Пенни Винченци - Другая женщина
- Насколько я понимаю, ему бы совершенно не понравился твой ответ, - сказал Мерлин и получил под столом пинок ногой от Жанин.
- Прости, дорогая, - сказал он Гарриет, - я совершенно разучился понимать вас, молодых.
Он взял белую руку Жанин и поднес ее к губам.
- Что ты рассказал Мерлину? - спросила Гарриет. Она лежала в шезлонге, потягивая холодный лимонад, и наслаждалась прекрасным солнечным днем.
- Я ему о многом рассказывал, - ответил Тео.
- Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Ты рассказал ему о нас?
- Я - нет, но, возможно, Жанин ему все рассказала. Немного шампанского?
- Ты же знаешь, что мне категорически нельзя пить! Тео, ты ведешь себя вызывающе. Как ты посмел рассказывать о наших отношениях посторонним?
- Потому что ты запретила мне говорить о них с тобой.
- Нам просто не о чем говорить, - сказала Гарриет.
Все трое вновь и вновь возвращались к разговору о Крессиде. Обсуждали каждую версию, вспоминая каждую деталь, и пытались найти объяснение ее поступку. Никто не знал, чему верить, чей рассказ более правдив.
- Мне кажется, что в каждой версии есть своя доля правды, - сказал Тео. - Несомненно, что она любит этого человека и что он болен…
- На фотографии он не выглядит больным, - заметила Гарриет.
- Дорогая, ты несправедлива, - сказал Джеймс. - Нельзя судить по фотографии. Больные лейкемией до последнего часа выглядят вполне здоровыми. Сейчас он в больнице…
- Откуда тебе это известно? - прервала отца Гарриет. - Мы знаем об этом только со слов Крессиды, но можно ли ей верить? В прошлом году она сказала Оливеру, что ждет ребенка, хотя на самом деле не была беременна. Нам она говорила, что любит Оливера и выйдет за него замуж, а что оказалось на самом деле? Почему вы все так ей верите? - Злость охватила Гарриет, и она почувствовала, что вот-вот разрыдается.
- Почему ты так враждебно настроена к своей сестре? - спросил он.
- Да, враждебно! И ничего не могу с собой поделать. Я никогда не прощу ее. Мне просто противно о ней думать. Даже если мы поверим в ее чудесную, романтическую историю, то и тогда у нас есть много причин не прощать ее. Как она могла так поступить с нами? Сбежать накануне свадьбы, никому не сказав ни слова! Неужели тебе не обидно, папа? А как она поступила с мамой? Мама так готовилась к этой свадьбе! Неужели она не могла прийти и все рассказать? Мне этого никогда не понять.
- Человеческая психика - очень сложная вещь, - сказал Джеймс. - Попытайся поставить себя на ее место. Беременная, испуганная, не знающая, что делать, где найти выход. Что бы ты сделала в подобном случае?
- Как ты можешь задавать Гарриет такие вопросы? - сказал Тео. - Она бы никогда не оказалась в подобной ситуации. Она самый искренний и честный человек на свете!
Гарриет с удивлением посмотрела на Тео и снова почувствовала прежнюю неприязнь к нему. Он всегда все знает лучше других!
- Я не нуждаюсь в твоей защите, - сказала она. - Я сама могу за себя постоять. У меня с головкой пока еще все в порядке.
- Я бы этого не сказал, - ответил Тео. - Джеми, могу я налить себе еще твоего чудесного бренди?
- Конечно, - ответил Джеймс. - Вот мы сидим и обсуждаем Крессиду, а у меня сейчас такое чувство, что мы говорим о совершенно посторонней женщине. Эта другая женщина совсем не моя дочь, которую я растил и воспитывал, которой отдал свое сердце. Эту другую женщину мы совершенно не знаем. Можно сколько угодно гадать, почему она так поступила, и все равно мы не найдем ответа. Давайте посмотрим на ее поступок с медицинской точки зрения. Как зовут ту женщину-гинеколога, Гарриет?
- Бредман, - ответила Гарриет. - Дженнифер Бредман.
- Миссис Бредман считает Крессиду душевнобольной или психически неуравновешенной. Отсюда и склонность ко лжи, и желание самоутвердиться, постоянные проблемы со здоровьем, неспособность правильно распорядиться деньгами.
- Я тоже не смогла правильно распорядиться деньгами, - прервала его Гарриет, - так что же, по-твоему, я тоже психически неуравновешенная? - Она посмотрела на Тео. - Наверняка ты так считаешь, Тео? - сказала она.
- Конечно, нет, - ответил Джеймс. - Просто твой бизнес не удался. Такое бывает со всеми.
- Спасибо и на этом, - саркастически заметила Гарриет. - А мне лично кажется, что она все заранее спланировала. Зачем ей понадобилось продавать квартиру и держать это в секрете?
- Это легко объяснить, - сказал Тео. - Зачем ей квартира, если они с Оливером собирались жить в Нью-Йорке?
- Она вас просто всех околдовала, - сказала Гарриет, чувствуя, что вот-вот расплачется. - Вы готовы найти ей любое оправдание. Бедная Крессида, бедный ребенок, с ней, должно быть, что-то случилось, раз она так поступила!
- Конечно, случилось, - сказал Джеймс, - и потому мы не должны судить ее строго. Мы ее слишком избаловали, всегда оправдывали ее поступки, ничего не запрещали, и, возможно, это и послужило причиной ее обмана.
- Сколько бы мы ни гадали, - сказал Тео, - мы не найдем ответа. Как я уже сказал, надо принять во внимание все версии. Ответ лежит где-то посередине.
- И даже версию Джулии? - спросил Джеймс дрогнувшим голосом.
- Мне бы хотелось сказать нет, но, к сожалению, мы должны принять во внимание и ее. Не могла же Джулия придумать такую чудовищную ложь. Не интересуй Крессиду деньги Оливера, она только посмеялась бы над Джулией и все бы ему рассказала.
- Возможно, это было последней каплей в море, - сказала Гарриет, - и поступок Джулии добавил Крессиде решимости.
- Я думаю, - сказал Тео с горестным видом, - мы никогда не узнаем правды. Ее знает только Крессида, а она нам ее не скажет.
- Послушай, - сказал Тео как-то вечером, когда они с Гарриет остались одни, - давай с тобой серьезно поговорим. Я люблю тебя, а ты любишь меня…
- Уже не люблю. Вернее, люблю, но не так, как прежде. Все прошло. Остались только приятные воспоминания. Я не могу выйти за тебя замуж. Из этого не выйдет ничего хорошего.
- Откуда ты знаешь?
- Знаю. Я это чувствую. Мы не можем жить вместе. Ты начнешь подчинять меня своей воле. Я стану твоей собственностью, а я этого не хочу.
- Я не буду делать тебя своей собственностью.
- Тео, ты по натуре собственник. Это у тебя в крови.
- Гарриет, клянусь, что ничего подобного не произойдет. Хорошо, я не буду просить тебя выйти за меня замуж, не буду предлагать тебе деньги, чтобы выкупить твою паршивую компанию. Я могу вообще не давать тебе денег. Ты можешь жить в Брикстоне или в другом захолустье, а я буду иногда заезжать к тебе, и ты будешь меня кормить консервированными бобами и поить горьким пивом, купленным на пособие по безработице, но позволь мне любить тебя.
