Пат Бут - Малибу
— Послушай, твою мать звали Вентура?
— Да, а в чем дело-то? Она сменила имя на Валентино, чтобы мой отец не смог отыскать следы.
— Никуда не уходи! Я сейчас буду! — крикнула Пэт в трубку и выбежала из дома. Боже! Это все оказалось правдой. Тони Валентино был сыном Дика Латхама!
Пэт влетела в комнату. Она держала в руке фотографию, словно это был пропуск на Небеса. Тони при виде ее даже привстал.
— Черт возьми! Что еще приключилось?
— Тони, Боже, Боже, Тони, это так неожиданно, Боже! — лихорадочно бормотала Пэт. — Ты только посмотри на это!
Пэт не могла найти слов, чтобы начать. Вернее, не знала, с чего именно начать. Что сейчас самое главное? Может, то, что нашелся отец Тони? Или то, что он был миллиардером? Или что его отец был владельцем киностудии «Космос»? Пока она добиралась до Тони, она в уме перебрала несколько разных вариантов беседы. Теперь же, оказавшись с ним лицом к лицу, она лишь беспомощно выставила вперед фотографию, намертво зажатую в ее руке. Тони взглянул на снимок, и волна нежности пробежала по его лицу, едва он узнал знакомые черты своей матери.
— Пэт, где ты взяла это?
Пэт смотрела на Тони, и противоречивые чувства обуревали ее. Тони обрел отца, но он держался так, словно ничего особенного и не произошло. Может, он не совсем понял, что именно случилось, недоумевала девушка..
— Тони, ты внимательно посмотри вот сюда. Ну же, ты видишь?
Тони вновь взглянул на снимок, на огромный живот своей матери, который она нежно поддерживала. Затем он взглянулг на человека, стоящего с его матерью — Дика Латхама, и выражение его лица начало меняться. Он побледнел, покраснел, поджал губы, затем пристально взглянул на Пэт.
— Тони, переверни фотографию и прочитай, что там написано. Снимок сделал Бен Алабама, — сказала она ему.
Тони выполнил ее указание, но делал все словно в замедленной киносъемке.
Пэт догадалась, что до него все равно еще не дошло, что он нашел своего отца. Он сам был здесь, нормально реагировал на ее слова, но понимание важности момента еще не наступило. Он еще не преодолел шок от известия. Она должна была помочь ему, и, стараясь придать своему голосу наибольшую теплоту и сердечность, тщательно подбирая слова, Пэт произнесла:
— Тони, на фотографии написано «с их ребенком». Это твоя мама и Дик Латхам с их ребенком в Париже. В тот самый год, когда ты родился. Фотографию подписал сам Алабама. А он не ошибался. Ну посмотри, разве ты не видишь, что Дик Латхам твой отец? А ты, следовательно, его сын…
Пэт очень хотелось дотронуться до него, успокоить, но она не решилась сделать первый шаг до тех пор, пока он не преодолеет шок и не станет ясной его реакция на происходящее.
Тони снова взглянул на фотографию, потом на Пэт. Ее поразило выражение страшной жестокости и злобы, перекосившей лицо Тони. До этого она даже не подозревала, что Тони способен на такие чувства.
— Я это знаю, — кратко ответил он.
— Что?
— Я знаю, — повторил Тони. — Я уже давно знаю, что Дик Латхам мой отец…
У Пэт отвисла челюсть и широко открылись от изумления глаза. Какое-то время она сидела в дурацкой позе, не в силах произнести ни звука. Теперь уже она ничего не понимала.
— И… и… ты всегда об этом знал?.
— Да, ну и что с того?
— Но тогда почему же… почему не… — Пэт снова потеряла дар речи, и только ее красноречивые жесты дали понять Тони, что она ничего не понимает.
— Пэт, ты хочешь знать, почему я никому об этом не говорил? Что же, теперь я раскрою тебе секрет. Я не хотел, чтобы эта сволочь узнала, что у него есть сын. — При этом его лицо снова ожесточилось, стало незнакомым, чужим, резким.
Пэт мало-помалу выходила из прострации. У нее в голове роились сотни вопросов, но с какого начать… Ее выручил Тони. Он сам заговорил.
— Этот козел бросил мою мать. Он оставил ее беременную без копейки в кармане. Ей негде было жить, не на что было жить, некому было ей помочь. Он погубил ее, разбил ее жизнь, потому что был самовлюбленной похотливой гадиной. У меня есть перед ним всего лишь одно преимущество: я знаю, кто я такой, а он нет. Он считает, что у него нет детей. Теперь, когда он уже постарел, ему очень хотелось бы, чтобы у него они были… Но он сам разрушил все своими руками. Черт! Как я его ненавижу! — Тони затрясся, словно в лихорадке, воздел к небу сжатые кулаки и погрозил кому-то. — Единственная вещь, о которой я сожалею, так это то, что я не дал ему утонуть в глубине пещеры, когда он был почти обречен. Надо было его утопить…
— Нет! — раздался крик Пэт. Все было не так, все было неправильно, несправедливо, и она не могла мириться с этим… Сам Дик Латхам рассказал ей, как было на самом деле. А потом об этом говорил и Алабама. И оба они рассказывали одно и то же. Значит, говорили правду.
— Что ты имеешь в виду под своим «нет»? И что ты вообще можешь знать обо всей этой истории? — недовольно спросил ее Тони.
— Я знаю лишь то, что мне рассказал Латхам, и Алабама тоже. Дик не бросал твою мать. Она ушла от него. Дик пытался найти ее следы. Да, он оказался виноватым, что твоя мать узнала об этом. Но ведь он любил ее и хотел жениться на ней. Это абсолютно точно. Именно по этой причине он возненавидел всех женщин и был так груб с ними.
Горечь последних слов Пэт произвела сильное впечатление на Тони. Он тоже, казалось, лишился дара речи. Наконец он справился с собой и в изумлении взглянул на Пэт.
— Что ты сказала? — неверие, изумление, всплеск надежды были в этом вопросе.
— Это все чистая правда. Верь мне, Тони, я говорю тебе правду. В Париже Латхам поступил очень плохо с Алабамой, а твоя мать и Алабама были хорошие друзья. Латхам вышел из ее доверия, и она ушла от него. Алабама отзывался о твоей матери очень тепло, но он говорил, что она была очень свободолюбивой женщиной. На нее не произвели впечатление ни состояние, ни положение молодого Латхама. Когда Дик был пойман за руку на неблаговидном поступке, твоя мать ушла от него, прихватив с собой и ребенка, то есть тебя, Тони.
— Но ей не следовало этого делать в такой манере. У нее ведь не было ни денег, ни дома. И сколько я себя помню, мы почти всегда бедствовали, порой ложились спать голодными. Всегда в пути, кочуя от одного временного пристанища к другому…
— Тони, она была гордой женщиной и любила свободу. Боже, неужели ты этого не понимаешь? Ты только взгляни на себя. Ведь она вылепила тебя по образу и подобию своему. Ты ее продолжение. И ты поступаешь в точности так, как поступила бы она. Тебе легче умереть, чем унизиться до просьбы, не говоря уже о мольбе… Да что там говорить! Ты посмотри на себя сейчас. Ведь ты поступаешь в данной ситуации именно так, как хотела бы твоя мать.
