Охота на русскую Золушку - Анна Трефц
Она что плачет? Я с силой давлю в себе порыв подойти и обнять. Голова кружится от перенапряжения. Поэтому, наверное, выдаю на редкость дурацкую фразу.
— Плачешь по моей свободе?
И это звучит омерзительно. Как в боевике каком-то. Только зубом сверкнуть осталось. Отлично, Марко! Сегодня ты в ударе. Она, разумеется, тут же напрялась, спину выпрямила, сжала телефон в дрожащих пальцах. Черт! Это ее Леха довел? Что он написал такого?
Мы пикируемся ничего не значащими фразами, и они буквально искрят в воздухе. Каждое слово взрывается. Между нами грозовой фронт. Еще чуть, и нас пронзят молнии. Я хочу этого. Я хочу, чтобы здесь и сейчас что-то произошло. Что-то поставило бы точку и закончило мои мучения. И я не знаю, как это сделать. Как запустить бурю. Из горла рвется хриплое:
— Маша!
Она вздрагивает и замирает. Ее пальцы еще сильнее вцепляются в телефон. Она меня боится? Или у нее что-то происходит помимо меня?
— Маша! У тебя все хорошо?
И снова я молодец! Сегодня я чемпион по тупым вопросам!
Она идет к выходу, а меня охватывает отчаяние. Я не хочу, чтобы наше короткое свидание закончилась вот так. Нет! Я не могу ее отпустить. Мне кажется, что если она уйдет сейчас, то я ее уже никогда не увижу. И меня срывает с катушек. То, что я прижимаю ее к себе, я понимаю уже после того, как сцепляю вокруг нее руки. И все! Сейчас я ее не отпущу. Убивать будут, не отпущу. Буду еще сильнее прижимать. Втягивать, как маньяк аромат ванили, пытаясь пробиться через него к запаху ее тела. Натурально превращаюсь в опытный образец ее агрегата. Ее сердечко бьется мне в грудь часто-часто, ее горячее дыхание щекочет шею, запуская по телу волны мурашек. Не хочу разрывать объятия. Пусть так пройдет вся жизнь. Пусть мы навсегда останемся на тихой холодной веранде, согревая друг друга, прижимаясь друг к другу. Пусть вся дрянь и копоть между нами растворится, хочу начать заново. Хочу, чтобы снова был тот самый вечер. Тот бар и тот номер в гостинице, с которого все началось и которым все закончилось. Я хочу повторить! Я бы не ушел. Я просто дождался бы утра. Лежал бы рядом и смотрел на нее спящую. Может быть гладил ее по волосам, может быть целовал ее пальцы. И запястья, и нежную кожу на сгибе локтя. Я не отпустил бы ее утром. Не отпустил бы вечером. Я бы вообще ее не отпустил.
— Что мне сделать, чтобы ты мне поверила?
— Я верю тебе…
Я ведусь как ребенок, который увидел под елкой яркую коробку. Срываюсь, ловлю ее лицо в ладони, смотрю в глаза, жадно ища заветный подарок. Неужели, мои мольбы кто-то услышал? Там на небе вдруг решили устроить раздачу призов всем сирым и убогим? Если так, что я завтра же пойду в церковь. Нет, ребят, завтра я заложу новую церковь. И как бонус дострою тот храм в Барселоне, который больше ста лет никак достроить не могут. Что еще? Выдвигайте условия. Я все приму. Я на все согласен…
Губы тяжелеют и тянутся к ее губам. В теле запускаются тысячи шаровых молний.
— Я… верю вам… с Лизи.
— Вот как?
Руки безвольно опускаются. Баста, небесная братия, не видать вам новых церквей. Вы были как никогда близки к успеху, но увы, опять все разлетелось к чертям.
Бессмысленно вожу по ней взглядом. Облизываю воздух рядом с ней, без права дотронуться. Грудью все еще чувствую быстрые толчки ее сердечка. Молнии внутри меня с треском лопаются. И эта дурная энергия накапливается с каждой секундой. Надо уходить. Иначе будет плохо. Боль и разочарование превратят меня в монстра, и я снова натворю дел. Хочу уйти, но не могу. Ноги приросли к полу. А глаза залипли на ее губах. И все, момент упущен. Мозг взрывается тысячью невысказанных ласковых слов, тех, которым нет места в наших отношениях. Они превращаются в поток яда.
Все как обычно. Я говорю гадость, мы ссоримся, она уходит. Я ее не задерживаю, потому что нет смысла. В таких случаях спасает только поцелуй. Но между нами никаких поцелуев быть не может.
Я постоял еще какое-то время в тишине и прохладе, выпуская пар из ноздрей. Она подтвердила свои отношения с Алом. Не юлила, не выкручивалась, а заявила, как есть. У них любовь. Не врала, это я видел. Она любит чертового принца, моего удачливого друга. А мне остается только поймать ее преследователя, и расчистить им с Алом дорожку в рай. А потом отползти в кусты и сдохнуть от тоски. Ну, или прожить как-то до старости с разорванным в клочья сердцем.
Я вышел в холл, не помню, как добрался до бара. Опустился на табурет у стойки и тупо уставился на ряд дорогого бухла.
— Что-то подсказать? — бармен замер в услужливо-выжидательном поклоне. Я отрицательно помотал головой.
Пить не хотелось. Странно, но последнее время вообще нет желания отбыть в параллельную вселенную. Я превратился в мазохиста, хочу ощутить боль в полной мере. А может быть это ответственность. Кто-то из нас должен оставаться начеку, пока Маша не в безопасности. Вот поймаю ее преследователя, тогда уж улечу на всех парах только меня и видели. Уйду в загул, как раньше. От такой перспективы меня замутило. Неужели теперь и эта радость мне недоступна? Что ты сделала со мной рыжеволосая ведьма?
Телефон в кармане опять издал печальное «трень». Ну да, сегодня у меня все в миноре.
— Ты бросил меня на Ала, мерзкий любовничек! — на соседний табурет плюхнулась Лизи, — А он меня чуть не сожрал. Он, мой выбор не одобрил, если тебе интересно. Сказал, что ты разрушишь мне жизнь.
— Он прав! Брось меня пока не поздно!
— Вот еще! Ни за что не откажусь от такого пупсика!
Она потрепала меня по щеке. Похоже она решила, что завела не парня, а песика.
— Куда ты дел Машу? Надеюсь, не затрахал ее до смерти…
— Попридержи язык, Лизи!
— Эй! Больно!
Я с удивлением уставился на свои пальцы, с силой сжимающие ее локоть. Надо же, я уже не контролирую собственное тело.
