Другой близнец - Рина Мирт
Когда он спросил мать, как можно связаться с Мией, та повела себя очень странно. Впоследствии Бен списывал её поведение на то, что она понимала, зачем он спрашивает, всем видом показывая, что не одобряет этого. Она ответила что-то вроде: «Мии нужно побыть одной, чтобы оплакать Рика, и мы должны уважать её желание».
Её номер она ему не дала. Он не стал давить и решил узнать нужную ему информацию другим путем. Через Роуг, которая оказалась сговорчивей. Но Мия не отвечала на его звонки. Он оставил ей несколько сообщений, а ответа всё не было. Тогда он не на шутку испугался, думая, что с ней что-то случилось, но Роуг развеяла его страхи после повторного разговора.
Спустя несколько дней она позвонила сама, предложив расстаться. Хотя технически они и не были вместе, чтобы расставаться, она не хотела быть с ним — вот что было главным. Когда до Бена дошел смысл её слов, внутри него что-то оборвалось. Где-то в глубине души он знал, что так и будет, он ведь уже проходил через это с ней, и всё равно вновь отдал ей в руки своё сердце, наивно полагая, что в этот раз всё будет по-другому.
Обида ощущалась, как пузырящийся на коже ожог, но это чувство уже было знакомо, поэтому Бен старался занять себя всем, чем только можно, лишь бы не дать ядовитой горечи, наполняющей тот, прорваться и затопить его. У него впереди еще был трибунал, и он решил сосредоточиться на нём. Днем эта назойливая и давящая боль немного притуплялась, зато ночью разгоралась в полную силу. Будто подпитывалась от темноты, ожидая, когда мысли о насущном отступят, чтобы полностью овладеть им.
«Неужели ты думал, что она станет твоей, стоит тебе только спасти её?» — всё всплывал в голове голос, очень похожий на голос брата. — «Что вот так, в миг, она позабудет о Рике? Ты лишь его внешняя копия, жалкий суррогат, и то, даже не это, иначе она была бы сейчас здесь».
«Но разве я спас её для того, чтобы она стала моей?» — отвечал он себе же. — «Я спас её, потому что не мог поступить иначе. Её могли убить».
«Ты врешь сам себе!» — смеялся голос. — «Ты бы не стал делать этого, если бы не хотел её».
Но Бен знал, что он бы поступил так же, даже знай он будущее заранее. И да, в глубине души он надеялся, что этот поступок расположит Мию к нему. Заставит её посмотреть на него не как на близнеца Рика, а как на готового на всё ради неё мужчину. Но насильно мил не будешь, — это он знал хорошо, поэтому решил довольствоваться меньшим, зная, что с Мией всё в порядке, пусть она и не рядом с ним.
Если бы он тогда знал. Он должен был догадаться. Ведь мать не упоминала о Мии. От слова совсем. Будто той и не существовало вовсе. А это было так не в её стиле. Но тогда, полный мучительной печали и охваченный неизвестностью, он не придал этому значения. Дальше было то интервью, которое потом показывали по NBC, сделавшее из него звезду, но он его не смотрел. Ему не нужна была эта слава, он и согласился на интервью лишь по настоятельной рекомендации адвоката, уверяющего, что это может помочь ему. На следующий и все последующие дни после выпуска и до самого заседания в доме невозможно было пройти из-за количества людей, пришедших поддержать их.
Люди приезжали даже из других штатов, чтобы лично познакомиться с ним. Особенно много было женщин, желающих «познакомиться поближе» и недвусмысленно намекавших ему на это. Он не коснулся ни одной, прекрасно помня то чувство, что пришло после содеянного, когда он пытался забыться в объятьях другой. А от любовных писем не было отбоя.
В один такой день в доме, переполненном чужими людьми, он увидел знакомое лицо. Того самого частного детектива-«последнего бойскаута», спасшего Мию. Он был страшно рад его видеть, к тому же хотел лично поблагодарить за его тогдашнюю помощь. Неизвестно, как всё закончилось бы, реши он заняться самодеятельностью.
— М.можем ли мы п…п-переговорить где-то с глаз-зу на глаз? — спросил тот после обмена любезностями.
Единственной комнатой, где никого не было, была комната Рика. Они зашли туда. Мужчина принес с собой сумку, которую положил на бывшую кровать брата. В сумке оказались деньги.
— Но я думал, агенты конфисковали их?
— Только п-половину, — ответил тот. — К…к-когда ко мне п-пришли те федералы, я тут же р-распорядился, чтобы эту ч-часть с…спрятали в другом м-месте, прежде ч. чем они добрались до д-денег.
— Не стоило так утруждать себя, — он горько улыбнулся. — Не думаю, что моя мать захочет прикоснуться к этим деньгам, не то, что использовать их. А мне они не нужны.
— Так или и-иначе они в-ваши. Сделайте с н-ними всё, что за-захотите.
Он не долго думал, что делать. Той же ночью, вытащив на середину их заднего двора мангал для барбекю, он сжег их.
Трибунал кончился для него хорошо. Ну, во всяком случае, так ему сказал адвокат. Ему светила тюрьма, а его «всего лишь» преждевременно уволили, разжаловав.
«…Когда мы говорим о самоволке, мы все автоматически подразумеваем дезертирство, а дезертирство означает предательство. В военное время или в ходе боевых действий такой поступок карается смертной казнью», — сказал тогда судья.
«За всю свою карьеру военного судьи я повидал много оступившихся солдат, дезертиров в том числе. И у всех у них были свои веские причины так поступить. Но ваш случай, лейтенант Хадсон, особенный. Вы встали перед тяжелым выбором: быть верным своей семье или своей присяге. Не думаю, что кто-то из присутствующих здесь солдат и офицеров сможет сказать нам, что бы выбрал он, попав в подобную ситуацию. Даже я. К тому же Вы остались единственным мужчиной после смерти отца и брата, что делает Вас априори ответственным за семью и заботу о ней. Да, Вы предали государство, но не поступи Вы так, ваша семья могла понести еще одну невосполнимую потерю, а виновные могли избежать наказания. По этой причине Вы не сядете в
