Счастье для Хулигана - Настя Мирная
— Зелёный борщ и мясная запеканка. — улыбается жена, закинув в миску помидоры.
— Когда успела? — спрашиваю негромко, приобняв сзади.
— Освободилась сегодня пораньше. Забрала детей из садика и помчала готовить, чтобы встретить мужа вкусным ужином. Нарежешь хлеб? — откидывает голову, чтобы взглянуть в глаза и получить очередной поцелуй. — Кто что будет? — вопрошает Ди громко.
— Запеканку! — в один голос отвечают дочки.
— Арина, она с помидорами.
— Феее. — вываливает язык, корча гримасу.
— Не кривляйся. — рублю ровно. — Или выбирай их, или ешь борщ.
— Борщ. — бурчит она недовольно.
Дианка расставляет перед детворой тарелки. Я тем временем наливаю нам по бокалу вина, а детям сок. Ужин проходит за тихой беседой. Дианка под столом скользит босой ногой по моей. С трудом проглатываю кусок хлеба, лишь мельком задев её взглядом. Раз синеокая так активно меня соблазняет, у неё закончились месячные, и меня ждёт незабываемая ночь.
— Я всё! — гордо бомбит Карина, отодвигая тарелку и спрыгивая со стула.
— Я тоже! — вскакивает сестра.
— Сядьте. — требую, тормозя их взглядом. — Сначала доешьте всё, что оставили в тарелках. Потом отнесите их в раковину.
Близняшки недовольно возвращаются за стол и ковыряются в тарелках, а Миша тем временем молча уплетает запеканку.
— А можно ещё борща? — высекает сын.
Ди выполняет просьбу мальчика, улыбаясь во весь рот.
— Хоть что-то в его характере от меня.
— Угу. — мычу с набитым ртом. — Ест за всю семью.
За это получаю пяткой по ноге.
— Жуй молча, Северов.
— Не умничай, Северова.
— Надо искупать детей. — говорит Ди, принимаясь за уборку стола. Я же встаю к раковине. — Закончишь тут?
— Только если, когда уложим младшее поколение, примем ванну вместе. — толкаю, окинув жену многозначительным взглядом.
Пляшущие в её глазах чёртики дают желанный ответ, хотя она не произносит ни единого слова.
Счастливый визг дочек, плеск воды и приглушённое хихиканье Дианы — лучшая музыка для моих ушей. Тяну лыбу во весь рот, особенно когда наблюдаю, как Мишка вытирает со стола крошки. Кто бы подумал, что дочки будут такими сорванцами, а сынишка настоящим помощником? Ему только дай тряпку или веник, так сразу счастья полные штаны. Не помню, чтобы я был таким в детстве.
— Миша. — окликаю пацанёнка. Он сразу подбегает и вскидываем мордашку к моему лицу. — А что ты сегодня рисовал, расскажешь?
Он хмурится, подворачивая губы. Убито вздохнув, бубнит:
— Пароход. Но не покажу. Он некрасивый.
— Идеалист. — улыбается жена, опускаясь перед сыном. Изо всех сил стараюсь не смотреть на то, как мокрая ткань белой футболки облепляет её тело и как отчётливо под ней виднеется полная грудь. Громко сглатываю и переключаю внимание на мальчика. — Для родителей он обязательно будет красивым. Покажи нам.
— Не покажу. — качает головой сынишка.
Приземляюсь с другой стороны и смотрю прямо в глаза.
— Ни у кого не получится красиво с первого раза, но это не значит, что надо перестать стараться. Покажи нам свой рисунок, и мы вместе решим, что тебе в нём не нравится, и попробуем исправить.
Сын улыбается шире и согласно кивает.
— Папа, ты научишь меня рисовать красивый пароход?
— И машину тоже. И самолёт. Но сначала в ванную.
— А ты меня искупаешь? — спрашивает тихо.
— Мишенька, — сжимает его пальчики Дикарка, — папа только пришёл с работы и очень устал. Но завтра у него будет выходной, и он обязательно пойдёт с тобой в ванную, а сегодня давай дадим ему отдохнуть. Хорошо?
— Да, мамочка.
Вижу, что он расстраивается, поэтому обещаю, что почитаю им перед сном. И грусти как ни бывало.
— Та-а-ак, кто это здесь ещё голенький бегает? — выпаливаю, входя в детскую. — Кто не оденется через две минуты, защекочу.
Близняшки бросаются натягивать трусики и майки. Показывают свои рисунки, когда жена приносит на руках сына.
— Одевайся. А вы быстро в кровати. — стараясь сохранять серьёзность, командует Диана.
— А мой рисунок? — шелестит Мишка, забираясь в кроватку. — Можно я покажу?
Смотрит по большей степени на маму, зная, что если она запретит, даже папа её не переспорит.
— Можно, мама? — подтруниваю, играя бровями, знаю же, как это действует на жену.
Она со смешком сдаётся и идёт укладывать дочек. Мишаня со счастливым смехом достаёт из-под кровати лист. Он прячет там всё, что у него не получается. Внимательно вглядываюсь в изображение. Для четырёхлетнего мальчишки очень даже круто. Вот только я отлично знаю сына. Как и заметила Ди раньше, он — идеалист. Если ему что-то не нравится, то в обратном его никто не убедит.
Сажусь на край постели и поднимаю сына к себе на колено.
— Итак, молодой человек, что тебе здесь не нравится? — толкаю, искуственно хмуря лоб. — Я не вижу здесь ничего некрасивого. А уж твой папа в таком разбирается.
Сын жуёт губы, ведя пальчиками по краске. Разводит руки в стороны и восклицает:
— Всё! Смотри, какой он кривой весь. И трубы. И дым!
А с дымом-то что не так? Реально не догоняю, что не устраивает Мишку, но согласно опускаю подбородок.
— Тогда сделаем так: завтра поедем в лес, а вечером будем рисовать пароходы и машины.
— Я не хочу рисовать машины! — возмущается Каринка.
— Я тоже! — поддерживает Аринка.
— А мы с вами будем рисовать цветы. Хотите цветы? — примирительно дробит Дикарка, предотвращая новые споры.
— Да! — вопят в один голос девочки.
Мы же с Ди напару морщимся от их визга, но, скрестив взгляды, смеёмся. Как бы сложно ни было растить одновременно трёх таких разных детей, мы души в них не чаем. Но окажусь пиздаболом, если не признаю, что когда оформили их в детский сад, облегчённо выдохнули. Любимая смогла вернуться на работу и всего через полгода заменила психиатра, занимающегося оценкой психического состояния преступников. Ещё через восемь месяцев её стали приглашать как профессионала и в другие области и республики. Мне не удаётся скрыть гордость за достижения жены.
