Плохая девочка. 2 в 1 - Елена Сокол
Она бросает тряпку и уходит в ванную. Слышно, как льется вода, но даже она не может заглушить ее рыданий. Мать Кая плачет, как будто боль всех этих лет вдруг находит выход.
Минут через десять я решаю войти, проверить, как она там.
Рита сидит на краю ванной и смотрит в потолок. Ее лицо опухло от слез, плечи подрагивают.
– Я ведь Харри сказала, что Кай не от него. – Говорит она, опуская взгляд на меня. – В тот день он от нас ушел.
– Вы солгали ему?
– Да. Хотела сделать больно. Отомстить за то, что он так и не полюбил меня, за все мои старания быть ему хорошей женой и подругой, а в итоге наказала себя и своего сына. Нужно было признаться, нужно было попросить прощения, а у меня гордость тогда взыграла. – Рита смахивает слезы с покрытого редкими морщинками лица. – А сегодня посмотрела в глаза своего сына и поняла, что нужно было отпустить Харри. Еще тогда. Нельзя было заставлять его жить со мной. Каждый человек заслуживает того, чтобы его любили. И он, и я. Что мы делаем со своей жизнью? Почему так поздно понимаем, что натворили?
– Знаете… – Я качаю головой, размышляя. – Иногда так и бывает задумано судьбой. Столько ошибок, и каждая заставляет задуматься, сделать выводы. Без них мы бы не были теми, кто мы есть.
– Некоторые ошибки уже не исправить. – Она шмыгает носом. – Хелена всегда была добра ко мне, нужно было чаще ее навещать, больше общаться.
– Но вы все еще можете быть матерью своему сыну.
– Он уже мужчина.
– Ему все равно нужны внимание и забота.
– Ты его бросишь? – Вдруг в лоб спрашивает Рита.
– С ним сложно. – Откровенно говорю я. – И куча обстоятельств, сами знаете.
– Он стал другим с тобой. – Признает она, явно делая над собой усилие.
– Знаете, мне хочется вас обнять, но я все еще помню, как вы называли меня курицей и собирались, так сказать, «ощипать».
Женщина виновато поджимает губы.
– А ты все еще меня бесишь, потому что Харри ушел от меня к твоей матери. – Говорит она. – Но это не мешает мне тобой гордиться за то, какая ты умная, добрая и смелая. Вон как уделала нас: притащила адвоката этого своего и вытурила нас из дому! Лео чуть в штаны тогда не наделал – думал, нас с ним посадят!
– У вас отличное чувство юмора. – Замечаю я. – Но идею о том, чтобы лишить меня наследства, лучше оставьте. Только в этом случае мы сможем нормально общаться.
– Говорю же, добрая. Даже слишком. – Рита поднимает палец вверх. – Я бы никогда не простила таких пройдох, как мы с Лео.
– Я и сейчас начеку. – Говорю с ухмылкой, мысленно представляя эту парочку в образе лисы Алисы и кота Базилио.
И мы обнимаемся – смущенно, скоро и неуклюже.
– Не руби с плеча. – Бормочет она. – Это я насчет Кая.
– Все еще не теряете надежды на то, что денежки останутся в семье?
– Не без этого.
Я улыбаюсь и качаю головой. Может, я и наивна, но Рита теперь не кажется мне такой уж плохой.
Кай
– Привет, – говорю я, когда Мариана наконец отвечает на мой звонок.
– Чего ты хочешь? – Ее голос на удивление спокоен.
– Я целый день не мог до тебя дозвониться. Где ты? Все хорошо?
– Мы с твоей мамой прибирались у Хелены в квартире, потом съездили в ритуальный зал, оплатили все расходы, передали вещи и вернулись.
– Вы у бабушки в квартире? Мать с тобой?
– Да.
– Я сейчас приеду. – Говорю взволнованно.
– Не надо, не приезжай. – Звучат, как выстрел, ее слова.
– Мариана, я понимаю, что ты чувствуешь, но мне нужно поговорить, объяснить тебе все.
– Все нормально, Кай. – Слышится вздох. – Не нужно ничего объяснять, я все понимаю. Мы с тобой нашли утешение в объятиях друг друга, Эмилия не должна была об этом узнать, но узнала. Мне очень жаль.
– У нас с Эмилией давно все кончено. Я приеду.
– Не стоит.
* * *
На пороге бабушкиной квартиры меня встречает мать:
– Дальше прихожей ты не войдешь.
– Это еще почему? – Я собираюсь сдвинуть ее, но она стоит намертво.
– Мы сегодня остаемся здесь, посторонние нам не нужны.
– И ты тоже здесь ночуешь? – Смотрю на нее удивленно.
– И я.
– Поругалась с Лео?
– Ему полезно, пусть делает выводы. – Хмыкает мать.
– Пропусти. – Я скидываю кроссовки и пытаюсь пройти, но она перегораживает мне путь в гостиную. – Мне нужно поговорить с ней.
– Оставь ее в покое, она не хочет.
– А ты что, нанялась в ее телохранители? – Нервно усмехаюсь я, бросая взгляд на дверь с мутной стеклянной вставкой, отделяющую меня от Марианы.
– Может и нанялась. – Останавливает меня рукой в грудь мама. – Твое какое дело?
– Вы что, пили? – Вглядываюсь в ее лицо.
– Чай из любимого сервиза Хелены, который она хранила на особый случай. – Отвечает она с вызовом во взгляде.
– Мам, я серьезно. – Смотрю на ее руку, упирающуюся мне в грудь. – Дай мне с ней поговорить.
– Отстань от девки.
У меня чуть не падает челюсть.
– Это что, какая-то новая роль? – Спрашиваю я, понизив голос. – С чего ты вдруг решила переобуться?
Эти слова действуют на мать, как катализатор. Она хватает меня за грудки и толкает в сторону двери:
– Еще одна такая фраза, щенок, и я не вспомню, что ты мой сын. Давай, вали отсюда, разбирайся со своими бабами, не знаю, сколько там их у тебя, а к Мариане не суйся! Не заслуживаешь ее!
– Эй, полегче! – Невольно смеюсь я.
Это когда планета успела остановить ход и повернуть движение вспять? Недавно моя чокнутая семейка пыталась обобрать Мариану, а теперь мать строит из себя ее главную защитницу? Вот это номер!
– Мам, да ты чего? – Упираюсь в стену в коридоре.
– А ничего. – Она поднимает на меня взгляд.
Клянусь, мне кажется, что в ее глазах блестят слезы.
– Мама, дай мне просто сказать.
– Потом скажешь. – Рычит мать.
– Пусть скажет. – Раздается голос Марианы.
Мы замираем.
Она стоит в дверном проеме с котенком в руках.
Кожа ее бледна, на измученном слезами лице словно остались одни глаза – большие, печальные. Волосы, заплетенные в две светлые
