, где бы ты хотела пообедать?
Он был прав. Более они ничего подобного и не услышали. Месяц проходил за месяцем, невеселые события понемногу выветривались из памяти Джейн. Она находилась в Вест-Индии, когда ее известили, что развод вскоре будет окончательно оформлен, а еще через несколько месяцев, уже в Сингапуре, Джейн узнала об окончании дела. Спустя три месяца, в Нью-Йорке Джейн получила на руки соответствующее постановление суда и внезапно испытала страшную горечь. Ведь она с такими надеждами выходила замуж за Алистера, так уверена была в том, что союз их будет вечен! И вот теперь закончилась целая эпоха в жизни Джейн. Несмотря на то что минуло много времени и она была вполне счастлива с Роберто, прочитав полученный документ, женщина почувствовала себя опустошенной.
Глава 11
Еще год с Роберто пролетел почти незаметно. Джейн жила с ним уже три года и в течение этого времени так и не встретилась с сыном.
Поначалу она писала каждую неделю, с каждым разом ощущая, что ей все сложнее писать ребенку, который неотвратимо превращался в совершенно чужого, незнакомого ей мальчика. Она тем не менее старалась. Но в конце концов стала посылать сыну лишь поздравления на Рождество и в день его рождения.
В сандаловой шкатулке, украшенной замысловатым орнаментом и перевязанной голубой лентой, Джейн хранила те несколько писем, которые прислал ей сын. Они были зачитаны до дыр.
Порой она долгими часами просиживала над фотографиями Джеймса, пытаясь разглядеть в лице ребенка свои собственные черты. Разрез его глаз, тут Джейн была совершенно уверена, был типично материнским; в остальном мальчик напоминал Алистера, каким тот мог быть в тринадцать лет. Жаль, что, когда сын бывал у нее в Кембридже, она не потрудилась как следует разговорить его, получше узнать. Теперь же, судя по всему, уже поздно.
Как бы то ни было, а Джейн была женой Роберто. Теперь, с каждым годом все более, менялись некогда непреложные правила, — и Джейн уже встречалась со многими членами его семьи, не только с мужчинами, как это уже бывало, но также и с женщинами. А началось все с того, что в замок приехал кузен Роберто со своей новой супругой. Видимо, по возвращении в родовое гнездо кузен рассказал о Джейн в весьма восторженном тоне, ибо вскоре последовало приглашение от дядьки Роберто. Вслед за этим приглашения посыпались одно за другим.
Джейн была поражена тем, с каким размахом жила семья Роберто. Еще в Англии ей доводилось слышать разговоры о том, что являет собой континентальная европейская аристократия, которая, дескать, на ладан дышала, ходила чуть ли не без средств, жила в руинах, что представители некогда уважаемых аристократических родов теперь, чтобы свести концы с концами, работают гидами у богатых американцев. И что якобы одни только британские аристократы еще держат европейскую марку. Если в подобного рода рассуждениях и была некая толика истины, то она не имела никакого отношения к семейству Виллициано. У каждой ветви этого семейства имелся собственный замок, палаццо в Риме и как минимум один охотничий домик.
Мужчины семейства Виллициано, как правило, женились на итальянках, причем на аристократках: никто из «подлых» не разбавлял кровь почтенного рода. Они изумлялись, что в Англии аристократия все чаще соединялась узами брака с простолюдинами, — что, по их мнению, приводило к необратимой порче доброй аристократической крови. Джейн пыталась было спорить, доказывая обратное, говорила, что только в этом столетии богатые дочки американских промышленников, за которыми гонялись европейские аристократы, не единожды спасли множество старых фамильных имений. «Ах ты, Господи!» — всплескивали руками итальянки, и при этом на ухоженных наманикюренных пальцах у них сверкали фамильные драгоценности. Они тотчас принимались объяснять Джейн, почему именно следует сохранять чистоту крови. Они не говорили о социальном тождестве, об ответственности — такого рода мысли не приходили им в головы. Глядя на них, Джейн приходила к выводу, что эти дамы выращены и воспитаны с той же тщательностью и знанием дела, с каким подходят к производству чистопородных лошадей, чистота кровей которых является предметом особых забот конезаводчиков. Правда, Джейн при этом никогда не чувствовала себя униженной, ибо и представить не могла, что разговоры о чистоте кровей имеют к ней хоть какое-то отношение.
Ближе всех, как по месту проживания, так и по возрасту, были Эмилио и его жена Франческа, кузены Роберто, правда из различных ветвей раскидистого фамильного древа. Эмилио был ровесником Роберто, а Франческа всего лишь на год моложе Джейн. Эту пару Джейн особенно полюбила; ей казалось, что она знает их уже давно.
Иногда Джейн представлялось, что Роберто смягчится и женится на ней. От былой непреклонности никогда не выходить за него замуж не осталось и следа: она более всего на свете жаждала сейчас именно этого. Джейн не сомневалась, что главным препятствием на пути осуществления ее мечты была мать Роберто. Может, после ее смерти у Джейн и появятся шансы?.. Но когда мать Роберто разменяла девятый десяток, оставаясь в добром здравии, Джейн поняла, что надежды ее беспочвенны. Она никогда не поднимала этот вопрос в разговорах с Роберто, довольствуясь своим прочным положением. Без Роберто она решительно жизни себе не представляла.
