Томас Уайсман - Царь Голливуда
Когда Александр проехал через ворота главного входа, он увидел там свыше сотни репортеров и фотографов — шумную, воинственную и негодующую толпу. Некоторые из них торчали здесь четвертый день, во рву, окружающем усадьбу. Их настроение не улучшилось от того, что Нельсон получил полицейскую охрану, чтобы не допустить их в дом. Кое-кто сидел на корточках, играя в карты, но большинство валялось в траве. Они томились, были усталыми, беспокойными и обиженными. После всего, что здесь произошло, вряд ли кто мог позавидовать известности кинозвезды. В воздухе висела неясная угроза. Александр, еще сидя в машине, столкнулся с репортерами, которые угрожающе гудели, желая получить хоть какую-нибудь информацию, чтобы вознаградить себя за столь долгое ожидание и за унижение, которому их подвергли копы, сгонявшие их с места. А репортеры были все время настороже, чтобы вовремя занять необходимую позицию для фотографирования и интервью. С одной стороны дома — копы, с другой — слуги с собаками, на случай, если кто проскользнет мимо копов. Все это длилось в течение нескольких дней и подогревало обиду представителей прессы. Еще недавно, когда они узнали о скандале с Нельсоном, возможно, их реакция колебалась от легкого неодобрения до слегка завистливого восхищения. Но теперь они превратились в блюстителей благопристойности. Александр сидел в машине за спиной Фрэнки — его телохранителя. Он был встречен улюлюканьем, свистом, неприличными шутками и вопросами, пока автомобиль прокладывал путь между репортерами. Александр приказал Фрэнки остановиться и встал на переднем сиденье.
— Я хочу поблагодарить вас, мальчики, — перекрикивая шум, сказал Александр, — за безудержную рекламу, которую вы сделали одному из моих самых знаменитых актеров. Я уверен в этом и очень ценю, — добавил он, смеясь. И один или два репортера тоже засмеялись. — Сейчас, — продолжал Александр, — я не могу вам все рассказать об истории с Нельсоном, но я не понимаю, почему вы здесь висите. Посмотрим, позовет ли м-р Нельсон нас на чай. Я могу взять с собой несколько человек в автомобиль, а кто не влезет, может пойти пешком за нами. Или — здесь около мили пешего хода, — я пошлю за вами машину из дома. Я вам обещаю, что без вас не будет никакого разговора. И пожалуйста, примите мои извинения за то, что вас здесь держали. К счастью, он еще больше боится меня.
Это вызвало более сочувственный смех.
Александр вышел и открыл двери своего автомобиля, туда втиснулось человек пять-шесть репортеров. Видя, что это вызвало сильную давку, которая грозила перейти в беспорядочно бегущую толпу, потому что репортеры в задних рядах боялись что-нибудь пропустить, Александр решил пойти пешком с теми из них, у кого не было транспорта. Казалось, что это удовлетворило каждого и оказало на всех успокаивающее действие. Ворота были открыты, автомобиль Александра проехал вперед, следом проехали те, у кого были машины и такси, а потом вошел Александр, окруженный со всех сторон репортерами и фотографами. Некоторые из них обстреливали его вопросами, и вся орава напоминала большую неорганизованную армию. Они медленно продвигались по этому длинному пути.
— Я знаю не больше вас, — отвечал он на все вопросы, — но, будь я проклят, мы все разузнаем. Я считаю, что вы имеете право знать. И я имею право знать. Я убежден, что мы получим некоторые ответы, ол'райт?
Репортеры перепрыгивали через клумбы, давя подошвами нежно взлелеянные растения, через крокетные лужайки, они бросали пустые бутылки из-под имбирного пива в плавательные бассейны, кто-то сильным ударом снес кактус… Перед домом репортеры, которые были в машине Александра, и те, кто проехал за ними, ожидали, чтобы их впустили. Александр протиснулся сквозь толпу и позвонил в звонок. Сначала открылся глазок, а потом дворецкий Нельсона открыл дверь.
— Здесь несколько джентльменов хотят повидать м-ра Нельсона, — сказал Александр, — позаботьтесь о них, Хенк.
Как только репортеры ввалились в дом, внушительность вестибюля оказала на них успокаивающее действие. Куполообразная застекленная крыша из цветного стекла стушевывала солнечные лучи и создавала сумрак, наподобие церковного, что заставляло автоматически понижать голос. Дворецкий, Хенк, провел их в комнату для приемов через открытые золотисто-лакированные двери, на которых были изображены гирлянды драконов. На длинном банкетном столе был приготовлен чай и много тарелок с бутербродами с икрой и маленькими сандвичами. Слуги вручали представителям прессы тарелки, как только они входили. Пугающая роскошь комнаты заставила некоторых репортеров отряхнуть грязь, налипшую после их долгого бдения во рву. Они почувствовали себя смущенными и стали не такими шумными. Они оглядывались кругом, кое-кто с неприкрытым благоговением, а кто-то с презрительным выражением. Репортерская братия пила чай или кофе, имбирное пиво, заглатывала маленькие сандвичи, плюхалась на сиденья в виде гондолы с позолоченными дельфинами, которые поддерживали гондолы, и щупали богатый материал штор. Через некоторое время они утихомирились и чей-то голос требовательно спросил: "Когда же мы увидим героя-любовника?!" Хор голосов подтвердил это требование.
— Я схожу за ним, — предложил Александр.
Он вернулся через пять минут с Джеймсом Нельсоном и молодой миловидной женщиной. Большинство репортеров не специализировались в области кино и никогда не видели Джеймса Нельсона во плоти. Они были удивлены тем, что он был значительно меньше ростом, чем они ожидали, и выглядел усталым, так как недавно участвовал в нескольких трудных спектаклях. Александр поднял руку и потребовал тишины.
— М-р Нельсон будет рад ответить на ваши вопросы, — провозгласил он, — если вы все будете так добры и дадите ему немножко места в комнате, так, чтобы каждый из вас мог видеть и слышать его. Порядок. Теперь первый вопрос.
— Что вы собираетесь сказать об этой вечеринке? — задал весьма агрессивно вопрос какой-то репортер.
— Я чувствую, что вы не собираетесь спрашивать меня о моей новой картине, — легко ответил Нельсон.
Это вызвало смех и недоверчивые хмыканья. У Нельсона был плохой английский, высокий голос, почти барственный и совсем не такой голос, который у людей ассоциировался с теми ролями, которые он играл на сцене.
— Во-первых, — сказал он, — я рад представить вам, джентльмены, свою невесту. — И он показал на молодую женщину, стоявшую рядом с ним. — Делия Колпейн. — Он взял ее руку, сильно пожал, и они долго смотрели друг на друга, как неразлучники-попугайчики.
— Невеста? — воскликнули с удивлением несколько голосов.
