Оливия Голдсмит - Опоздавшая
Лиза думала, что это был очень благородный поступок со стороны Джефри. Она сообщила ему, что тоже от многого отказалась ради Леонарда. Отказалась от своего магазинчика верхней одежды. Джефри сочувствовал ей. Потом они обсуждали, как распорядятся деньгами, которые они получат в результате контракта с Norm Со. Это всегда было самой приятной частью их застольных разговоров. Джефри планировал полностью переключиться на живопись. Лиза надеялась переехать в Нью-Йорк. Джефри говорил о своем желании выкупить мастерскую на чердаке. Он обещал ей помочь найти квартиру. Может быть, они и дальше смогут встречаться за ланчами.
Лиза наконец оторвалась от своего образа в зеркале. Она слышала, как Стефани издает звуки в ванной комнате. Затем услышала, как дочь прошла в комнату и хлопнула дверью. Для Стефани стало необходимо накачиваться наркотиками до и после школы каждый день, и Лизе теперь приходится мириться с этим. За сложности со Стефани ей надо благодарить Карен. Девочка спятила и настаивала на том, чтобы бросить школу и начать работать моделью. «Только через мой труп, — думала Лиза. — Если она бросит школу и станет работать, то с такой прекрасной дочкой я буду выглядеть старше своего возраста, а я этого не хочу». Но что, черт возьми, сказать ей перед уходом из дома, вырядившись для встречи с Джефри? Так уж получилось, что ни она, ни Джефри никому не рассказывали о своих встречах-ланчах. Поначалу это казалось естественным, потому что они встречались обсуждать дело, о котором Карен лучше было не знать. Но потом предметы их бесед перестали быть тайными и стали более личными, а они все равно не сообщали о своих встречах Карен. Лиза совсем не хотела, чтобы Стефани выследила их и настучала об этом Леонарду или сестре.
Не то чтобы она и Джефри делали что-то неправильно. Вовсе нет. Просто, кажется, Джефри не с кем больше поговорить. Как и Лиза, он был несколько отстранен от Карен, которая всегда была чем-то занята. В какой-то момент Лиза даже вознегодовала на поведение сестры. Карен должна лучше заботиться о нем, быть более внимательной к нему. И так ей и надо, если Джефри изменит ей с кем-нибудь. Мужчина должен чувствовать себя важным. Лизе казалось, что она понимает Джефри, понимает его одиночество. И в конце концов, если она утаивает свои встречи с ним от Карен, то это ничуть не хуже того, что Карен скрытничает с ней. У сестер не должно быть секретов друг от друга, но либо Карен не доверяет ей, либо не считает достойной того, чтобы быть с ней откровенной. Возможно, она предпочитает Дефину или Карла.
После Парижа в Лизе что-то изменилось. Поначалу она чувствовала себя важной из-за той шумихи, которая была поднята вокруг Стефани. Но потом наступило горькое похмелье. После случая с наркотиками и их возвращения из Парижа Лиза осознала, что весь ажиотаж был не по ее поводу. Объектом интереса была дочка. Она уже достаточно выросла, чтобы на нее обращали внимание не только школьники вроде Джордано, но и привлекательные мужчины лизиного возраста. А Лиза себя чувствовала… Она даже в мыслях не хотела произносить этого слова. Скажем так — неуютно, словно она упустила уже все возможности своей личной жизни. А ведь ей не было еще и сорока! Поэтому для нее стали так важны продажа компании К.К.Inc. и внимание Джефри. Как будто бы время потекло вспять, и у Лизы появился еще один шанс. Не то чтобы она наказывала Стефани. Нет. Это не зависть к дочери. Она была сурова с ней ради ее же собственной пользы. Ей было плевать на обиды. Пусть дуется в своей комнате, как это делает Тифф. Она не будет прощена до тех пор, пока не перестанет говорить о том, что бросит школу. Она не вернется на работу к Карен и закончит семестр в обычной школе, а не в вечерней, где надо работать.
Но сейчас Лиза испытывала трудности с тем, как объяснить Стефани, куда она уходит. Лиза скинула туфли и завернулась в свой розовый махровый халат. Затем вышла из спальни в коридор и остановилась около комнаты Стефани. Сделав глубокий вздох, она постучала в дверь.
Дверь резко отворилась, и Лиза оказалась лицом к лицу с опухшей от плача дочерью.
— Что? — спросила Стефани.
— Я ухожу. На ланч.
— Да плевать мне на это.
Лиза перевела дыхание. Стефани получит за все.
— То, что меня нет дома, еще не значит, что ты тоже можешь уйти. Ты останешься дома вплоть до школы, а после занятий вернешься сюда и будешь дома, когда я вернусь.
— Сегодня, может, я и останусь дома. Но тебе не удастся удерживать меня здесь долго. Мне уже больше шестнадцати лет, и я не собираюсь ходить в эту дурацкую школу. Я ее ненавижу. Я ненавижу этот дом. Я ненавижу этот город.
Лиза не могла признаться дочери, что она тоже ненавидит и дом, и город.
— Ты с ума сошла? — спросила она. — Конечно, ты вернешься в школу. Ты не только закончишь школу, но поступишь в колледж.
— А ты сама? Ты сама не кончила колледж. И я не собираюсь возвращаться обратно в школу. Я позвоню Кристине в «Elite». Я собираюсь работать и жить отдельно от вас.
На мгновение Лиза испугалась до боли в животе. Стефани вела себя не как ребенок, не как ее дочь. Она казалась чужой, и несмотря на неуклюжие потряхивания головой и другие подростковые манеризмы, очень взрослой в своей решимости. Это же смешно, думала про себя Лиза. Через пять месяцев Стефани исполнится только семнадцать лет. Лизе просто надо подождать, когда дочь переживет свою обиду и снова вернется в школу к своим друзьям. Как только она свыкнется с этим, она снова придет в чувство.
— Мы поговорим об этом вечером с твоим отцом, — сказала Лиза. — А сейчас я хочу, чтобы ты меня правильно поняла: ты не выходишь из своей комнаты до тех пор, пока я не вернусь.
— Почему ты не отвяжешься от меня? Почему ты не даешь мне делать то, что я хочу?
— Потому что я твоя мать. Такая уж работа у матерей — не разрешать дочерям делать то, что им хочется.
Но шутка не вызвала улыбка на лице Стефани. Наоборот, глаза ее злобно сузились.
— Ты просто завидуешь мне и поэтому хочешь все испортить. Из-за того, что твоя жизнь скучна и тосклива, ты хочешь и мою жизнь сделать такой же ужасной. Ты мне просто завидуешь.
Лиза побледнела.
— Заткнись! — сказала она. — Ты еще не настолько взрослая, чтобы я не могла тебя выпороть.
— Пошла ты..! — Стефани вовремя остановилась, плюнула и хлопнула дверью.
Лиза отступила назад. Дверь захлопнулась в сантиметре от ее носа и чуть не ударила ее. Лиза резко повернулась и пошла к себе, в свою очередь хлопнув дверью. Но она знала, что этот ее жест пропал даром, поскольку Стефани уже врубила на полную громкость свой U2-альбом на стереосистеме.
Тифф сидела в классе изящной словестности. Предполагалось, что она пишет набросок эссе, о на самом деле она тупо уставилась на лежащий перед ней чистый листок бумаги. Она слушала, как перешептываются между собой Дженифер Касти и Бекки Гроссман.
