Неукротимый: возрождение - Аврора Белль
Когда мы уже уходили, Гейб крикнул:
— Вы не можете убежать от этого. Я скоро вернусь.
Его пламенное заявление меня не испугало.
Мы не убегали.
Злодей из нашей сказки наконец-то был побежден, раз и навсегда.
Нет. Мы покончили с бегством.
Твитч притянул меня к себе и нежно поцеловал в лоб. Я положила руку ему на грудь и глубоко, с любовью вздохнула, пока мы подходили все ближе и ближе к тому, кто удерживал нас от безумия.
Наш сын.
Тишина пришла как передышка, и именно тогда я поняла, что единственное место, куда мы могли бы бежать в будущем — это объятия друг друга.
Потому что мы принадлежали друг другу, и ничто не могло разлучить нас.
***
Твитч
Прошло двадцать четыре часа.
Я официально сходил с ума. И пока Лекси спала в кресле в углу палаты, я лежал рядом с сыном на узкой больничной койке, наблюдая за трубками, выходящими у него изо рта и носа, и удивлялся, как мне удалось поставить человека, которого я любил больше жизни, в такое положение.
Чувство вины было для меня довольно новым чувством. Мне это не нравилось, это уж точно.
Я был в отчаянии.
И поэтому я умолял.
— Ты должен проснуться, приятель. — Ты должен, потому что я не смогу жить с этим позором. — Просто открой глаза. — Пожалуйста. — Ты нужен своей маме. — Ты нужен мне. — Пожалуйста, приятель. — Я крепко зажмурился и с трудом сглотнул, когда прошептал: — Мне так жаль, сынок.
Я тихо рыдал, чтобы не разбудить ее.
Это было самое меньшее, что я мог сделать в этом дерьмовом шторме, который создал.
***
Лекси
— Что Вы делаете? — спросила я, когда доктор Прахеш обошел кровать ЭйДжея и осмотрел респиратор, который поддерживал жизнь моего сына.
Он нажал кнопки на аппарате и некоторое время молчал, прежде чем ответить.
— Думаю, пришло время посмотреть, как ЭйДжей справляется с дыханием самостоятельно.
Твитч внезапно проснулся. Он сел, сонно моргая.
— Что Вы сейчас сказали?
— Что? — мой разум затуманился за мгновение до того, как полностью отключился. — Вы хотите отключить единственное, что поддерживает жизнь моего сына? — я не смогла бы усмехнуться, даже если бы захотела. Я наклонилась к нему, нахмурившись, и прошипела: — Только через мой труп.
— Док. — Твитч нахмурился. — Я понимаю, это Ваша работа и все такое, но — нет.
Но доктор Прахеш не видел всей серьезности в этой ситуации. Вместо этого он добродушно улыбнулся.
— Я знаю, что это трудно для вас обоих, но жизненные показатели ЭйДжея значительно улучшились. Его здоровый цвет кожи вернулся. Его лихорадка спала. А теперь я хотел бы сравнить его дыхание с тем, когда он только поступил к нам. Но я не смогу этого сделать, если мы не снимем с него респиратор.
Предполагалось, что родители должны были знать, что делать в таких ситуациях. Они должны были быть сильными, иметь план и доверять врачам. Но когда мы с Тони взглянули друг на друга, на наших лицах отразилась одинаковая неуверенность, и его неуверенность подпитала мою собственную до уровня, которого не должно быть у родителя.
Некоторое время никто не произносил ни слова.
— Сделайте это, — сказал Твитч, и мои глаза расширились от шока.
Мой рот слегка приоткрылся.
— Что? Нет!
Твитч переместился на край сиденья.
— Детка, они не могут держать его так вечно. — Выражение его лица смягчилось, и я клянусь, что в его глазах была явная печаль. — Нужно дать ему шанс, чтобы он мог летать самостоятельно.
Это были прекрасные слова, но сказанные в неподходящее время.
Мое горло сжалось, и я с тревогой прошептала:
— Но, что, если он не полетит? Что, если он упадет?
Твитч посмотрел вниз, и при этом прикусил внутреннюю сторону щеки. Он долго не отвечал, но когда поднял голову, то пожал плечами.
— Нет лучшего места, чтобы упасть, чем прямо здесь, Ангел.
— Чем дольше он находится на аппарате, тем больше у него шансов заболеть пневмонией, — сказал доктор Прахеш. — Прошло тридцать шесть часов. С вашего разрешения, я бы действительно хотел попробовать отключить его от аппарата как можно скорее.
Мое сердце находилось в состоянии войны с моей головой.
Мое тело похолодело, глаза потускнели, я мерила шагами комнату, прижимая кончики пальцев ко рту и взвешивая возможные последствия. Из двенадцати возможных исходов, которые представлял мой разум, только один из них оказался счастливым.
Мне не нравились эти шансы.
Я ненавидела эти шансы.
Запустив руку в волосы, я прошлась еще немного, пока не остановилась прямо перед Тони. Мой голос дрожал, когда я сморгнула слезы и пробормотала:
— Обычно я знаю, что делать в трудных ситуациях, но я не знаю, что делать здесь, Твитч. Что, если он не захочет дышать самостоятельно? Что, если он пострадал сильнее, чем мы думали? Я не могу потерять его, а прямо сейчас... — мой голос был немного тише. — … Мы можем потерять его.
Твитч протянул руку и взял мои пальцы в свои. Он погладил их, а потом я заметила нервный тик его челюсти.
— Не говори так, — сказал он тихо, но твердо. — Он сильный, воспитанный надежной матерью, с генами своего упрямого отца. — Он не смотрел на меня, и я подумала, было ли это потому, что он беспокоился, что я увижу его собственный страх, отраженный в этих прекрасных глазах. — Он никуда не денется. Он выкарабкается из этого, детка.
Мой взгляд скользнул к маленькому мальчику, который выглядел еще меньше на ярко-белых простынях своей больничной койки. Так много трубок выходит из него. Я не была готова отпустить его. И когда Твитч сжал мои пальцы между своими, я поняла, что, возможно, мне и не нужно было этого делать.
Он прав.
Мне нужно дать моему птенцу шанс, если я хочу, чтобы он взлетел.
— Хорошо. — Сглотнув комок в горле, я произнесла эти слова спокойно, хотя каждая частичка моей души болела. — Сделайте это.
Коротко кивнув, доктор Прахеш вышел из палаты и вернулся с медсестрой. Они работали в паре у аппарата, пока врач осторожно отсоединял трубку.
— Итак, — произнес он, когда мое сердце остановилось, — сейчас мы увидим, на что способен наш маленький Антонио.
Он вынул трубку
